Раковый корпус. Интервью с Михаилом Давыдовым

Радио «Свобода»

Радио «Свобода» опубликовала интервью Романа Супера с Михаилом Давыдовым – главным онкологом России, академиком РАН и РАМН, директором «Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина».

Главный онколог России называет такие мрачные цифры:

на 50 лет отстает Россия от Запада в производстве лекарств;
30 лет назад следовало начинать строить отечественную фармацевтическую промышленность;
15 лет нужно потратить, чтобы привести в порядок все принципы формирования фармацевтической промышленности;
95% эффективных препаратов – это импортные препараты;
800$ стоило одно томографическое исследование в 1987 году, когда в Японии сделали компьютерную томографию всему населению. Россия себе сегодня этого позволить не может. У нас даже столько томографов нет;
40 лет я стою у операционного стола. Видел все в разобранном виде;
200 тысяч рублей не превышают квоты, а мы часто тратим на пациента полтора миллиона. Я просто ненавижу это слово – «квота». Человек, которому квоты не хватило, меньше заслуживает жить?
на 1/3 государство финансирует Центр имени Блохина – главный онкологический центр в стране;
$17 млрд в год – бюджет Национального противоракового центра США (NCI). А Каширка имеет около 3 миллиардов рублей в год. У нас на Каширке 1500 коек. А там – 400;
70 молодых ученых в белых халатах я однажды видел на заводе крупнейшего фармацевтического концерна Lederle. Все говорили по-русски;
95% процентов всех фундаментальных исследований в области биологии и медицины проводятся американцами;
30 последних лет российскую науку не финансировали, она находится в полудохлом состоянии;
500 000 взрослых заболевают ежегодно. И 3000 детей. Из полумиллиона заболевших взрослых людей 300 тысяч умирает ежегодно. Но самое печальное, что 100 тысяч человек умирают в течение первого года после выявления болезни;
475 миллионов рублей выделила Татьяна Голикова на развитие программы радиационной онкологии. Мы решили на эти деньги сделать ПЭТ;
5% заболевших имеют доступ к таргетным препаратам;
100% видов онкологических заболеваний можно успешно лечить в России в случае раннего выявления;
99% людей с онкологическими образованиями могут успешно лечиться в России при условии адекватного финансирования и оснащения;
с 1979 года Каширка ни разу ни на один день не прекращала свою работу;
через 10-15 лет появится более-менее универсальный подход: гоняться за каждой опухолью с помощью разных препаратов – бессмысленно, задача здесь – научить иммунную систему человека распознавать опухоль.

Источник:

Раковый корпус

Главный онколог страны, директор «Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина», академик РАН Михаил Давыдов рассказал корреспонденту Радио Свобода Роману Суперу о том, как обстоят дела в отечественной онкологии, чем может обернуться для россиян лекарственное импортозамещение, как государство финансирует главную в России онкологическую больницу, и объяснил, как экономический кризис отразится на раковых больных в 2016 году.

Радио «Свобода»

Главный онколог России называет такие мрачные цифры:

на 50 лет отстает Россия от Запада в производстве лекарств;
30 лет назад следовало начинать строить отечественную фармацевтическую промышленность;
15 лет нужно потратить, чтобы привести в порядок все принципы формирования фармацевтической промышленности;
95% эффективных препаратов – это импортные препараты;
800$ стоило одно томографическое исследование в 1987 году, когда в Японии сделали компьютерную томографию всему населению. Россия себе сегодня этого позволить не может. У нас даже столько томографов нет;
40 лет я стою у операционного стола. Видел все в разобранном виде;
200 тысяч рублей не превышают квоты, а мы часто тратим на пациента полтора миллиона. Я просто ненавижу это слово – «квота». Человек, которому квоты не хватило, меньше заслуживает жить?
на 1/3 государство финансирует Центр имени Блохина – главный онкологический центр в стране;
$17 млрд в год – бюджет Национального противоракового центра США (NCI). А Каширка имеет около 3 миллиардов рублей в год. У нас на Каширке 1500 коек. А там – 400;
70 молодых ученых в белых халатах я однажды видел на заводе крупнейшего фармацевтического концерна Lederle. Все говорили по-русски;
95% процентов всех фундаментальных исследований в области биологии и медицины проводятся американцами;
30 последних лет российскую науку не финансировали, она находится в полудохлом состоянии;
500 000 взрослых заболевают ежегодно. И 3000 детей. Из полумиллиона заболевших взрослых людей 300 тысяч умирает ежегодно. Но самое печальное, что 100 тысяч человек умирают в течение первого года после выявления болезни;
475 миллионов рублей выделила Татьяна Голикова на развитие программы радиационной онкологии. Мы решили на эти деньги сделать ПЭТ;
5% заболевших имеют доступ к таргетным препаратам;
100% видов онкологических заболеваний можно успешно лечить в России в случае раннего выявления;
99% людей с онкологическими образованиями могут успешно лечиться в России при условии адекватного финансирования и оснащения;
с 1979 года Каширка ни разу ни на один день не прекращала свою работу;
через 10-15 лет появится более-менее универсальный подход: гоняться за каждой опухолью с помощью разных препаратов – бессмысленно, задача здесь – научить иммунную систему человека распознавать опухоль.