«Я не предполагал, что меморандум будет настолько на слуху» Интервью ученого Дениса Рощина, уволенного за участие в подготовке документа о том, что гомеопатия — лженаука

— Как происходило ваше увольнение?

— В понедельник [6 февраля] вышел меморандум комиссии, во вторник утром мне позвонили из отдела кадров и сообщили, что я должен задним числом написать заявление на увольнение и что приказ уже вышел. Я попросил прислать его по почте, там — подпись директора [Центрального научно-исследовательского института организации и информатизации здравоохранения Владимира Стародубова], написано, что 31 января я уволен по своей инициативе. Моей подписи [о том, что я ознакомлен], конечно, нет. В отделе кадров сказали, что решение было принято в связи с выходом меморандума.

— К директору вы пошли разбираться?

— Я человек неконфликтный, я не собираюсь ни обжаловать приказ, ни ругаться. И директор свою волю уже выразил. Мне только кажется, что он мог бы мне сам сказать об увольнении. Я читал его комментарий «Коммерсанту», он говорит, что якобы вышло новое госзадание, под которое я не подхожу. Но формулировка в приказе не совпадает, я уже не говорю про процедурные моменты. И все было нормально: я защищал кандидатскую, был ведущим научным сотрудником, претензий никогда не было.

 — Почему вы вообще стали работать над меморандумом?

— Мне показалась актуальной эта тема. Состав комиссии был мультидисциплинарный, моя специализация — организация здравоохранения и общественного здоровья. Я посчитал, что вклад этой отрасли в работу комиссии тоже важен. Мы же затронули не только научный аспект, но и организационный — можно ли назначать гомеопатию, как информировать потребителя, что указывать на упаковке. На самом деле документ не призывает запрещать что-то, не говорит, что гомеопатия не помогает, — наоборот, утверждает, что она помогает на уровне плацебо. Другое дело, насколько приемлемо назначать человеку гомеопатию, если он пришел за реальной помощью к педиатру или терапевту. Пришел бы он к гомеопату — никакой проблемы, у нас же разрешены, например, народные целители. Человек принимает гомеопатию, и у него улучшается самочувствие, но физиологические изменения не всегда наступают.

 — Вы ожидали, что после публикации меморандума возникнут неприятные последствия?

— Я не ожидал. Я не предполагал, что меморандум будет настолько на слуху. Мы выпустили документ, по сути, не влекущий административных или юридических последствий, его статус ниже, чем у статьи в научном журнале. Дело в другом — последствия наступили ненаучные. В науке, если стороны несогласны, они вступают в дискуссию, обосновывают свою позицию с научной точки зрения. А вот такой подход [как увольнение] мне кажется неправильным и даже опасным.

 — Знаете ли вы что-нибудь про последствия для других авторов меморандума?

— Мне о них неизвестно. Я в комиссии был единственным представителем своей отрасли — организации здравоохранения — и своего ведомства. У нас институт принадлежит Минздраву. И, кстати, интересно, что наш директор является вице-президентом РАН, при котором и работала комиссия, выпустившая меморандум.

 — Что за гомеопатическое лобби, о котором вы говорили?

— У нас оборот гомеопатических препаратов в 2016 году составил 7 миллиардов рублей. Естественно предположить, что есть какие-то организации и лица, которые заинтересованы не терять этот рынок. Я также замечу, что наш меморандум затрагивает некоторые приказы Минздрава, выпущенные в конце 1990-х годов, о внедрении в практику гомеопатии и выделении на это средств. В меморандуме указывается, что в приказах отсутствуют сведения о клинической эффективности препаратов, о научных данных. («Медузе» удалось найти два приказа Министерства здравоохранения, в которых в одном контексте упоминаются Стародубов и гомеопатия; приказом от 1991 года за подписью министра здравоохранения РСФСР Вячеслава Калинина гомеопатия фактически вводится в широкую практику — организовывается промышленное производство, запуск работы гомеопатических аптек, гомеопатических учебно-методических центров, а контроль за выполнением приказа возлагается на работавшего заместителем министра здравоохранения Стародубова; в приказе от 1999 года министр здравоохранения РФ Стародубов распоряжается создать научно-практический центр традиционной медицины и гомеопатии при министерстве и выделить финансирование на его работу — прим. «Медузы».)

 — Что вы сейчас будете делать?

— Работа в институте — это, конечно, определенный статус, но материальное обеспечение было скромное — три тысячи рублей в месяц. У меня остается участие в проектах, конференциях, учебе. Я продолжу научную деятельность, а там посмотрим, как сложится. Я не очень переживаю из-за увольнения. Думаю, оно того стоило. По крайней мере, стало понятно, кто есть кто.

— Как происходило ваше увольнение?

— В понедельник [6 февраля] вышел меморандум комиссии, во вторник утром мне позвонили из отдела кадров и сообщили, что я должен задним числом написать заявление на увольнение и что приказ уже вышел. Я попросил прислать его по почте, там — подпись директора [Центрального научно-исследовательского института организации и информатизации здравоохранения Владимира Стародубова], написано, что 31 января я уволен по своей инициативе. Моей подписи [о том, что я ознакомлен], конечно, нет. В отделе кадров сказали, что решение было принято в связи с выходом меморандума.

— К директору вы пошли разбираться?

— Я человек неконфликтный, я не собираюсь ни обжаловать приказ, ни ругаться. И директор свою волю уже выразил. Мне только кажется, что он мог бы мне сам сказать об увольнении. Я читал его комментарий «Коммерсанту», он говорит, что якобы вышло новое госзадание, под которое я не подхожу. Но формулировка в приказе не совпадает, я уже не говорю про процедурные моменты. И все было нормально: я защищал кандидатскую, был ведущим научным сотрудником, претензий никогда не было.

 — Почему вы вообще стали работать над меморандумом?

— Мне показалась актуальной эта тема. Состав комиссии был мультидисциплинарный, моя специализация — организация здравоохранения и общественного здоровья. Я посчитал, что вклад этой отрасли в работу комиссии тоже важен. Мы же затронули не только научный аспект, но и организационный — можно ли назначать гомеопатию, как информировать потребителя, что указывать на упаковке. На самом деле документ не призывает запрещать что-то, не говорит, что гомеопатия не помогает, — наоборот, утверждает, что она помогает на уровне плацебо. Другое дело, насколько приемлемо назначать человеку гомеопатию, если он пришел за реальной помощью к педиатру или терапевту. Пришел бы он к гомеопату — никакой проблемы, у нас же разрешены, например, народные целители. Человек принимает гомеопатию, и у него улучшается самочувствие, но физиологические изменения не всегда наступают.

 — Вы ожидали, что после публикации меморандума возникнут неприятные последствия?

— Я не ожидал. Я не предполагал, что меморандум будет настолько на слуху. Мы выпустили документ, по сути, не влекущий административных или юридических последствий, его статус ниже, чем у статьи в научном журнале. Дело в другом — последствия наступили ненаучные. В науке, если стороны несогласны, они вступают в дискуссию, обосновывают свою позицию с научной точки зрения. А вот такой подход [как увольнение] мне кажется неправильным и даже опасным.

 — Знаете ли вы что-нибудь про последствия для других авторов меморандума?

— Мне о них неизвестно. Я в комиссии был единственным представителем своей отрасли — организации здравоохранения — и своего ведомства. У нас институт принадлежит Минздраву. И, кстати, интересно, что наш директор является вице-президентом РАН, при котором и работала комиссия, выпустившая меморандум.

 — Что за гомеопатическое лобби, о котором вы говорили?

— У нас оборот гомеопатических препаратов в 2016 году составил 7 миллиардов рублей. Естественно предположить, что есть какие-то организации и лица, которые заинтересованы не терять этот рынок. Я также замечу, что наш меморандум затрагивает некоторые приказы Минздрава, выпущенные в конце 1990-х годов, о внедрении в практику гомеопатии и выделении на это средств. В меморандуме указывается, что в приказах отсутствуют сведения о клинической эффективности препаратов, о научных данных. («Медузе» удалось найти два приказа Министерства здравоохранения, в которых в одном контексте упоминаются Стародубов и гомеопатия; приказом от 1991 года за подписью министра здравоохранения РСФСР Вячеслава Калинина гомеопатия фактически вводится в широкую практику — организовывается промышленное производство, запуск работы гомеопатических аптек, гомеопатических учебно-методических центров, а контроль за выполнением приказа возлагается на работавшего заместителем министра здравоохранения Стародубова; в приказе от 1999 года министр здравоохранения РФ Стародубов распоряжается создать научно-практический центр традиционной медицины и гомеопатии при министерстве и выделить финансирование на его работу — прим. «Медузы».)

 — Что вы сейчас будете делать?

— Работа в институте — это, конечно, определенный статус, но материальное обеспечение было скромное — три тысячи рублей в месяц. У меня остается участие в проектах, конференциях, учебе. Я продолжу научную деятельность, а там посмотрим, как сложится. Я не очень переживаю из-за увольнения. Думаю, оно того стоило. По крайней мере, стало понятно, кто есть кто.