«Любая ЦРБ – это мясорубка. Если продержался в ней 5-6 лет – достоин уважения»
Минздрав Новгородской области обвинил хирурга в нарушении стандарта оказания медпомощи – ему пришлось оперировать соседку по даче подручными средствами, так как вызов «скорой»
Минздрав Новгородской области Любая ЦРБ – это мясорубка. Если продержался в этой мясорубке 5-6 лет – достоин уважения. Большинство врачей через 2-3 года бегут куда угодно: к папе под крыло, в административную работу, в бизнес. Остаются, выживают, адаптируются только самые лучшие и выносливые.
Что врачи получают за свой нечеловеческий труд?
В 90-е годы по программе «детского туризма» (мы тогда дружили с американцами) ко мне в семью на месяц приехал 13-летний американский подросток. Через несколько дней американец спросил моего сына:
– А что, твой папа плохой хирург?
– Нет, ответил сын, – все говорят, что очень хороший.
– А почему тогда…. – подросток обвел глазами дизайн моей квартиры и вежливо замолчал.
Помню, как стыдно мне было перед американским мальчиком. Но почему-то стыдно было за себя, а не за государство. Тогда, в теперь уже далекие 90-е, нам казалось, что все это временные трудности, все мы жили в ожидании перемен… Дождались. Сегодня ставка врача-травматолога с 12-летним стажем в Боровичской ЦРБ – 11500 рублей.
Героизм врачей – вообще отдельная тема. В большинстве случаев люди вынуждены совершать подвиг не потому, что они герои или не герои, а потому что оказались в безвыходной ситуации. Пока у меня есть патроны, я спокойно стреляю. Когда патронов больше нет, остается два варианта: или лапы вверх, или пристегивать штык и драться насмерть, ни на что уже не рассчитывая.
Первые два месяца войны мой дед воевал с саперной лопатой: винтовок на всех не хватало. Героев было очень много. Практически все. В 45-ом наши артподготовки длились по многу часов. Вооруженные теперь уже до зубов солдаты часто заходили практически в пустые, заваленные трупами окопы – потребность в героизме резко снизилась.
В медицине сейчас, похоже, все наоборот. Создается впечатление, что у нас, врачей, оптимизировали винтовки с патронами. Нам оставили только саперные лопаты. Если бы в той ситуации, с ржавыми плоскогубцами, я мог бы рассчитывать на оперативность скорой помощи, я бы ее вызвал. Только скорая помощь, доставляющая человека в больницу через три часа, не имеет права называться «скорой» помощью. Если бы больница с хирургом была как прежде, за десять километров, в Мошенском, а не за семьдесят, в Боровичах, никакой героизм бы не понадобился.
Автор: Александр Клецко, Вконтакте
Минздрав Новгородской области обвинил хирурга в нарушении стандарта оказания медпомощи – ему пришлось оперировать соседку по даче подручными средствами, так как вызов «скорой»
Любая ЦРБ – это мясорубка. Если продержался в этой мясорубке 5-6 лет – достоин уважения. Большинство врачей через 2-3 года бегут куда угодно: к папе под крыло, в административную работу, в бизнес. Остаются, выживают, адаптируются только самые лучшие и выносливые.
Что врачи получают за свой нечеловеческий труд?
В 90-е годы по программе «детского туризма» (мы тогда дружили с американцами) ко мне в семью на месяц приехал 13-летний американский подросток. Через несколько дней американец спросил моего сына:
– А что, твой папа плохой хирург?
– Нет, ответил сын, – все говорят, что очень хороший.
– А почему тогда…. – подросток обвел глазами дизайн моей квартиры и вежливо замолчал.
Помню, как стыдно мне было перед американским мальчиком. Но почему-то стыдно было за себя, а не за государство. Тогда, в теперь уже далекие 90-е, нам казалось, что все это временные трудности, все мы жили в ожидании перемен… Дождались. Сегодня ставка врача-травматолога с 12-летним стажем в Боровичской ЦРБ – 11500 рублей.
Героизм врачей – вообще отдельная тема. В большинстве случаев люди вынуждены совершать подвиг не потому, что они герои или не герои, а потому что оказались в безвыходной ситуации. Пока у меня есть патроны, я спокойно стреляю. Когда патронов больше нет, остается два варианта: или лапы вверх, или пристегивать штык и драться насмерть, ни на что уже не рассчитывая.
Первые два месяца войны мой дед воевал с саперной лопатой: винтовок на всех не хватало. Героев было очень много. Практически все. В 45-ом наши артподготовки длились по многу часов. Вооруженные теперь уже до зубов солдаты часто заходили практически в пустые, заваленные трупами окопы – потребность в героизме резко снизилась.
В медицине сейчас, похоже, все наоборот. Создается впечатление, что у нас, врачей, оптимизировали винтовки с патронами. Нам оставили только саперные лопаты. Если бы в той ситуации, с ржавыми плоскогубцами, я мог бы рассчитывать на оперативность скорой помощи, я бы ее вызвал. Только скорая помощь, доставляющая человека в больницу через три часа, не имеет права называться «скорой» помощью. Если бы больница с хирургом была как прежде, за десять километров, в Мошенском, а не за семьдесят, в Боровичах, никакой героизм бы не понадобился.
Автор: Александр Клецко, Вконтакте
