Никакой связи между прививками и аутизмом выявлено не было

Педиатр Центра врожденной патологии GMS Clinic Федор Катасонов рассказал изданию «theins.ru» о том, почему люди снова умирают от инфекции, которую медицина уже однажды победила.

У большинства читателей, скорее всего, уже нет шрама, которым помечены представители старших поколений: рубца после прививки от оспы. Натуральная оспа стала первой из опасных инфекций, которая была полностью ликвидирована на земном шаре. Два единственных образца вируса оспы хранятся в США и у нас под Новосибирском. Они нужны для того, чтобы возобновить производство вакцины, если вирус вдруг обнаружится в дикой среде.

Последний случай оспы зарегистрирован в 1977 году, а в 1978 году на волне успеха ВОЗ приняла программу по ликвидации кори. И добилась было успеха на отдельных территориях (например, в США корь была ликвидирована в 2000 году — до нынешнего возвращения), но эффективность тотальной вакцинации сыграла с нами злую шутку. Резкое снижение заболеваемости и смертности перевело корь из разряда бытовых страхов в пространство мифа. Корь мало кто видел, она перестала быть страшна, и потому необходимость вакцинации все больше ставилась под сомнение. Антипрививочное движение умело работает с такими сомнениями, и количество непривитых преодолело критическую массу. Корь вернулась, несмотря на постоянную работу медицинского сообщества по пропаганде вакцинации.

Почему же все предостережения врачей оказались напрасны? Почему обыватель не склонен доверять эксперту в таком важном вопросе? На мой взгляд, эта проблема намного шире медицинского поля и заключается в склонности многократно обманутого общества к нигилизму.

Недавно в блогах проекта «Сноб» появился текст о неудачном проекте, который запустила одна из сетей супермаркетов, чтобы поздравить покупателей со своим двадцатилетием. Для акции заготовили 50 миллионов купонов и стикеров в дополнительных неперерабатываемых пластиковых упаковках. Суть претензии сводилась к тому, что ритейлер, умножая количество бессмысленно используемого и выбрасываемого пластика, вредит природе и убивает животных. Текст вызвал негодование у читателей, которые комментировали в духе «у нас что, других проблем нет». Этот экологический нигилизм по сути часть более объемлющего нигилизма, свойственного людям, живущим «здесь и сейчас». Однако это «здесь и сейчас» не следствие осознанности, приобретенной в кабинете психотерапевта, а результат необходимости выживать. Потребителям важно иметь доступные продукты и им наплевать на количество пластика. Кому в богом забытой деревне есть дело до дельфинов с пакетами в желудках или черепах с деформированными панцирями? Cначала — базовые потребности, потом — мысли о будущем. Сначала каждый думает о себе и своих близких, и потом — о каких-то там зверях. Или о планете.

Нигилизм, о котором я говорю, привел к тому, что глобальное потепление, похоже, уже необратимо меняет облик Земли. Судя по всему, мы уже не можем остановить изменения, которые происходят с планетой, и нам остается только решать конкретные задачи в авральном режиме. Уберечь от засухи или затопления конкретные территории. Построить стену вокруг Нью-Йорка и Амстердама, купол над Венецией — и до чего еще там додумаются инженеры будущего. Все это может стать актуальным уже при жизни нынешних поколений. Джаред Даймонд в своем знаменитом труде «Коллапс» предсказывал, что существенные изменения климата станут очевидны уже в 2030-х годах. Однако количество неверящих в глобальное потепление, похоже, не сильно сокращается и включает в себя даже действующего президента США. Это и есть климатический нигилизм.

Есть и финансовый нигилизм, и нигилизм правовой, они характеризуются наплевательским отношением к деньгам и законам. Бедность и неустроенность частной жизни сужает сознание и не дает обратить внимание на более глобальные вещи. Задача более сытой и просвещенной части общества — трубить во все трубы, влиять на общественное сознание, но это не так просто, ведь нигилистам свойственно абсолютное недоверие к экспертам. Точно такой же эффект я наблюдаю в своей профессии.

Эксперты давно кричат о важнейших проблемах медицины будущего: антибиотикорезистентности, приобретенном сахарном диабете, возвращения опасных инфекций. Все эти проблемы — рукотворные. В первом случае повальное назначение антибиотиков без показаний приводит к тому, что у населения формируется устойчивая к лекарствам микрофлора. Это буквально возвращает нас в доантибиотиковую эру: пациент умирает на реанимационной койке, а все, что могут сделать врачи, это наблюдать за тем, как «супербактерия» безнаказанно сжирает организм. А ведь еще десять лет назад та же бактерия была бы убита недельным курсом антибиотика. Это врачебный нигилизм: только в странах третьего мира, вроде нашей, можно купить антибиотик в аптеке без рецепта, а в развитых странах за лечение антибиотиками отвечают только врачи.

Во втором случае бесконтрольное употребление углеводов, увеличение порций, увлечение газировками, соками и фастфудом приводит к нарушению обмена веществ. Но все вредное — такое вкусное! К этому прибавляется сидячий образ жизни, характерный для жителей городов, и вот мы имеем эпидемию метаболического синдрома, который переходит в сахарный диабет. Это пациентский нигилизм: не врачи покупают пациентам чизбургер, колу и мороженое с карамелью.

Третья угроза — возвращение опасных инфекций — на совести как врачей, так и пациентов. Уже много лет мы, врачебное сообщество, предупреждаем об опасности возвращения кори. К сожалению, шанс быть услышанными, мы получили только сейчас, когда врачи из поликлиник обзванивают квартиры. Остается только устало вздыхать: мы ждали этого несколько последних лет.

Корь — высокозаразная болезнь. Она летучая и склонна поражать более 90% восприимчивых к ней людей (читай, непривитых и непереболевших). Сама по себе она крайне неприятна: сильная лихорадка, конъюнктивит, кашель, насморк и сыпь. Но важнее, что примерно у каждого третьего заболевшего развиваются осложнения: диарея, отит, пневмония и острый энцефалит. Умирает от кори примерно каждый 500-й заболевший (в развитых странах, у нас, вероятно, умирают чаще). А примерно у одного из 5-10 тысяч заболевших через несколько лет развивается неприятное прогрессирующее нейродегенеративное (разрушающее нервную ткань) заболевание — подострый склерозирующий панэнцефалит.

До эры вакцинации только в США (где есть надежная статистика) корью заболевали, по подсчетам, 3-4 млн человек в год, каждые 2 дня от кори умирали 3 человека. Вакцинация оказалась очень эффективной, и заболеваемость упала на 95%, что и позволило надеяться на полное ее искоренение. Этого можно достичь, если установить достаточный коллективный иммунитет — когда каждого заболевшего окружает прослойка привитых, не давая болезни распространяться, и вспышка гаснет. Поскольку корь высокозаразна, достаточный коллективный иммунитет формируется, только если привиты 93-95% населения. Однако всегда есть контингент, не подлежащий вакцинации из-за противопоказаний (младенцы, люди с иммунодефицитом или другими тяжелыми хроническими состояниями), поэтому среди тех, кто в принципе может быть привит, необходимо добиваться 100% вакцинации. На 2017 год одной дозой вакцины были привиты 85% мирового населения, двумя дозами — 67%. Работы еще непочатый край.

Помимо того, что корь перестала быть наблюдаемой угрозой из-за прививок, на уровень вакцинации негативно повлиял один единственный злодей — Эндрю Уэйкфилд, британский врач, который с помощью черного пиара хотел продвинуть свою собственную вакцину от кори. Он опубликовал фиктивное исследование, связывающее распространенную вакцину от кори, краснухи и эпидемического паротита с аутизмом. Это ударило не только по конкретной вакцине, но и по всей вакцинации в целом. Статью отозвали, врача лишили диплома, но зарожденный им миф оказался очень живуч. На днях опубликовали результаты очередного 10-летнего исследования на эту тему, включавшего 657 461 ребенка, у 6 517 из которых было диагностировано расстройство аутистического спектра. Не было выявлено ровно ни одного признака какой-либо связи между прививкой от кори, краснухи и паротита и развитием аутизма. Думаю, это исследование вполне можно считать финальным ответом на эту тему.

От кори нет лечения, и прививка — единственный способ эту болезнь предотвратить. У каждого человека должно быть минимум по 2 прививки от кори (после первой остается 5-7% шанс заболеть), и привито должно быть около 100% людей, не имеющих противопоказаний к вакцинации.

Лично у меня есть надежда, что такие встряски не должны проходить бесследно, и общество должно извлекать из них уроки. Пора открыть глаза и посмотреть в настоящее, чтобы не остаться в будущем у разбитого корыта: эксперты, которые много лет предсказывали возвращение кори, заслуживают доверия и в других вопросах. Они же кричат об опасности повального употребления антибиотиков и неправильного питания. Их коллеги предупреждают об опасности пластика и парниковых газов. Теперь, когда игнорирование предупреждений экспертов стало оборачиваться настоящей катастрофой, не заметить которую уже невозможно, даже у отчаянных нигилистов в голове должно что-то зашевелиться.

Педиатр Центра врожденной патологии GMS Clinic Федор Катасонов рассказал изданию «theins.ru» о том, почему люди снова умирают от инфекции, которую медицина уже однажды победила.

У большинства читателей, скорее всего, уже нет шрама, которым помечены представители старших поколений: рубца после прививки от оспы. Натуральная оспа стала первой из опасных инфекций, которая была полностью ликвидирована на земном шаре. Два единственных образца вируса оспы хранятся в США и у нас под Новосибирском. Они нужны для того, чтобы возобновить производство вакцины, если вирус вдруг обнаружится в дикой среде.

Последний случай оспы зарегистрирован в 1977 году, а в 1978 году на волне успеха ВОЗ приняла программу по ликвидации кори. И добилась было успеха на отдельных территориях (например, в США корь была ликвидирована в 2000 году — до нынешнего возвращения), но эффективность тотальной вакцинации сыграла с нами злую шутку. Резкое снижение заболеваемости и смертности перевело корь из разряда бытовых страхов в пространство мифа. Корь мало кто видел, она перестала быть страшна, и потому необходимость вакцинации все больше ставилась под сомнение. Антипрививочное движение умело работает с такими сомнениями, и количество непривитых преодолело критическую массу. Корь вернулась, несмотря на постоянную работу медицинского сообщества по пропаганде вакцинации.

Почему же все предостережения врачей оказались напрасны? Почему обыватель не склонен доверять эксперту в таком важном вопросе? На мой взгляд, эта проблема намного шире медицинского поля и заключается в склонности многократно обманутого общества к нигилизму.

Недавно в блогах проекта «Сноб» появился текст о неудачном проекте, который запустила одна из сетей супермаркетов, чтобы поздравить покупателей со своим двадцатилетием. Для акции заготовили 50 миллионов купонов и стикеров в дополнительных неперерабатываемых пластиковых упаковках. Суть претензии сводилась к тому, что ритейлер, умножая количество бессмысленно используемого и выбрасываемого пластика, вредит природе и убивает животных. Текст вызвал негодование у читателей, которые комментировали в духе «у нас что, других проблем нет». Этот экологический нигилизм по сути часть более объемлющего нигилизма, свойственного людям, живущим «здесь и сейчас». Однако это «здесь и сейчас» не следствие осознанности, приобретенной в кабинете психотерапевта, а результат необходимости выживать. Потребителям важно иметь доступные продукты и им наплевать на количество пластика. Кому в богом забытой деревне есть дело до дельфинов с пакетами в желудках или черепах с деформированными панцирями? Cначала — базовые потребности, потом — мысли о будущем. Сначала каждый думает о себе и своих близких, и потом — о каких-то там зверях. Или о планете.

Нигилизм, о котором я говорю, привел к тому, что глобальное потепление, похоже, уже необратимо меняет облик Земли. Судя по всему, мы уже не можем остановить изменения, которые происходят с планетой, и нам остается только решать конкретные задачи в авральном режиме. Уберечь от засухи или затопления конкретные территории. Построить стену вокруг Нью-Йорка и Амстердама, купол над Венецией — и до чего еще там додумаются инженеры будущего. Все это может стать актуальным уже при жизни нынешних поколений. Джаред Даймонд в своем знаменитом труде «Коллапс» предсказывал, что существенные изменения климата станут очевидны уже в 2030-х годах. Однако количество неверящих в глобальное потепление, похоже, не сильно сокращается и включает в себя даже действующего президента США. Это и есть климатический нигилизм.

Есть и финансовый нигилизм, и нигилизм правовой, они характеризуются наплевательским отношением к деньгам и законам. Бедность и неустроенность частной жизни сужает сознание и не дает обратить внимание на более глобальные вещи. Задача более сытой и просвещенной части общества — трубить во все трубы, влиять на общественное сознание, но это не так просто, ведь нигилистам свойственно абсолютное недоверие к экспертам. Точно такой же эффект я наблюдаю в своей профессии.

Эксперты давно кричат о важнейших проблемах медицины будущего: антибиотикорезистентности, приобретенном сахарном диабете, возвращения опасных инфекций. Все эти проблемы — рукотворные. В первом случае повальное назначение антибиотиков без показаний приводит к тому, что у населения формируется устойчивая к лекарствам микрофлора. Это буквально возвращает нас в доантибиотиковую эру: пациент умирает на реанимационной койке, а все, что могут сделать врачи, это наблюдать за тем, как «супербактерия» безнаказанно сжирает организм. А ведь еще десять лет назад та же бактерия была бы убита недельным курсом антибиотика. Это врачебный нигилизм: только в странах третьего мира, вроде нашей, можно купить антибиотик в аптеке без рецепта, а в развитых странах за лечение антибиотиками отвечают только врачи.

Во втором случае бесконтрольное употребление углеводов, увеличение порций, увлечение газировками, соками и фастфудом приводит к нарушению обмена веществ. Но все вредное — такое вкусное! К этому прибавляется сидячий образ жизни, характерный для жителей городов, и вот мы имеем эпидемию метаболического синдрома, который переходит в сахарный диабет. Это пациентский нигилизм: не врачи покупают пациентам чизбургер, колу и мороженое с карамелью.

Третья угроза — возвращение опасных инфекций — на совести как врачей, так и пациентов. Уже много лет мы, врачебное сообщество, предупреждаем об опасности возвращения кори. К сожалению, шанс быть услышанными, мы получили только сейчас, когда врачи из поликлиник обзванивают квартиры. Остается только устало вздыхать: мы ждали этого несколько последних лет.

Корь — высокозаразная болезнь. Она летучая и склонна поражать более 90% восприимчивых к ней людей (читай, непривитых и непереболевших). Сама по себе она крайне неприятна: сильная лихорадка, конъюнктивит, кашель, насморк и сыпь. Но важнее, что примерно у каждого третьего заболевшего развиваются осложнения: диарея, отит, пневмония и острый энцефалит. Умирает от кори примерно каждый 500-й заболевший (в развитых странах, у нас, вероятно, умирают чаще). А примерно у одного из 5-10 тысяч заболевших через несколько лет развивается неприятное прогрессирующее нейродегенеративное (разрушающее нервную ткань) заболевание — подострый склерозирующий панэнцефалит.

До эры вакцинации только в США (где есть надежная статистика) корью заболевали, по подсчетам, 3-4 млн человек в год, каждые 2 дня от кори умирали 3 человека. Вакцинация оказалась очень эффективной, и заболеваемость упала на 95%, что и позволило надеяться на полное ее искоренение. Этого можно достичь, если установить достаточный коллективный иммунитет — когда каждого заболевшего окружает прослойка привитых, не давая болезни распространяться, и вспышка гаснет. Поскольку корь высокозаразна, достаточный коллективный иммунитет формируется, только если привиты 93-95% населения. Однако всегда есть контингент, не подлежащий вакцинации из-за противопоказаний (младенцы, люди с иммунодефицитом или другими тяжелыми хроническими состояниями), поэтому среди тех, кто в принципе может быть привит, необходимо добиваться 100% вакцинации. На 2017 год одной дозой вакцины были привиты 85% мирового населения, двумя дозами — 67%. Работы еще непочатый край.

Помимо того, что корь перестала быть наблюдаемой угрозой из-за прививок, на уровень вакцинации негативно повлиял один единственный злодей — Эндрю Уэйкфилд, британский врач, который с помощью черного пиара хотел продвинуть свою собственную вакцину от кори. Он опубликовал фиктивное исследование, связывающее распространенную вакцину от кори, краснухи и эпидемического паротита с аутизмом. Это ударило не только по конкретной вакцине, но и по всей вакцинации в целом. Статью отозвали, врача лишили диплома, но зарожденный им миф оказался очень живуч. На днях опубликовали результаты очередного 10-летнего исследования на эту тему, включавшего 657 461 ребенка, у 6 517 из которых было диагностировано расстройство аутистического спектра. Не было выявлено ровно ни одного признака какой-либо связи между прививкой от кори, краснухи и паротита и развитием аутизма. Думаю, это исследование вполне можно считать финальным ответом на эту тему.

От кори нет лечения, и прививка — единственный способ эту болезнь предотвратить. У каждого человека должно быть минимум по 2 прививки от кори (после первой остается 5-7% шанс заболеть), и привито должно быть около 100% людей, не имеющих противопоказаний к вакцинации.

Лично у меня есть надежда, что такие встряски не должны проходить бесследно, и общество должно извлекать из них уроки. Пора открыть глаза и посмотреть в настоящее, чтобы не остаться в будущем у разбитого корыта: эксперты, которые много лет предсказывали возвращение кори, заслуживают доверия и в других вопросах. Они же кричат об опасности повального употребления антибиотиков и неправильного питания. Их коллеги предупреждают об опасности пластика и парниковых газов. Теперь, когда игнорирование предупреждений экспертов стало оборачиваться настоящей катастрофой, не заметить которую уже невозможно, даже у отчаянных нигилистов в голове должно что-то зашевелиться.