Лера смогла выжить, но ее состояние оставалось тяжелым. Долгие месяцы ее безуспешно лечили по месту жительства, а потом перевели в детскую больницу им. Сперанского
В нашей стране начало подрастать «стеклянное» поколение. Так в наше время начали называть детей XXI века. И неспроста – за последние 30 лет дети стали в несколько раз чаще травмироваться. Причем, это далеко не всегда происходит на фоне серьезных происшествий – в большинстве случаев просто «шел, споткнулся, сломал руку». Раньше с такими историями дети почти не попадали к травматологам, а сейчас эти случаи распространились повсеместно.
Врач-травматолог Георгий Чоговадзе из детской больницы №9 им. Сперанского Департамента здравоохранения Москвы рассказал «МК» из-за чего это происходит и можно ли улучшить статистику?
Образ жизни
По словам врача, за последние два-три десятка лет дети очень изменились. В поздние советские годы практически не было таких ситуаций, когда ребенок, упав со стула или просто споткнувшись на улице, сломал бы руку. А вот в настоящее время таких пациентов очень много. А все дело в том, что детские кости стали более хрупкими – и тому есть несколько причин.
«Во-первых, изменился образ жизни. В моем детстве, если мама не успевала схватить меня после школы и усадить покушать или за уроки, мы бежали во двор и носились до позднего вечера. Дети были физически крепкие. А сейчас утреннюю гимнастику кто-нибудь делает вместе с детьми? Простите, но ни одна кошка, ни одна собака не встанет, не потянувшись. Нужно потянуться, размять мышцы. Здесь как в спорте: спортсмен без разминки с большой долей вероятности получит травму. Советские нормы ГТО могут выполнить от силы 10% российских школьников», — считает врач.
При этом он отмечает, что изменились и подходы к физкультуре в школах и детских садах. Всем известные случаи, когда родители ребенка, получившего какую-то травму на занятии, налетали на родителей с обвинениями. Именно поэтому сверх нормы ни у кого нет желания что-либо делать.
«Сидячий образ жизни формируется с самого раннего возраста. Виной тому гаджеты. Посмотрите на наших детей — они все с телефонами».
Кроме того, как отмечает Чоговадзе, второй причин того, что кости стали более хрупкими является меню. Дети стали меньше потреблять молочные продукты, рыбу, да и вообще сбалансированного питания нет. «Сейчас вводят продукты, которые, с одной стороны, полезные, а с другой, не вызывают у детей восторга. Например, морская капуста. В ней содержится и йод, и соли, но ее дети просто не едят!».
Иначе говоря, для отчетности все накормлены и получили необходимые микроэлементы, а на деле, к сожалению, все не так.
Дом с родителями – опасное место?
Травмы, по словам врача, остаются не единственной проблемой. В последнее время стало больше обожженных детей младшего дошкольного возраста.
«Смотрите, какая любопытная вещь: когда в нашей стране мамам разрешалось сидеть с детьми до года, были в основном ожоги у детей до года. Как только разрешили сидеть до полутора лет, возрастная планка сразу возросла! Как только декрет продлили до трех лет, количество ожоговой травмы, соответственно, возросло до этого возраста. Причем в госучреждениях — от садов до детдомов — травм от ожогов крайне мало. Обжигают детей именно дома. Как ни печально, но самое опасное место для детей после улицы — это дом с родителями. И чем больше нянек, тем больше риск получить травму».
Также медик подчеркивает, что дети стали чаще травмироваться из-за нового современного транспорта – гироскутеров и сигвеев. Плохо управляемые гаджеты, по его словам, настоящая беда. И вообще управлять ими не так-то просто – для гироскутера нужны крепкие стопы, хорошая деятельность вестибулярного аппарата. Дети не справляются с управлением, разгоняются до высоких скоростей и падают – в итоге сложные внутрисуставные переломы.
При этом Чоговадзе добавляет, что очень полезен для воспитания в человеке координации – двухколесный самокат. Однако сейчас стали выпускать трехколесные, отчего навыки координации не вырабатываются.
«Есть еще один вредный транспорт — это так называемые коляски-велосипеды. Ребенок вроде бы сидит за рулем, но при этом велосипедом не управляет. Это воспитание потребителя общества, он не несет ответственности за перемещение, лишается очередных физических упражнений. Он может крутить педали, может не крутить, его все равно довезут. Я уже молчу про то, что родители не вынимают детей оттуда, пересекая пешеходный переход», — возмущается врач.
Условный рейтинг
Наибольшее количество травм дети по-прежнему получают именно при ДТП на пешеходных переходах. Хотя, как говорит Чоговадзе, в последнее время снизилось количество детей, поступающих в травматологию после аварий. Все дело в том, что в период с 2007 по 2011 годы медики проводили исследования по договорам с Росздравом «Анализ медицинского аспекта детского дорожно-транспортного травматизма».
Врачами была проведена крупная работа по изучению оказания помощи детям при ДТП. Медики требовали от инспекторов ГИБДД отмечать показатели, которые до этого не учитывались никогда: где сидит ребенок, был ли он пристегнут и был ли он в кресле. На основании данных были выработаны определенные указания, которые сейчас стали внедряться. В частности, это использование детских удерживающих устройств в машине.
Как рассказывает Чоговадзе, если бы можно было составить условный рейтинг, по которому подростки от 14 лет и старше попадают в больницу, он не менялся бы несколько лет – это были бы, как их называет врач, селфиманы, которые забираются на высоту и в заброшенные здания, зацеперы и водители мопедов и мотоциклов.
«Зацеперы — самый тяжелый контингент. Чаще всего это комбинированная травма. Первое — удар током, второе — ожог от воздействия вольтовой дуги и третье — раны, полученные от падения с высоты. Каждый из факторов является жизнеугрожающим. Если ребенка довезли до нас живым, это уже чудо. Сейчас зацеперов стало поменьше. Потому что железнодорожники стали строго отслеживать такие случаи, ведется разъяснительная работа, появились плакаты, объявления и т.д. Также внесены изменения на стадии конструирования ж/д составов, чтобы нельзя было просто так зацепиться за вагон».
«В апреле у нас начинается «летный» сезон»
Прокомментировал врач и внедрение правительством нового стандарта детских площадок. Дело в том, что сейчас не делают тяжелые металлические качели, покрывают площадки безопасным прорезиненным покрытием. По мнению Чоговадзе, нововведение можно рассматривать с разных сторон. Ведь если раньше ребенок падал на землю или асфальт, он чувствовал боль и в следующий раз был предельно осторожен. Однако теперь, когда падение происходит на мягкое покрытие, оно ничему не учит.
Помимо этого, сейчас, если дети падают с высоты на площадке, из-за покрытия у них не остается внешних повреждений. А ведь у ребенка может быть достаточно серьезная черепно-мозговая травма — даже с внутричерепным кровоизлиянием, но врачи не видят внешних признаков, нет ранки от ушиба, максимум – синяк. «А раньше по состоянию раны уже можно было понять, чего опасаться. Поэтому детям важно на своем опыте узнать, что такое боль, чтобы избежать ее впредь».
«Сейчас снова стали появляться дети, родители которых учат ходить с помощью шарфиков или помочей. Это такие подтяжки, которые не дают ребенку упасть. Они надевались на ребенка как портупея, и мама могла держать за них ребенка как куклу-марионетку. Споткнувшись, они не падали, а висели и крутились, как «вертолетики». Именно эти дети в более взрослом возрасте становились пациентами больницы — у них не выработалась реакция самосохранения, они не научились группироваться или страховаться руками. Они же с рождения никогда не падали».
Кроме того, врач отмечает, что очень часто дети начали падать с окон. «В апреле у нас начинается «летный» сезон», — говорит медик. Ребенка приучают с детства стоять на подоконнике, а потом, когда малыш в два годика пытается по привычке облокотиться о стекло или о москитную сетку – он летит вниз, так как весной многие окна открыты.
Трудно договориться
Не менее остро строит проблема взаимоотношения с родителями. Как отмечает врач, с ними стало «в сто, даже в тысячу раз сложнее».
«У нас в стране все понимают в здравоохранении, футболе и педагогике лучше, чем профессионалы. Доступный Интернет для родителей только во вред. Я всех отсылаю к Джерому К. Джерому. Помните «Трое в лодке, не считая собаки»? Открыв справочник, герой нашел у себя все заболевания, кроме воды в колене».
Чоговадзе рассказывает, что он регулярно сталкивается с родителями, которые не подписывали согласие на манипуляции и это отнимает очень много времени. Причем если действия родителей угрожают жизни пациента, врачи имеют право вызвать полицию и изолировать пациента. Бывали случаи, когда родители врывались и в реанимационную, и в операционную. «Буквально на днях спорили с родителями, которые при подозрении на менингит категорически отказывались делать ребенку спинномозговую пункцию для постановки точного диагноза. А ведь при менингите счет идет на часы!».
Также врач подчеркивает, что для ребенка лучше максимально щадящее консервативное лечение. «У нас есть поговорка: «Не тот хороший хирург, что сделал операцию, а тот, который смог отказаться от нее в пользу консервативного лечения», — говорит он.
«Некоторым родителям я говорю: смотрите, у вас девочка с переломом бедра. Мы сделаем скобу, и на вытяжении ей придется полежать полтора месяца. Но потом от этой травмы у вас останутся только две точки — от входа и выхода спицы. И больше ничего! Эти точки меньше бородавки. А операция — это как минимум разрез, возможные осложнения в виде невритов, установка пластины, которую потом необходимо удалить, сам рубец. Решайте сами».
Выбор профессии
Чоговадзе рассказывает, что еще в школе понял – посвятит себя именно травматологии. Тому был примечательный случай из жизни. Однажды после занятий в школе он пришел в Филатовскую больницу, к его будущему учителю и другу отца, детскому хирургу Вахтангу Немсадзе, который почти 4 десятилетия был главным детским хирургом города Москвы. Тогда у него были часы приема населения и он разрешил посмотреть юному врачу на происходящее.
«Однажды заводят ревущего ребенка, держащегося за локоть руки. Вахтанг Панкратович диагноз поставил (подвывих головки лучевой кости) издалека и предложил мне: «Хочешь вправить вывих?» Сейчас, конечно, такое невозможно представить. Я и тогда оторопел, но согласился. Он поставил мои руки на травмированное место у мальчика, положил свои руки поверх моих и за секунду вправил кость. У меня под моей рукой случилось чудо! Ребенок, который до этого орал ультразвуком, в одно мгновение стал совершенно здоровым человечком. Для меня это стало последней каплей — я уже ни на минуту не сомневался, что стану травматологом».
САМЫЕ СЛОЖНЫЕ ПАЦИЕНТЫ
Птица Феникс
Лере 17 лет, родом из Казани. Летом 2015 года девушка вместе с другом полезла на ж/д мост, на ограждение. Когда спускались, Леру отбросило в сторону разрядом электрической дуги от высоковольтных проводов. После удара о землю девушка некоторое время оставалась в сознании и сумела позвонить маме. В реанимации местной больницы констатировали глубокие ожоги 65% поверхности тела, разрывы внутренних органов, множественные переломы.
«Этим молодым человеком решил «полакомиться» мотоблок, — говорит Чоговадзе. — Загрыз по самое не хочу, но самое главное ангел-хранитель пощадил. Несмотря на тяжелые обширные раны и открытые переломы обеих ног, не было затронуто ни одного серьезного сосуда. Сантиметр глубже — и человек погибает за две минуты. Судьба пощадила».
Несчастный случай с мальчик произошел на даче. Когда Рома решил поработать культиватором, машина неожижанно дала задний ход, прижала его к забору и начала «зажевывать» ноги. В областной больнице смогли только обмотать тяжелораненые конечности бинтами и наложить лангетки. На вертолете Рому привезли в Москву – школьнику спасли и жизнь, и ноги.
Сейчас Ромины ноги закованы в металлические стержни — аппарат внешней фиксации, который удерживает сломанные кости в правильном положении. Впереди у мальчика много недель в стационаре. С ним работают нейро- и ожоговые хирурги, возможно, понадобится пересадка кожи.
В нашей стране начало подрастать «стеклянное» поколение. Так в наше время начали называть детей XXI века. И неспроста – за последние 30 лет дети стали в несколько раз чаще травмироваться. Причем, это далеко не всегда происходит на фоне серьезных происшествий – в большинстве случаев просто «шел, споткнулся, сломал руку». Раньше с такими историями дети почти не попадали к травматологам, а сейчас эти случаи распространились повсеместно.
Врач-травматолог Георгий Чоговадзе из детской больницы №9 им. Сперанского Департамента здравоохранения Москвы рассказал «МК» из-за чего это происходит и можно ли улучшить статистику?
Образ жизни
По словам врача, за последние два-три десятка лет дети очень изменились. В поздние советские годы практически не было таких ситуаций, когда ребенок, упав со стула или просто споткнувшись на улице, сломал бы руку. А вот в настоящее время таких пациентов очень много. А все дело в том, что детские кости стали более хрупкими – и тому есть несколько причин.
«Во-первых, изменился образ жизни. В моем детстве, если мама не успевала схватить меня после школы и усадить покушать или за уроки, мы бежали во двор и носились до позднего вечера. Дети были физически крепкие. А сейчас утреннюю гимнастику кто-нибудь делает вместе с детьми? Простите, но ни одна кошка, ни одна собака не встанет, не потянувшись. Нужно потянуться, размять мышцы. Здесь как в спорте: спортсмен без разминки с большой долей вероятности получит травму. Советские нормы ГТО могут выполнить от силы 10% российских школьников», — считает врач.
При этом он отмечает, что изменились и подходы к физкультуре в школах и детских садах. Всем известные случаи, когда родители ребенка, получившего какую-то травму на занятии, налетали на родителей с обвинениями. Именно поэтому сверх нормы ни у кого нет желания что-либо делать.
«Сидячий образ жизни формируется с самого раннего возраста. Виной тому гаджеты. Посмотрите на наших детей — они все с телефонами».
Кроме того, как отмечает Чоговадзе, второй причин того, что кости стали более хрупкими является меню. Дети стали меньше потреблять молочные продукты, рыбу, да и вообще сбалансированного питания нет. «Сейчас вводят продукты, которые, с одной стороны, полезные, а с другой, не вызывают у детей восторга. Например, морская капуста. В ней содержится и йод, и соли, но ее дети просто не едят!».
Иначе говоря, для отчетности все накормлены и получили необходимые микроэлементы, а на деле, к сожалению, все не так.
Дом с родителями – опасное место?
Травмы, по словам врача, остаются не единственной проблемой. В последнее время стало больше обожженных детей младшего дошкольного возраста.
«Смотрите, какая любопытная вещь: когда в нашей стране мамам разрешалось сидеть с детьми до года, были в основном ожоги у детей до года. Как только разрешили сидеть до полутора лет, возрастная планка сразу возросла! Как только декрет продлили до трех лет, количество ожоговой травмы, соответственно, возросло до этого возраста. Причем в госучреждениях — от садов до детдомов — травм от ожогов крайне мало. Обжигают детей именно дома. Как ни печально, но самое опасное место для детей после улицы — это дом с родителями. И чем больше нянек, тем больше риск получить травму».
Также медик подчеркивает, что дети стали чаще травмироваться из-за нового современного транспорта – гироскутеров и сигвеев. Плохо управляемые гаджеты, по его словам, настоящая беда. И вообще управлять ими не так-то просто – для гироскутера нужны крепкие стопы, хорошая деятельность вестибулярного аппарата. Дети не справляются с управлением, разгоняются до высоких скоростей и падают – в итоге сложные внутрисуставные переломы.
При этом Чоговадзе добавляет, что очень полезен для воспитания в человеке координации – двухколесный самокат. Однако сейчас стали выпускать трехколесные, отчего навыки координации не вырабатываются.
«Есть еще один вредный транспорт — это так называемые коляски-велосипеды. Ребенок вроде бы сидит за рулем, но при этом велосипедом не управляет. Это воспитание потребителя общества, он не несет ответственности за перемещение, лишается очередных физических упражнений. Он может крутить педали, может не крутить, его все равно довезут. Я уже молчу про то, что родители не вынимают детей оттуда, пересекая пешеходный переход», — возмущается врач.
Условный рейтинг
Наибольшее количество травм дети по-прежнему получают именно при ДТП на пешеходных переходах. Хотя, как говорит Чоговадзе, в последнее время снизилось количество детей, поступающих в травматологию после аварий. Все дело в том, что в период с 2007 по 2011 годы медики проводили исследования по договорам с Росздравом «Анализ медицинского аспекта детского дорожно-транспортного травматизма».
Врачами была проведена крупная работа по изучению оказания помощи детям при ДТП. Медики требовали от инспекторов ГИБДД отмечать показатели, которые до этого не учитывались никогда: где сидит ребенок, был ли он пристегнут и был ли он в кресле. На основании данных были выработаны определенные указания, которые сейчас стали внедряться. В частности, это использование детских удерживающих устройств в машине.
Как рассказывает Чоговадзе, если бы можно было составить условный рейтинг, по которому подростки от 14 лет и старше попадают в больницу, он не менялся бы несколько лет – это были бы, как их называет врач, селфиманы, которые забираются на высоту и в заброшенные здания, зацеперы и водители мопедов и мотоциклов.
«Зацеперы — самый тяжелый контингент. Чаще всего это комбинированная травма. Первое — удар током, второе — ожог от воздействия вольтовой дуги и третье — раны, полученные от падения с высоты. Каждый из факторов является жизнеугрожающим. Если ребенка довезли до нас живым, это уже чудо. Сейчас зацеперов стало поменьше. Потому что железнодорожники стали строго отслеживать такие случаи, ведется разъяснительная работа, появились плакаты, объявления и т.д. Также внесены изменения на стадии конструирования ж/д составов, чтобы нельзя было просто так зацепиться за вагон».
«В апреле у нас начинается «летный» сезон»
Прокомментировал врач и внедрение правительством нового стандарта детских площадок. Дело в том, что сейчас не делают тяжелые металлические качели, покрывают площадки безопасным прорезиненным покрытием. По мнению Чоговадзе, нововведение можно рассматривать с разных сторон. Ведь если раньше ребенок падал на землю или асфальт, он чувствовал боль и в следующий раз был предельно осторожен. Однако теперь, когда падение происходит на мягкое покрытие, оно ничему не учит.
Помимо этого, сейчас, если дети падают с высоты на площадке, из-за покрытия у них не остается внешних повреждений. А ведь у ребенка может быть достаточно серьезная черепно-мозговая травма — даже с внутричерепным кровоизлиянием, но врачи не видят внешних признаков, нет ранки от ушиба, максимум – синяк. «А раньше по состоянию раны уже можно было понять, чего опасаться. Поэтому детям важно на своем опыте узнать, что такое боль, чтобы избежать ее впредь».
«Сейчас снова стали появляться дети, родители которых учат ходить с помощью шарфиков или помочей. Это такие подтяжки, которые не дают ребенку упасть. Они надевались на ребенка как портупея, и мама могла держать за них ребенка как куклу-марионетку. Споткнувшись, они не падали, а висели и крутились, как «вертолетики». Именно эти дети в более взрослом возрасте становились пациентами больницы — у них не выработалась реакция самосохранения, они не научились группироваться или страховаться руками. Они же с рождения никогда не падали».
Кроме того, врач отмечает, что очень часто дети начали падать с окон. «В апреле у нас начинается «летный» сезон», — говорит медик. Ребенка приучают с детства стоять на подоконнике, а потом, когда малыш в два годика пытается по привычке облокотиться о стекло или о москитную сетку – он летит вниз, так как весной многие окна открыты.
Трудно договориться
Не менее остро строит проблема взаимоотношения с родителями. Как отмечает врач, с ними стало «в сто, даже в тысячу раз сложнее».
«У нас в стране все понимают в здравоохранении, футболе и педагогике лучше, чем профессионалы. Доступный Интернет для родителей только во вред. Я всех отсылаю к Джерому К. Джерому. Помните «Трое в лодке, не считая собаки»? Открыв справочник, герой нашел у себя все заболевания, кроме воды в колене».
Чоговадзе рассказывает, что он регулярно сталкивается с родителями, которые не подписывали согласие на манипуляции и это отнимает очень много времени. Причем если действия родителей угрожают жизни пациента, врачи имеют право вызвать полицию и изолировать пациента. Бывали случаи, когда родители врывались и в реанимационную, и в операционную. «Буквально на днях спорили с родителями, которые при подозрении на менингит категорически отказывались делать ребенку спинномозговую пункцию для постановки точного диагноза. А ведь при менингите счет идет на часы!».
Также врач подчеркивает, что для ребенка лучше максимально щадящее консервативное лечение. «У нас есть поговорка: «Не тот хороший хирург, что сделал операцию, а тот, который смог отказаться от нее в пользу консервативного лечения», — говорит он.
«Некоторым родителям я говорю: смотрите, у вас девочка с переломом бедра. Мы сделаем скобу, и на вытяжении ей придется полежать полтора месяца. Но потом от этой травмы у вас останутся только две точки — от входа и выхода спицы. И больше ничего! Эти точки меньше бородавки. А операция — это как минимум разрез, возможные осложнения в виде невритов, установка пластины, которую потом необходимо удалить, сам рубец. Решайте сами».
Выбор профессии
Чоговадзе рассказывает, что еще в школе понял – посвятит себя именно травматологии. Тому был примечательный случай из жизни. Однажды после занятий в школе он пришел в Филатовскую больницу, к его будущему учителю и другу отца, детскому хирургу Вахтангу Немсадзе, который почти 4 десятилетия был главным детским хирургом города Москвы. Тогда у него были часы приема населения и он разрешил посмотреть юному врачу на происходящее.
«Однажды заводят ревущего ребенка, держащегося за локоть руки. Вахтанг Панкратович диагноз поставил (подвывих головки лучевой кости) издалека и предложил мне: «Хочешь вправить вывих?» Сейчас, конечно, такое невозможно представить. Я и тогда оторопел, но согласился. Он поставил мои руки на травмированное место у мальчика, положил свои руки поверх моих и за секунду вправил кость. У меня под моей рукой случилось чудо! Ребенок, который до этого орал ультразвуком, в одно мгновение стал совершенно здоровым человечком. Для меня это стало последней каплей — я уже ни на минуту не сомневался, что стану травматологом».
САМЫЕ СЛОЖНЫЕ ПАЦИЕНТЫ
Птица Феникс
Лере 17 лет, родом из Казани. Летом 2015 года девушка вместе с другом полезла на ж/д мост, на ограждение. Когда спускались, Леру отбросило в сторону разрядом электрической дуги от высоковольтных проводов. После удара о землю девушка некоторое время оставалась в сознании и сумела позвонить маме. В реанимации местной больницы констатировали глубокие ожоги 65% поверхности тела, разрывы внутренних органов, множественные переломы.
«Этим молодым человеком решил «полакомиться» мотоблок, — говорит Чоговадзе. — Загрыз по самое не хочу, но самое главное ангел-хранитель пощадил. Несмотря на тяжелые обширные раны и открытые переломы обеих ног, не было затронуто ни одного серьезного сосуда. Сантиметр глубже — и человек погибает за две минуты. Судьба пощадила».
Несчастный случай с мальчик произошел на даче. Когда Рома решил поработать культиватором, машина неожижанно дала задний ход, прижала его к забору и начала «зажевывать» ноги. В областной больнице смогли только обмотать тяжелораненые конечности бинтами и наложить лангетки. На вертолете Рому привезли в Москву – школьнику спасли и жизнь, и ноги.
Сейчас Ромины ноги закованы в металлические стержни — аппарат внешней фиксации, который удерживает сломанные кости в правильном положении. Впереди у мальчика много недель в стационаре. С ним работают нейро- и ожоговые хирурги, возможно, понадобится пересадка кожи.
