Юрист: В российском правовом поле отсутствует понятие «ответственность» для пациента

Об этом рассказала адвокат Московского юридического центра Елена Матвеева, передаёт medvestnik.ru.

По словам Елены Матвеевой, рост судебных претензий породила эра стандартизации в здравоохранении. Если раньше врачи занимались самообразованием, применяли полученные знания и этого было достаточно для доверия со стороны пациентов, то сейчас доверие вызывает то, что соответствует нормам, правилам, стандартам. В иерархии нормативно-правовых актов основной документ – приказы Министерства здравоохранения, в приложениях к которым можно встретить описание действий врачей в определенных ситуациях. Последнее место в иерархии занимают письма Минздрава, которые содержат клинические рекомендации, так называемые протоколы. При этом протоколы часто могут противоречить ведомственным приказам.

«В большинстве европейских стран соблюдение подобных протоколов – это стопроцентная гарантия защищенности врача в случае непредвиденных последствий оказания медицинской помощи. В России врач в суде не может защитить себя протоколом и отступить от него в работе тоже не имеет права. Еще одна “мертвая зона” в действующем законодательстве – ответственность граждан за здоровье свое и своих детей. Статья 20 ФЗ № 323 говорит о необходимости информирования граждан о методах оказания медицинской помощи, о связанных с этим рисках и рисках отказа от нее. Пункт 7 статьи 20 определяет форму такого согласия/отказа. Но что мы имеем на практике? На практике мы имеем ряд возбужденных уголовных дел, а есть и обвинительные приговоры, когда в деле есть письменные согласия. Например, на прием незарегистрированных препаратов на территории РФ или на отказ от госпитализации беременной женщины, которую предупредили об угрозе жизни для нее и ее плода», – уточнила Елена Матвеева.

По ее словам, сторона обвинения считает, что врач плохо объяснил возможные последствия. Вопрос в том, где критерии «хорошего» объяснения и нужны ли они. Также пациенты предъявляют к медицинским учреждениям требования о компенсации в связи с тем, что их лечили от «несуществующих» болезней.

«В ряде случаев такие требования просто издевательство над врачами ввиду того, что в разных медицинских источниках, учебниках, научных работах одни и те же болезни могут иметь несколько различные названия. Существует международная классификация болезней, но ничто не запрещает врачу использовать другое научное название или просто вариацию этого названия, например, уреаплазмоз или уреаплазменная инфекция. Но сложившаяся практика позволяет гражданам предъявлять требования к врачам, основываясь лишь на том, что использованный врачом термин отсутствует в международной классификации болезней», – уточнила эксперт.

Начиная с 2006 г. сумма требований пациентов по возмещению морального вреда выросла с 200 тыс. руб. до 2 млн. Требования по возмещению материальных затрат в связи с необходимостью исправления дефектов в большинстве случаев удовлетворяются, но суммы значительно сокращаются (данные взяты из готовых обзоров практики различных регионов начала 2000-х гг., а также получены в результате самостоятельного анализа более поздних решений). Если сравнивать количество судебных претензий к поликлиникам и стационарам, то 2/3 – это иски в адрес стационарных ЛПУ. При этом, вопреки распространенному мнению, что чаще всего пациенты судятся с частными клиниками, 98% судебных споров происходит с государственными медицинскими организациями.

Об этом рассказала адвокат Московского юридического центра Елена Матвеева, передаёт medvestnik.ru.

По словам Елены Матвеевой, рост судебных претензий породила эра стандартизации в здравоохранении. Если раньше врачи занимались самообразованием, применяли полученные знания и этого было достаточно для доверия со стороны пациентов, то сейчас доверие вызывает то, что соответствует нормам, правилам, стандартам. В иерархии нормативно-правовых актов основной документ – приказы Министерства здравоохранения, в приложениях к которым можно встретить описание действий врачей в определенных ситуациях. Последнее место в иерархии занимают письма Минздрава, которые содержат клинические рекомендации, так называемые протоколы. При этом протоколы часто могут противоречить ведомственным приказам.

«В большинстве европейских стран соблюдение подобных протоколов – это стопроцентная гарантия защищенности врача в случае непредвиденных последствий оказания медицинской помощи. В России врач в суде не может защитить себя протоколом и отступить от него в работе тоже не имеет права. Еще одна “мертвая зона” в действующем законодательстве – ответственность граждан за здоровье свое и своих детей. Статья 20 ФЗ № 323 говорит о необходимости информирования граждан о методах оказания медицинской помощи, о связанных с этим рисках и рисках отказа от нее. Пункт 7 статьи 20 определяет форму такого согласия/отказа. Но что мы имеем на практике? На практике мы имеем ряд возбужденных уголовных дел, а есть и обвинительные приговоры, когда в деле есть письменные согласия. Например, на прием незарегистрированных препаратов на территории РФ или на отказ от госпитализации беременной женщины, которую предупредили об угрозе жизни для нее и ее плода», – уточнила Елена Матвеева.

По ее словам, сторона обвинения считает, что врач плохо объяснил возможные последствия. Вопрос в том, где критерии «хорошего» объяснения и нужны ли они. Также пациенты предъявляют к медицинским учреждениям требования о компенсации в связи с тем, что их лечили от «несуществующих» болезней.

«В ряде случаев такие требования просто издевательство над врачами ввиду того, что в разных медицинских источниках, учебниках, научных работах одни и те же болезни могут иметь несколько различные названия. Существует международная классификация болезней, но ничто не запрещает врачу использовать другое научное название или просто вариацию этого названия, например, уреаплазмоз или уреаплазменная инфекция. Но сложившаяся практика позволяет гражданам предъявлять требования к врачам, основываясь лишь на том, что использованный врачом термин отсутствует в международной классификации болезней», – уточнила эксперт.

Начиная с 2006 г. сумма требований пациентов по возмещению морального вреда выросла с 200 тыс. руб. до 2 млн. Требования по возмещению материальных затрат в связи с необходимостью исправления дефектов в большинстве случаев удовлетворяются, но суммы значительно сокращаются (данные взяты из готовых обзоров практики различных регионов начала 2000-х гг., а также получены в результате самостоятельного анализа более поздних решений). Если сравнивать количество судебных претензий к поликлиникам и стационарам, то 2/3 – это иски в адрес стационарных ЛПУ. При этом, вопреки распространенному мнению, что чаще всего пациенты судятся с частными клиниками, 98% судебных споров происходит с государственными медицинскими организациями.