«Нефрологов как лейкоцитов в нормальной моче — один-два в поле зрения на весь регион», — клиницист о том, почему пациенты не могу получить качественную нефрологическую помощь

«Одна из самых серьезных проблем, с которой я сталкиваюсь ежедневно, — терминальная стадия болезни почек (ХБП). Заболеваемость растет, позитивной динамики пока не предвидится, и вот почему. 

Санпросвет в отношении болезней почек полностью провален — многие даже не слышали о врачах-нефрологах. Пациенты не обследуются десятилетиями, и поскольку почки «умирают молча», это может быть фатальным. Более того, даже при постановке почечного диагноза, «молчаливая» ХБП, как правило, длительно не беспокоит и пациенты не принимают рекомендованную терапию: «Не болит же».

Но даже если пациент не игнорирует свое здоровье, получить качественную медпомощь по нефрологическому профилю тяжело. Начнем с того, что во всеми любимую диспансеризацию не входит даже общий анализ мочи.

Кроме того, качество медобразования по моей специальности оставляет желать лучшего. За шесть лет обучения в университете по нефрологии у меня было всего две лекции, литературы не так много, зато есть сухие и не всегда однозначные клинические рекомендации. Как результат — скупые знания у студента общего профиля, которые впоследствии выливаются в то, что терапевт, например, может годами игнорировать нарастающий белок в моче и креатинин крови.

Еще одна проблема — существующий дефицит нефрологов. Студенты не очень охотно идут в нефрологию, нередко туда попадают случайно, потому что проходной балл меньше, чем в другие специальности. А многие уже выпустившиеся врачи уходят работать в гемодиализ, в том числе потому что зарплаты там обычно выше. 

Как итог: практикующих нефрологов как лейкоцитов в нормальной моче — 1-2 в поле зрения на всю область. 

Но, допустим, пациент дорвался до нефролога. Дальше он может узнать, что в его регионе не делают, например, биопсию почки, которая является «золотым стандартом», или не проводят иммунологические исследования в рамках ОМС. 

Вот и получается, что полностью помочь по нефрологическому профилю пациенту могут только в обеих столицах и еще в нескольких крупных городах. 

Важно и другое: на лечение пациентов с терминальной стадией ХБП тратятся огромные деньги. Согласно московским тарифам ОМС, сеанс диализа стоит 10-11 тысяч рублей, в других регионах дешевле. На саму процедуру для одного пациента тратится порядка 1,5 млн рублей в год, еще около 240 тысяч — на препараты. Не забываем, что всего пациентов более 60 тысяч, и их количество растет.

На мой взгляд, важно не только вливать бюджеты в лечение пациентов на терминальных стадиях, но и профилактировать и лечить незапущенную ХБП. Возможно ли это? В Москве удалось, благодаря организации четырех нефроцентров. Возможно ли это в остальных регионах сейчас? Наверно, нет.

А пока я могу только отправлять областных пациентов в крупные центры с возможностью проведения биопсии, трансплантации, подготовки сосудистого доступа. Маршрутизация порой исчисляется тысячами километров, не все могут осилить ее в силу здоровья, возраста или финансов. 

И что остается делать 25-летней девушке из Приморского края с терминальной стадией ХБП? Надеяться на то, что ей найдется хотя бы место в гемодиализном центре.

«Одна из самых серьезных проблем, с которой я сталкиваюсь ежедневно, — терминальная стадия болезни почек (ХБП). Заболеваемость растет, позитивной динамики пока не предвидится, и вот почему. 

Санпросвет в отношении болезней почек полностью провален — многие даже не слышали о врачах-нефрологах. Пациенты не обследуются десятилетиями, и поскольку почки «умирают молча», это может быть фатальным. Более того, даже при постановке почечного диагноза, «молчаливая» ХБП, как правило, длительно не беспокоит и пациенты не принимают рекомендованную терапию: «Не болит же».

Но даже если пациент не игнорирует свое здоровье, получить качественную медпомощь по нефрологическому профилю тяжело. Начнем с того, что во всеми любимую диспансеризацию не входит даже общий анализ мочи.

Кроме того, качество медобразования по моей специальности оставляет желать лучшего. За шесть лет обучения в университете по нефрологии у меня было всего две лекции, литературы не так много, зато есть сухие и не всегда однозначные клинические рекомендации. Как результат — скупые знания у студента общего профиля, которые впоследствии выливаются в то, что терапевт, например, может годами игнорировать нарастающий белок в моче и креатинин крови.

Еще одна проблема — существующий дефицит нефрологов. Студенты не очень охотно идут в нефрологию, нередко туда попадают случайно, потому что проходной балл меньше, чем в другие специальности. А многие уже выпустившиеся врачи уходят работать в гемодиализ, в том числе потому что зарплаты там обычно выше. 

Как итог: практикующих нефрологов как лейкоцитов в нормальной моче — 1-2 в поле зрения на всю область. 

Но, допустим, пациент дорвался до нефролога. Дальше он может узнать, что в его регионе не делают, например, биопсию почки, которая является «золотым стандартом», или не проводят иммунологические исследования в рамках ОМС. 

Вот и получается, что полностью помочь по нефрологическому профилю пациенту могут только в обеих столицах и еще в нескольких крупных городах. 

Важно и другое: на лечение пациентов с терминальной стадией ХБП тратятся огромные деньги. Согласно московским тарифам ОМС, сеанс диализа стоит 10-11 тысяч рублей, в других регионах дешевле. На саму процедуру для одного пациента тратится порядка 1,5 млн рублей в год, еще около 240 тысяч — на препараты. Не забываем, что всего пациентов более 60 тысяч, и их количество растет.

На мой взгляд, важно не только вливать бюджеты в лечение пациентов на терминальных стадиях, но и профилактировать и лечить незапущенную ХБП. Возможно ли это? В Москве удалось, благодаря организации четырех нефроцентров. Возможно ли это в остальных регионах сейчас? Наверно, нет.

А пока я могу только отправлять областных пациентов в крупные центры с возможностью проведения биопсии, трансплантации, подготовки сосудистого доступа. Маршрутизация порой исчисляется тысячами километров, не все могут осилить ее в силу здоровья, возраста или финансов. 

И что остается делать 25-летней девушке из Приморского края с терминальной стадией ХБП? Надеяться на то, что ей найдется хотя бы место в гемодиализном центре.