Репродуктолог: Искусственного оплодотворения не существует

Процесс зачатия, как считают медики, был и остается естественным — неподвластным влиянию извне. В силах медицины лишь тестировать уже зародившуюся жизнь, и здесь технологии всё время развиваются. В частности, совершенствуются методы преимплантационного генетического тестирования (ПГТ) — возможности перед подсадкой эмбриона проверить его на наличие генетических заболеваний.

«Для проведения ПГТ можно забрать одну клеточку у трехдневного эмбриона, а можно взять пять клеток из трофэктодермы пятидневного. Трофэктодерма — это поверхностный слой бластоцисты — шарика, состоящего из нескольких десятков клеток. Так выглядит эмбрион перед прикреплением к стенке матки», — начал рассказ эксперт.

На развитии эмбриона, у которого забрали одну из восьми клеток, это никак не сказывается, что подтверждают научные исследования и 30-летний опыт применения этого метода в мировой клинической практике.

Кроме того, он еще может потом сам разделиться на два — так появляются абсолютно похожие друг на друга близнецы. Это так называемые однояйцевые близнецы, развившиеся из одной оплодотворенной сперматозоидом яйцеклетки.

Забор клетки для исследования – это очень важный этап.

«Качество биопсии — это руки, навыки и опыт эмбриолога. У нас в центре работают эмбриологи чрезвычайно высокой квалификации, 25 лет мы в этой теме. Одна или четыре-пять клеток! Их же еще нужно отделить и извлечь! Да так, чтобы не повредить! Сделать «чисто», чтобы не произошла контаминация — смешение с чужой ДНК. Это высочайшее искусство и тщательнейшее соблюдение мельчайших деталей в организации процесса», — пояснил доктор.

По этой единственной клеточке можно узнать всё, даже пол будущего ребёнка.

При этом генетики не могут со 100%-й вероятностью выявить по этой клетке будущие отклонения у малыша. Бывает, что обнаруженный на ранней стадии дефект в наборе хромосом устраняется природой во время внутриутробного развития, и ребенок рождается здоровым.

«В естественном процессе выбрасывается примерно 20 млн сперматозоидов в 1 мл эякулята. А в 5 мл — 100 млн сперматозоидов. Попадая во влагалище, они еще не способны к оплодотворению. Потом, проходя путь через шеечный канал, через слизь, двигаясь по полости матки, они проходят перестройку, которая называется капацитацией. В результате этого «бега» они приобретают способность к оплодотворению. Потом они окружают яйцеклетку и прилепляются к ней. В условиях лаборатории для оплодотворения одной яйцеклетки нам нужно 10 000 сперматозоидов», — отметил специалист.

По его словам, меньшее количество не справится с созданием особых условий.

Маленькие сперматозоиды прикрепляются к большой яйцеклетке, и дальше начинается совместная борьба за то, чтобы один из них мог бы проникнуть. У каждого сперматозоида есть на голове «шапочка», которая называется акросома. Эта «шапочка» распадается, и из нее выливается фермент, влияющий на состояние оболочки яйцеклетки. Тогда оболочка становится способной пропустить одного сперматозоида под влиянием этой многотысячной толпы. Если этого фермента мало, яйцеклетка не примет никого. Когда же перестройки в оболочке произошли, она пропустит лишь один сперматозоид. Если проникнет два — яйцеклетка откажется оплодотворяться.

С помощью ПГТ можно определить все шесть тысяч генетических заболеваний, только найти их довольно трудно. Особенно это касается так называемых моногенных заболеваний.

«Без предварительного определения родительской патологии мы вообще не сможем найти эту болезнь. Сначала мы проводим скрининг у родителей, потом изготавливается чип, он вкладывается в машину. А дальше по образцу ищется такая же патология в генетическом наборе у эмбриона. Геном — это 3 млрд букв. Это колоссальный объем информации. Конечно, успех этого исследования зависит также от квалификации цитогенетика, который оценивает данные. ПГТ — это очень дорогой анализ. Развитие методик и аппаратного обеспечения идет стремительно. Обновления в этой области происходят каждый год. Сегодня за один рабочий цикл машина одномоментно совершает анализ материала как минимум от 24 эмбрионов. Поэтому с экономических позиций включение оборудования целесообразно при «полной загрузке», а это возможно при наличии образцов от нескольких пациентов. Такая «кооперация» снижает стоимость анализа», — отметил Владислав Корсак.

«Сейчас вот появилась новая технология Time Lapse Image — это видеонаблюдение за тем, как развивается эмбрион. В результате в руки эмбриологу попадает видеозапись. На нее смотрят и говорят: «Вот этот эмбрион так хорошо развивается, он такой замечательный!» И вот сейчас уже абсолютно ясно, что судить по тому, как развивается эмбрион, о его генетическом здоровье нельзя. Мы переносим «красивый» хорошо развивающийся эмбрион — «кровь с молоком», — беременности нет. Переносим «вяленький, слабенький» — беременность. Я знаю одного красивого 20-летнего молодого человека, атлетического телосложения, ростом 188 см с момента его зачатия. Имею возможность с ним время от времени встречаться. У его мамы была получена одна яйцеклетка, эмбрион еле-еле дробился. Перенесли на вторые сутки, так как очень за него боялись… То есть никаких прогнозов на судьбу человеческую мы сделать не можем.

Несведущие люди говорят, что мы занимаемся искусственным оплодотворением. Его не существует. Всё, чего современная наука и практика достигли, — это создание комфортных условий для встречи яйцеклетки со сперматозоидами. Также мы можем помочь сперматозоиду попасть в яйцеклетку вне организма, обеспечить развитие эмбриона в течение 5–6 дней. К формированию женского и мужского гаплоидного набора хромосом, к объединению их в диплоидный, к формированию генома эмбриона и его дроблению, то есть к процессам зачатия новой жизни, ни врачи, ни эмбриологи отношения не имеют. Другими словами, к Божьему делу у людей по-прежнему доступа нет. Оплодотворение всегда естественное. Как и дети», — заключил доктор.

Процесс зачатия, как считают медики, был и остается естественным — неподвластным влиянию извне. В силах медицины лишь тестировать уже зародившуюся жизнь, и здесь технологии всё время развиваются. В частности, совершенствуются методы преимплантационного генетического тестирования (ПГТ) — возможности перед подсадкой эмбриона проверить его на наличие генетических заболеваний.

«Для проведения ПГТ можно забрать одну клеточку у трехдневного эмбриона, а можно взять пять клеток из трофэктодермы пятидневного. Трофэктодерма — это поверхностный слой бластоцисты — шарика, состоящего из нескольких десятков клеток. Так выглядит эмбрион перед прикреплением к стенке матки», — начал рассказ эксперт.

На развитии эмбриона, у которого забрали одну из восьми клеток, это никак не сказывается, что подтверждают научные исследования и 30-летний опыт применения этого метода в мировой клинической практике.

Кроме того, он еще может потом сам разделиться на два — так появляются абсолютно похожие друг на друга близнецы. Это так называемые однояйцевые близнецы, развившиеся из одной оплодотворенной сперматозоидом яйцеклетки.

Забор клетки для исследования – это очень важный этап.

«Качество биопсии — это руки, навыки и опыт эмбриолога. У нас в центре работают эмбриологи чрезвычайно высокой квалификации, 25 лет мы в этой теме. Одна или четыре-пять клеток! Их же еще нужно отделить и извлечь! Да так, чтобы не повредить! Сделать «чисто», чтобы не произошла контаминация — смешение с чужой ДНК. Это высочайшее искусство и тщательнейшее соблюдение мельчайших деталей в организации процесса», — пояснил доктор.

По этой единственной клеточке можно узнать всё, даже пол будущего ребёнка.

При этом генетики не могут со 100%-й вероятностью выявить по этой клетке будущие отклонения у малыша. Бывает, что обнаруженный на ранней стадии дефект в наборе хромосом устраняется природой во время внутриутробного развития, и ребенок рождается здоровым.

«В естественном процессе выбрасывается примерно 20 млн сперматозоидов в 1 мл эякулята. А в 5 мл — 100 млн сперматозоидов. Попадая во влагалище, они еще не способны к оплодотворению. Потом, проходя путь через шеечный канал, через слизь, двигаясь по полости матки, они проходят перестройку, которая называется капацитацией. В результате этого «бега» они приобретают способность к оплодотворению. Потом они окружают яйцеклетку и прилепляются к ней. В условиях лаборатории для оплодотворения одной яйцеклетки нам нужно 10 000 сперматозоидов», — отметил специалист.

По его словам, меньшее количество не справится с созданием особых условий.

Маленькие сперматозоиды прикрепляются к большой яйцеклетке, и дальше начинается совместная борьба за то, чтобы один из них мог бы проникнуть. У каждого сперматозоида есть на голове «шапочка», которая называется акросома. Эта «шапочка» распадается, и из нее выливается фермент, влияющий на состояние оболочки яйцеклетки. Тогда оболочка становится способной пропустить одного сперматозоида под влиянием этой многотысячной толпы. Если этого фермента мало, яйцеклетка не примет никого. Когда же перестройки в оболочке произошли, она пропустит лишь один сперматозоид. Если проникнет два — яйцеклетка откажется оплодотворяться.

С помощью ПГТ можно определить все шесть тысяч генетических заболеваний, только найти их довольно трудно. Особенно это касается так называемых моногенных заболеваний.

«Без предварительного определения родительской патологии мы вообще не сможем найти эту болезнь. Сначала мы проводим скрининг у родителей, потом изготавливается чип, он вкладывается в машину. А дальше по образцу ищется такая же патология в генетическом наборе у эмбриона. Геном — это 3 млрд букв. Это колоссальный объем информации. Конечно, успех этого исследования зависит также от квалификации цитогенетика, который оценивает данные. ПГТ — это очень дорогой анализ. Развитие методик и аппаратного обеспечения идет стремительно. Обновления в этой области происходят каждый год. Сегодня за один рабочий цикл машина одномоментно совершает анализ материала как минимум от 24 эмбрионов. Поэтому с экономических позиций включение оборудования целесообразно при «полной загрузке», а это возможно при наличии образцов от нескольких пациентов. Такая «кооперация» снижает стоимость анализа», — отметил Владислав Корсак.

«Сейчас вот появилась новая технология Time Lapse Image — это видеонаблюдение за тем, как развивается эмбрион. В результате в руки эмбриологу попадает видеозапись. На нее смотрят и говорят: «Вот этот эмбрион так хорошо развивается, он такой замечательный!» И вот сейчас уже абсолютно ясно, что судить по тому, как развивается эмбрион, о его генетическом здоровье нельзя. Мы переносим «красивый» хорошо развивающийся эмбрион — «кровь с молоком», — беременности нет. Переносим «вяленький, слабенький» — беременность. Я знаю одного красивого 20-летнего молодого человека, атлетического телосложения, ростом 188 см с момента его зачатия. Имею возможность с ним время от времени встречаться. У его мамы была получена одна яйцеклетка, эмбрион еле-еле дробился. Перенесли на вторые сутки, так как очень за него боялись… То есть никаких прогнозов на судьбу человеческую мы сделать не можем.

Несведущие люди говорят, что мы занимаемся искусственным оплодотворением. Его не существует. Всё, чего современная наука и практика достигли, — это создание комфортных условий для встречи яйцеклетки со сперматозоидами. Также мы можем помочь сперматозоиду попасть в яйцеклетку вне организма, обеспечить развитие эмбриона в течение 5–6 дней. К формированию женского и мужского гаплоидного набора хромосом, к объединению их в диплоидный, к формированию генома эмбриона и его дроблению, то есть к процессам зачатия новой жизни, ни врачи, ни эмбриологи отношения не имеют. Другими словами, к Божьему делу у людей по-прежнему доступа нет. Оплодотворение всегда естественное. Как и дети», — заключил доктор.