в России не хватает 1,8 тысячи онкологов

Данные, актуальные на начало 2023 года, Каприн представил на форуме «Белые ночи» летом 2023 года, а их детализация была опубликована в октябре на сайте «Ассоциации онкологов России» – в презентации академика «Состояние онкологической помощи в РФ».

Потребность в кадрах онкослужбы в Минздраве и НМИЦ радиологии высчитывают, исходя из сведений отчетной формы №30 Росстата. По итогам 2022 года дефицит врачей-онкологов составил 15,8% или 1 778 человек, из них 640 в стационарном звене и 1 138 в амбулаторном. Нехватка радиологов составила 14,2%, или 89 человек, радиотерапевтов – 12,7% (139 человек). Основной дефицит по этим двум категориям сложился, в отличие от онкологов, в стационарах.

Основными путями решения проблемы Андрей Каприн видит в увеличении выпуска ординаторов-онкологов и расширении возможности переподготовки непрофильных специалистов. И первое, и второе постепенно вводится в систему образования медиков. Например, в 2023 году попасть в ординатуру по «онкологии» можно только по целевому набору, а в июне 2023-го Минздрав разрешил врачам 12 специальностей (вместо трех) проходить профпереподготовку на онколога.

Академик также заметил, что нехватка врачей – глобальный тренд и всего в мире не хватает 4,3 млн специалистов, а в США к 2025 году дефицит может достигнуть 12,5-31,1 тысячи работников первичного звена. Кроме того, во всем мире наблюдается «старение» практикующих врачей.

В 2020 году дефицит онкологов первичного звена здравоохранения Минздрав России оценивал в 2 тысячи человек, в середине 2022-го – уже в 1,3 тысячи. Всего в стране на конец 2022 года работали 9,9 тысячи онкологов (на одного врача приходилось 456,8 больных, состоящих на диспансерном наблюдении), тремя годами ранее, в 2019 году – 8,5 тысячи (461,1 пациентов).

В своих выступлениях и презентациях Андрей Каприн также обозначил главные проблемы службы, зафиксированные специалистами НМИЦ.

Например, раннему выявлению ЗНО в регионах препятствует «недостаточный уровень эффективности» профилактических осмотров и диспансеризации, отсутствие процедуры контроля качества проведения исследований при диспансеризации, отсутствие компетенций специалистов из ЦАОП по проведению биопсии и морфологической верификации диагноза. Также негативно влияет то, что некоторые региональные минздравы отправляют материал на верификацию в частные лаборатории, где невозможно проконтролировать качество исследований.

Ситуация с одногодичной летальностью в ряде регионов усугубляется из-за недостаточно широкого перечня исследований для обнаружения онкологии – в НМИЦ предлагают расширить список для локализаций, выявляемых в большей степени, чем другие локализации, на IV стадии: поджелудочная железа, рак желчевыводящих путей и предстательная железа.

В целом риски роста смертности эксперты НМИЦ связывают не только с недостатком охвата скринингом и дефицитом специалистов, но и низким качеством патоморфологических исследований, нарушениями сроков диагностики/лечения, дефектами маршрутизации.

Данные, актуальные на начало 2023 года, Каприн представил на форуме «Белые ночи» летом 2023 года, а их детализация была опубликована в октябре на сайте «Ассоциации онкологов России» – в презентации академика «Состояние онкологической помощи в РФ».

Потребность в кадрах онкослужбы в Минздраве и НМИЦ радиологии высчитывают, исходя из сведений отчетной формы №30 Росстата. По итогам 2022 года дефицит врачей-онкологов составил 15,8% или 1 778 человек, из них 640 в стационарном звене и 1 138 в амбулаторном. Нехватка радиологов составила 14,2%, или 89 человек, радиотерапевтов – 12,7% (139 человек). Основной дефицит по этим двум категориям сложился, в отличие от онкологов, в стационарах.

Основными путями решения проблемы Андрей Каприн видит в увеличении выпуска ординаторов-онкологов и расширении возможности переподготовки непрофильных специалистов. И первое, и второе постепенно вводится в систему образования медиков. Например, в 2023 году попасть в ординатуру по «онкологии» можно только по целевому набору, а в июне 2023-го Минздрав разрешил врачам 12 специальностей (вместо трех) проходить профпереподготовку на онколога.

Академик также заметил, что нехватка врачей – глобальный тренд и всего в мире не хватает 4,3 млн специалистов, а в США к 2025 году дефицит может достигнуть 12,5-31,1 тысячи работников первичного звена. Кроме того, во всем мире наблюдается «старение» практикующих врачей.

В 2020 году дефицит онкологов первичного звена здравоохранения Минздрав России оценивал в 2 тысячи человек, в середине 2022-го – уже в 1,3 тысячи. Всего в стране на конец 2022 года работали 9,9 тысячи онкологов (на одного врача приходилось 456,8 больных, состоящих на диспансерном наблюдении), тремя годами ранее, в 2019 году – 8,5 тысячи (461,1 пациентов).

В своих выступлениях и презентациях Андрей Каприн также обозначил главные проблемы службы, зафиксированные специалистами НМИЦ.

Например, раннему выявлению ЗНО в регионах препятствует «недостаточный уровень эффективности» профилактических осмотров и диспансеризации, отсутствие процедуры контроля качества проведения исследований при диспансеризации, отсутствие компетенций специалистов из ЦАОП по проведению биопсии и морфологической верификации диагноза. Также негативно влияет то, что некоторые региональные минздравы отправляют материал на верификацию в частные лаборатории, где невозможно проконтролировать качество исследований.

Ситуация с одногодичной летальностью в ряде регионов усугубляется из-за недостаточно широкого перечня исследований для обнаружения онкологии – в НМИЦ предлагают расширить список для локализаций, выявляемых в большей степени, чем другие локализации, на IV стадии: поджелудочная железа, рак желчевыводящих путей и предстательная железа.

В целом риски роста смертности эксперты НМИЦ связывают не только с недостатком охвата скринингом и дефицитом специалистов, но и низким качеством патоморфологических исследований, нарушениями сроков диагностики/лечения, дефектами маршрутизации.