«Раньше студенты хотели пересаживать голову под местной анестезией и вскрывать трупы, а теперь – заниматься косметологией и частной экспертизой»
«Когда я учился (окончил медвуз в 2005 году), мы все хотели быть хирургами и пересаживать голову под местной анестезией с первого курса. Мы были пропитаны этой романтикой – хотели делать что-то такое важное, сложное, престижное, нужное.
А сейчас такая тенденция – нынешние студенты, если и хотят стать хирургами, то пластическими, косметологами, более прибыльные специальности, менее рискованные. То есть изменилась эта парадигма психологическая», – отметил эксперт.
По его словам, даже ординаторы в судебно-медицинской экспертизе раньше хотели вскрывать трупы, раскрывать убийства, ловить серийных убийц. А сейчас большинство приходят и говорят: «А мы хотим освидетельствовать живых лиц. Зачем нам эти трупы: стоять у стола – это тяжело, цирроз, варикоз, ноги будут болеть, зачем мне это надо, я лучше с живыми поработаю».
А некоторые сразу говорят, что хотят быть независимым экспертом.
По мнению Калинина, это связано с тем, что в государстве не сформировали положительной информационной пропаганды: «Мы до сих пор застряли на этом образе советского врача: в белом халате, с нимбом над головой, который уже не воспринимается молодым поколением сейчас».
Он добавил, что нужно проводить работу, чтобы мотивировать студентов выбирать тяжёлые специальности, например, в общей хирургии. И обязательно формировать позитивный образ российского здравоохранения.
При этом он отметил, что много работает со студентами и видит в тех, кто приходит учиться в медвузы, что-то непобедимое в хорошем смысле. Потому что они это делают, несмотря ни на что: ни на COVID, когда они почти два года просидели на дистанте, несмотря на все запугивания уголовным преследованием, несмотря на то, что не все у нас безупречно в системе здравоохранения. И всё равно не так уж мало людей, которые хотят работать, хотят лечить, хотят помогать людям.
«Когда я учился (окончил медвуз в 2005 году), мы все хотели быть хирургами и пересаживать голову под местной анестезией с первого курса. Мы были пропитаны этой романтикой – хотели делать что-то такое важное, сложное, престижное, нужное.
А сейчас такая тенденция – нынешние студенты, если и хотят стать хирургами, то пластическими, косметологами, более прибыльные специальности, менее рискованные. То есть изменилась эта парадигма психологическая», – отметил эксперт.
По его словам, даже ординаторы в судебно-медицинской экспертизе раньше хотели вскрывать трупы, раскрывать убийства, ловить серийных убийц. А сейчас большинство приходят и говорят: «А мы хотим освидетельствовать живых лиц. Зачем нам эти трупы: стоять у стола – это тяжело, цирроз, варикоз, ноги будут болеть, зачем мне это надо, я лучше с живыми поработаю».
А некоторые сразу говорят, что хотят быть независимым экспертом.
По мнению Калинина, это связано с тем, что в государстве не сформировали положительной информационной пропаганды: «Мы до сих пор застряли на этом образе советского врача: в белом халате, с нимбом над головой, который уже не воспринимается молодым поколением сейчас».
Он добавил, что нужно проводить работу, чтобы мотивировать студентов выбирать тяжёлые специальности, например, в общей хирургии. И обязательно формировать позитивный образ российского здравоохранения.
При этом он отметил, что много работает со студентами и видит в тех, кто приходит учиться в медвузы, что-то непобедимое в хорошем смысле. Потому что они это делают, несмотря ни на что: ни на COVID, когда они почти два года просидели на дистанте, несмотря на все запугивания уголовным преследованием, несмотря на то, что не все у нас безупречно в системе здравоохранения. И всё равно не так уж мало людей, которые хотят работать, хотят лечить, хотят помогать людям.
