Почему я — это я?

Ребёнок начинает улыбаться примерно в два месяца — первый знак признательности за всю подаренную ему любовь и преданность. И, возможно, это первый шаг маленького человека на долгом пути к самобытности и самосознанию.

Индивидуальность часто понимается как продукт памяти, в которой хранится более или менее связное повествование о пережитом. Но сейчас психологам всё больше нравится мысль о том, что наше ощущение «я» — результат отношений с другими людьми. «В нас сидит глубоко укоренённое стремление взаимодействовать друг с другом: таким образом мы обнаруживаем самих себя», — считает, к примеру, Брюс Худ из Бристольского университета (Великобритания), автор новой книги «Иллюзия самого себя» (The Self Illusion). И этот процесс начинается не с появлением у ребёнка первых воспоминаний, а с попытки имитировать улыбку родителей и с первых проявлений эмпатии.

Идея о том, что чувство самосознания движет и движимо нашими отношениями с другими, понятна интуитивно. «Я не могу иметь отношений с другими людьми, не имея самого себя, — подчёркивает Майкл Льюис из Медицинской школы Роберта Вуда Джонсона (США). — Прежде чем общаться с вами, я должен узнать кое-что о вас, и я не смогу этого сделать, ничего не зная о себе самом».

Изучение людей, страдающих аутизмом, показало, что мозг работает именно так. Это расстройство обычно связано с трудностями в понимании невербальных социальных сигналов других людей и одновременно со сниженной рефлексией: такие дети начинают позже узнавать себя в зеркале и, как правило, хранят меньше автобиографических воспоминаний. Что характерно, одни и те же участки мозга (области префронтальной коры) демонстрируют сниженную активность и при выполнении заданий такого рода, и при попытке понять чьи-то действия. Выходит, один и тот же мозговой механизм лежит в основе того и другого.

Дальнейшее тому подтверждение нашёл Антонио Дамасио из Южнокалифорнийского университета (США): социальные эмоции (восхищение, сострадание и пр.) обычно включают среднезаднюю кору, которая тоже играет важную роль в построении образа самого себя.

Получается, самосознание говорит не столько обо мне, сколько о тех, кто вокруг меня, и о том, как мы относимся друг к другу. Г-н Дамасио называет это «социальным «я»». И если основная функция самосознания заключается в выстраивании отношений с другими, то, следовательно, природа «я» должна зависеть от социальной среды, в которой «я» формируется. В книге «География мысли» (The Geography of Thought, 2003) Ричард Нисбетт из Мичиганского университета (США) описывает лабораторные эксперименты, которые показали, что китайцы и прочие жители Восточной Азии, как правило, сосредоточены на контексте ситуации, тогда как представители западной культуры склонны анализировать явления отдельно одно от другого. Поэтому и к себе мы относимся по-разному.

Исследователи автобиографической памяти, например, обнаружили, что воспоминания китайцев чаще связаны с моментами социального или исторического значения, тогда как население Европы и Америки сосредоточено на личных интересах и достижениях. Кроме того, выяснилось, что японцы склонны подгонять описания самих себя к заданной ситуации. Иными словами, они обладают более гибким и менее конкретным представлением о самих себе, чем жители западных стран, у которых собственный образ не претерпевает изменений под давлением той или иной ситуации.

Подобные различия могут проявляться уже в раннем возрасте. Г-н Льюис указывает на антропологические исследования двухлетних детей. Именно в этом возрасте ребёнок развивает независимую волю и зачастую становится совершенно несносным. Так вот, в культурах, менее ориентированных на индивидуальную автономию, этот период не столь драматичен по сравнению с Западом.

Это ещё одно доказательство того, что самосознание (то есть представление о том, что такое моё «я») культурно определено. «Я мужчина, я учёный, я немолод, я женат, я отец и дед: все эти определения меня обладают культурной ценностью», — отмечает г-н Льюис. Очевидно, не существует общекультурного понимания самости. В то же время Хейзел Маркус из Стэнфордского университета (США) просит не забывать о том, что все люди обладают одной и той же способностью — меняться под влиянием социальной среды. Можно сказать, это нас и роднит.

Но, пожалуйста, не забывайте, что подобное приспособленчество — это не всегда хорошо. Да, наша личность разворачивается в контексте социального взаимодействия, но этим она не исчерпывается. Между тем, как предупреждает британский писатель и психолог Сьюзен Блэкмор, некоторые люди начинают невротически цепляться за эмоции и мысли, взращенные в той или иной социальной среде, и выход из этой среды может привести к серьёзным психическим расстройствам.

Будьте осторожны с самим собой!

Подготовлено по материалам NewScientist.