В Новосибирске выполняют больше всего в мире операций по замене аортального клапана собственным
Журналист ТАСС побывал на сложнейшей и редкой операции по замене сердечного аортального клапана собственным клапаном лёгочной артерии, названной в честь британского кардиохирурга Дональда Росса.
Журналист В России такие операции начали проводить с 1998 Впервые операцию сделали в Новосибирске, в Национальном медицинском исследовательском центре им. Е.Н. Мешалкина. Тогда в клинике Мешалкина провел две операции израильский хирург Бернардо Видне.
С тех пор здесь состоялось 1200 операций. По их количеству за Новосибирском не угонится ни одна страна мира. Большую часть операций провел один человек — директор клиники Александр Караськов.
Хирургическая точность
Караськов в рамках конференции «Реконструктивная хирургия корня аорты» провел показательную операцию для коллег и журналистов.
Перед началом операции врач, сохраняя полное спокойствие, вошел в операционную, где его ожидала целая команда специалистов: от анестезиологов до медсестер. В операции Росса задействованы девять человек, обязанности каждого расписаны в мельчайших деталях.
Поинтересовавшись, все ли в порядке у коллег, Караськов получил утвердительные ответы. И вот все подготовлено, пациент подключен к системе искусственного кровообращения, можно начинать основной этап операции.
Прежде чем браться за медицинские инструменты, Караськов тщательно моет руки, а после встает так, чтобы ассистирующая медсестра смогла надеть на них перчатки. Ловлю себя на мысли, что во всем этом есть некая доля театральности: главный хирург выглядит как дирижер оркестра, его выход на «сцену» — особенный и его все ждут.
«В технологическом плане операция Росса требует более скрупулезной работы, чем при трансплантации сердца. Объем работ здесь тоже больше. Можно тысячу таких операций провести, а все равно относишься с трепетом к ним», — говорит Караськов.
Караськову надевают специальную гарнитуру, с помощью которой он будет комментировать наблюдающим врачам ее ключевые этапы. Хирург говорит, что от работы это не отвлекает, хотя и приходится более тщательно подбирать слова для широкой аудитории.
Из-за штампов, переходящих из одного медицинского сериала в другой, неискушенный зритель ожидает услышать, как хирург постоянно называет ассистенту медицинские инструменты, а тот их деловито подает. Однако пусть это останется на совести сценаристов. В реальности ассистирующая медсестра сама знает, в какой момент подать нужный инструмент, и каждое движение при всех хирургических манипуляциях отточено до предела.
«Когда долго работаешь с людьми во время операций, они становятся близкими тебе не только по духу, но даже по разуму», — делится Караськов.
В едином ритме
Большую часть операции за жизнь пациента отвечает аппарат искусственного кровообращения. Врач-анестезиолог клиники Мешалкина Игорь Попов, который сегодня выполняет функции перфузиолога (врача, отвечающего за работу системы искусственного кровообращения при проведении операций на открытом сердце и кровеносных сосудах — прим. ТАСС) говорит, что главное здесь — внимательно за всем следить.
«Аппарат искусственного кровообращения поддерживает давление, работая как сердце и как легкие в плане газообмена. А я слежу за тем, как организм пациента реагирует, и, если необходимо, вношу коррективы. У сегодняшнего пациента давление постоянно скачет, поэтому приходится его регулярно выравнивать», — рассказывает Попов.
Врачи говорят, что операция чем-то напоминает полет, где самое важное — это взлет и посадка, а остальное идет, конечно же, не на автопилоте, но уже более спокойно. Помогает сохранять невозмутимость и работу в едином ритме, как ни странно, радио. Если в операционной тихо, значит, что-то идет не так, а вот если играет музыка — все хорошо.
«Команда врачей со временем подбирает ту музыку, которая нравится всем, она играет негромко, скорее просто фоном, но дает синхронность работы: люди слиты воедино, и это позволяет достичь максимальной точности всех движений», — рассказывает Александр Караськов.
Несмотря на объем работы, который необходимо провести хирургам во время операции, пациент в норме теряет около 400 мл крови и в целом переносит операцию довольно легко. Через день-два его уже переведут из реанимации в стационарное отделение.
«Минные поля» у сердца
Операция Росса длится примерно пять часов. За это время хирургу необходимо убрать пораженный аортальный клапан и ткани, отсоединив от аорты правую и левую коронарные артерии. Его меняют на собственный клапан легочной артерии пациента, а на место того, в свою очередь, нужно имплантировать клапансодержащий биологический протез либо легочную артерию донора.
— Сколько времени уже работаем? — спрашивает Караськов, склонившись над пациентом.
— Полтора часа как, — отвечает ему другой врач. Хирург коротко кивает и возвращается к работе.
Процедура вмешательства, говорят в клинике, технически сложная, и браться за нее лучше всего тому врачу, который уже овладел многими другими методиками, но учился этому у хирургов, которые имеют опыт проведения операции Росса.
«Эта операция многокомпонентная. Сложность ее в том, что клапан соприкасается внутри сердца с межжелудочковой перегородкой, а там проходят чуть ли не «минные поля» — ветви артерий, которые снабжают и правый, и левый желудочек. Если их повредить, то будет катастрофа — они всего 2−4 мм в диаметре, и сшивать их очень трудно», — объясняет Александр Караськов.
Для таких манипуляций, говорит хирург, важен нужный настрой, желательно с самого утра. «Сложность этой операции не зависит от опыта, непредсказуема она во многих вещах. Чтобы правильно на нее настроиться, есть рецепт: накануне хорошо выспаться, сделать хорошую зарядку, легкий завтрак с двумя-тремя ложками творога, чашка кофе — и все, ты готов к очередному «бою», — говорит Караськов.
Он бы и сам не помнил, сколько таких операций сделал, если бы не официальная статистика. Караськов вспоминает, что в апреле этого года ему сообщили, что он сам провел 1000-ю операцию Росса, а потом сделал еще несколько, равно как и вся команда клиники. Караськов уверен: всю команду объединяет любовь к работе и желание «сделать ее так, чтобы человек, который доверил свою жизнь, получил ожидаемый результат».
Показательная операция завершилась успешно. Она прошла без каких-либо осложнений и волнительных моментов, как констатировал Караськов.
Преимущество операции Росса, как говорит пресс-секретарь клиники Мешалкина Дарья Семенюта, в том, что только 2% пациентов нуждаются в повторной операции в течение 15 лет, в то время как в случае установки механического клапана повторная операция может понадобиться 40% пациентов. Кроме того, летальность от тромботических осложнений после операции Росса отсутствует, тогда как при «механике» достигает 12%. После операции Росса пациент может вернуться к своей обычной деятельности, заниматься спортом и вести тот же образ жизни, что был и до операции.
Журналист ТАСС побывал на сложнейшей и редкой операции по замене сердечного аортального клапана собственным клапаном лёгочной артерии, названной в честь британского кардиохирурга Дональда Росса.
В России такие операции начали проводить с 1998 Впервые операцию сделали в Новосибирске, в Национальном медицинском исследовательском центре им. Е.Н. Мешалкина. Тогда в клинике Мешалкина провел две операции израильский хирург Бернардо Видне.
С тех пор здесь состоялось 1200 операций. По их количеству за Новосибирском не угонится ни одна страна мира. Большую часть операций провел один человек — директор клиники Александр Караськов.
Хирургическая точность
Караськов в рамках конференции «Реконструктивная хирургия корня аорты» провел показательную операцию для коллег и журналистов.
Перед началом операции врач, сохраняя полное спокойствие, вошел в операционную, где его ожидала целая команда специалистов: от анестезиологов до медсестер. В операции Росса задействованы девять человек, обязанности каждого расписаны в мельчайших деталях.
Поинтересовавшись, все ли в порядке у коллег, Караськов получил утвердительные ответы. И вот все подготовлено, пациент подключен к системе искусственного кровообращения, можно начинать основной этап операции.
Прежде чем браться за медицинские инструменты, Караськов тщательно моет руки, а после встает так, чтобы ассистирующая медсестра смогла надеть на них перчатки. Ловлю себя на мысли, что во всем этом есть некая доля театральности: главный хирург выглядит как дирижер оркестра, его выход на «сцену» — особенный и его все ждут.
«В технологическом плане операция Росса требует более скрупулезной работы, чем при трансплантации сердца. Объем работ здесь тоже больше. Можно тысячу таких операций провести, а все равно относишься с трепетом к ним», — говорит Караськов.
Караськову надевают специальную гарнитуру, с помощью которой он будет комментировать наблюдающим врачам ее ключевые этапы. Хирург говорит, что от работы это не отвлекает, хотя и приходится более тщательно подбирать слова для широкой аудитории.
Из-за штампов, переходящих из одного медицинского сериала в другой, неискушенный зритель ожидает услышать, как хирург постоянно называет ассистенту медицинские инструменты, а тот их деловито подает. Однако пусть это останется на совести сценаристов. В реальности ассистирующая медсестра сама знает, в какой момент подать нужный инструмент, и каждое движение при всех хирургических манипуляциях отточено до предела.
«Когда долго работаешь с людьми во время операций, они становятся близкими тебе не только по духу, но даже по разуму», — делится Караськов.
В едином ритме
Большую часть операции за жизнь пациента отвечает аппарат искусственного кровообращения. Врач-анестезиолог клиники Мешалкина Игорь Попов, который сегодня выполняет функции перфузиолога (врача, отвечающего за работу системы искусственного кровообращения при проведении операций на открытом сердце и кровеносных сосудах — прим. ТАСС) говорит, что главное здесь — внимательно за всем следить.
«Аппарат искусственного кровообращения поддерживает давление, работая как сердце и как легкие в плане газообмена. А я слежу за тем, как организм пациента реагирует, и, если необходимо, вношу коррективы. У сегодняшнего пациента давление постоянно скачет, поэтому приходится его регулярно выравнивать», — рассказывает Попов.
Врачи говорят, что операция чем-то напоминает полет, где самое важное — это взлет и посадка, а остальное идет, конечно же, не на автопилоте, но уже более спокойно. Помогает сохранять невозмутимость и работу в едином ритме, как ни странно, радио. Если в операционной тихо, значит, что-то идет не так, а вот если играет музыка — все хорошо.
«Команда врачей со временем подбирает ту музыку, которая нравится всем, она играет негромко, скорее просто фоном, но дает синхронность работы: люди слиты воедино, и это позволяет достичь максимальной точности всех движений», — рассказывает Александр Караськов.
Несмотря на объем работы, который необходимо провести хирургам во время операции, пациент в норме теряет около 400 мл крови и в целом переносит операцию довольно легко. Через день-два его уже переведут из реанимации в стационарное отделение.
«Минные поля» у сердца
Операция Росса длится примерно пять часов. За это время хирургу необходимо убрать пораженный аортальный клапан и ткани, отсоединив от аорты правую и левую коронарные артерии. Его меняют на собственный клапан легочной артерии пациента, а на место того, в свою очередь, нужно имплантировать клапансодержащий биологический протез либо легочную артерию донора.
— Сколько времени уже работаем? — спрашивает Караськов, склонившись над пациентом.
— Полтора часа как, — отвечает ему другой врач. Хирург коротко кивает и возвращается к работе.
Процедура вмешательства, говорят в клинике, технически сложная, и браться за нее лучше всего тому врачу, который уже овладел многими другими методиками, но учился этому у хирургов, которые имеют опыт проведения операции Росса.
«Эта операция многокомпонентная. Сложность ее в том, что клапан соприкасается внутри сердца с межжелудочковой перегородкой, а там проходят чуть ли не «минные поля» — ветви артерий, которые снабжают и правый, и левый желудочек. Если их повредить, то будет катастрофа — они всего 2−4 мм в диаметре, и сшивать их очень трудно», — объясняет Александр Караськов.
Для таких манипуляций, говорит хирург, важен нужный настрой, желательно с самого утра. «Сложность этой операции не зависит от опыта, непредсказуема она во многих вещах. Чтобы правильно на нее настроиться, есть рецепт: накануне хорошо выспаться, сделать хорошую зарядку, легкий завтрак с двумя-тремя ложками творога, чашка кофе — и все, ты готов к очередному «бою», — говорит Караськов.
Он бы и сам не помнил, сколько таких операций сделал, если бы не официальная статистика. Караськов вспоминает, что в апреле этого года ему сообщили, что он сам провел 1000-ю операцию Росса, а потом сделал еще несколько, равно как и вся команда клиники. Караськов уверен: всю команду объединяет любовь к работе и желание «сделать ее так, чтобы человек, который доверил свою жизнь, получил ожидаемый результат».
Показательная операция завершилась успешно. Она прошла без каких-либо осложнений и волнительных моментов, как констатировал Караськов.
Преимущество операции Росса, как говорит пресс-секретарь клиники Мешалкина Дарья Семенюта, в том, что только 2% пациентов нуждаются в повторной операции в течение 15 лет, в то время как в случае установки механического клапана повторная операция может понадобиться 40% пациентов. Кроме того, летальность от тромботических осложнений после операции Росса отсутствует, тогда как при «механике» достигает 12%. После операции Росса пациент может вернуться к своей обычной деятельности, заниматься спортом и вести тот же образ жизни, что был и до операции.
