«Когда-нибудь я уйду… А завтра – на дежурство»

И будет грустно собирать в коробку из стола в ординаторской накопленные за долгие годы безделушки, самодельную открытку с аппликацией и крупными детскими буквами «Спасибо за сестру!», общую фотографию с новогоднего корпоратива в яркой рамке, грамоту от администрации больницы «за долголетний добросовестный труд». И потом, обернувшись на пороге, растерянно скажет «Простите» и резко захлопнет дверь в прошлую жизнь.

Как сказал доктор Дубов, акушеры – это люди с железными нервами и глазом на заднем месте. Так может сказать только тот, кто знает, кто в теме. Другие у нас не работают, не выдерживают. Работа на износ и на надрыв собственных сил, эмоций, нервов. Только металл тоже изнашивается рано или поздно. У каждого свой срок годности.

Не плачу, не прошу жалости. Это то, что когда-то выбрала сама. С горящими глазами и желанием помочь всем женщинам обрести свое материнское счастье.

Выгорание? Возможно, 20 лет на одном месте: родзал как поле битвы. Иногда приходится проигрывать. К сожалению, так бывает. Не всегда по нашей вине, но, оказывается, нельзя, нет права на ошибку, не имеем! Фраза, повторяемая чаще и чаще, облекаемая в реальное уголовное наказание. Казалось бы, делай, что должен: всегда ли так? В акушерстве – нет. Протоколы, рекомендации – очень хорошо, но работает не всегда, иногда интуиция, опыт уводит в сторону от протоколов. И здесь нужно быть только победителем, тогда тебя не судят, а если нет…

Очередное дежурство, надвигается ночь. Для родов самое благоприятное время. Но не для работающих ночью. Не люблю ночь. Царство мглы и тревоги! Уставшие тело и мозг хотят спать. Тук-тук-тук. Слышу стук своего сердца, но спать нельзя: первые роды, первый период, 7 см: амниотомия, воды мекониальные. Тук-тук-тук. Синхронно с сердцем пульсирующая боль в висках.

Час ночи: пойти в операционную? 40 минут и все закончится, и можно вытянуть ноги, тем более показания как бы есть. Ну и что, что КТГ норма. Это ведь еще часа три, не меньше. А вдруг в потугах декомпенсация? Женщина должна получить здорового ребенка. Да и педиатры по голове за асфиксию не погладят, начальник на планерке тоже: думай, думай! В висках опять тук, тук, тук. Схватки хорошие, таз нормальный, ребенок некрупный – решение принято, рожаем сами!

КТГ постоянный монитор, увлажненный кислород интраназально и смотрим, смотрим. Опер. сестра и педиатры предупреждены, проходит два часа. Глаз не сомкнешь, даже если захочешь, не уснешь. Потуги! Давай, милая, давай! У нас зеленые воды, малыш страдает. Девочка все понимает, не истерит, старается. Молодец!

Аускультативно брадикардия в районе 80. Сердце предательски екает. Может все же в операционную надо было!? Все давно бы закончилось. Неонатолог заметно нервничает. Еще бы. Нет! Все нормально. Это в схватку, после схватки восстанавливается, значит, торопиться не будем. Головка на выходе, слушаю: тук-тук-тук-тук-тук – это сердце ребенка? Нет, это мое сердце пульсирует, готовое разорваться от бешеного ритма. У ребенка чуть тише, брадикардии нет. Акушерка вопросительно смотрит, беря ножницы в руки: «Режем?» – «Нет, промежность тянется хорошо, брадикардия рефлекторная». Улыбается, чувствует мою уверенность. Конечно, она же не знает, что творится у меня в душе, и не должна. У акушеров же не нервы, стальные канаты. Ещё одна потуга и все: вот она, девочка! Без асфиксии, хоть и в мекониальных водах. Педиатр шепчет: «Молодец!». Уфф, можно выдохнуть.

06.00 часов утра, светает. Люблю рассвет. С рассветом рождается новый день, уходит царство мглы и тревоги, открывается второе дыхание.

Вторые роды, схватки активные, те же 7 см, воды излились сами.

 Мекониальные. Закон парных случаев? Повторка, по идее, роды должны произойти быстрее, правда плод крупный. Опять тук-тук-тук. Выбор тактики, доктор? Думай, думай… Записываем КТГ, децелерации есть, причем не в схватку, а ровно через минуту после нее, нарушение маточно-плацентарного кровообращения? По последнему УЗИ – без патологии. Опять подключаем монитор – схватки усиливаются, децелерации вариабельные, уже глубокие, открытие 8-9 см, головка большим сегментом во входе в малый таз, еще немного и начнет опускаться в полость таза, разворачиваем операционную – тук-тук-тук-тук – сердце, уймись! Нервы в кулаке, извлекаем ребенка, трёхкратное тугое обвитие, ребенок в асфиксии, по АПГАР 5б, через минуту 8б. Педиатр улыбается: «Опять молодцы! Успели вовремя!» Конец операции – тук-тук-тук – но уже реже, тише. Все закончилось, в этот раз ты победила, причем дважды. Не имеем права на ошибку? Наверное, нет, но какой ценой.

А в последний предпраздничный рабочий день родила Наташка – моя многорожающая родственница с «шикарным» анамнезом (гипотонические кровотечения, хр. ЖДА на уровне нв 60-70 г/л, с приличным варикозом н/к и с ожирением 3 ст.). Ребенок прочно «сидел на попе» и, несмотря на наши ожидания, так и не развернулся. Она появилась на пороге приемного с испуганным выражением лица и сообщила, что у нее отошли воды. Осмотрев на кресле, я с грустью констатировала следующее: воды действительно излились, шейка была абсолютно незрелая, ребенок лежал не просто попой, а ближе к косому, и даже поперечному положению. Акушеры должны мысленно вздрогнуть от ожидающей меня перспективы – тук-тук-тук-тук – это в висках снова расплывалась пульсирующая боль, синхронизированная с внезапно заколотившимся сердцем.

После планерки подошла зав. ОПБ: «Пойти с тобой? Могут быть проблемы» – «Пойдем, спасибо, хорошо бы. Проблемы точно будут».

С радостью соглашаюсь (опытный ассистент – это 50% успешного исхода операции). Хотя еще вчера мы почти разругались, споря на консилиуме, пускать или нет женщину на программированные роды. Коллектив у нас сложный, женский (за исключением анестезиологов и одного неонатолога), все уже немолоды, душечек нет. Да и где вы видели матерых акушеров-душечек? Самомнения хватает у каждой, отсюда и проблемы. Можем устроить конфликт на пустом месте. И потом три дня не разговаривать. Но это, когда все гладко и спокойно. Когда «пожар», когда нужна помощь сбегутся все. Один на один с бедой не останешься, у нас по-другому нельзя. «Один в поле – не воин» – это про акушеров. Сложный коллектив, но других нет. И не знаем, когда будут, и что будет лет через 5-10 – тоже не знаем. А пока нервы-канаты в кулак и работать – тук-тук-тук-тук – успокойся, сердце, все будет хорошо.

В операционной рабочая обстановка. Наташка сидит, согнув ноги и прогнув спину, насколько это возможно с ее огромным животом и весом больше 100 кг. Что-то там болтаю про погоду, праздник, пытаясь унять предоперационную дрожь, анестезиолог ворчит: «Спина как турецкая сабля». Однако ж профессионализм не пропьешь, анестезия развивается быстро. Готовы! Начали!

Как только скальпель коснулся кожи, волнение улетучилось. Дальше всё на автомате: входим в живот, как и предполагали, в малом тазу тоже варикоз. Крупные «виноградные гроздья» по ребрам матки и слева и справа. И нижний сегмент совсем не развернут, как при поперечном: Ох, Наташка! Лежишь там себе, кислород нюхаешь, а ты потей! Разрез на матке. Кровят крупные сосуды нижнего сегмента. Все зажимы на сосуды, сколько есть! Рукой нахожу попу, нет, ножки ближе, буду извлекать за ножки, извлекаю осторожно до лопаток. Что у нас? Руки запрокинуты, голова разогнута, тугое обвитие. Самый худший вариант – тук-тук-тук-тук – Стоп! Сейчас нервничать нельзя! Только спокойно! Извлекаю одну ручку, затем вторую…Головка не идет, в разгибательном положении ее окружность больше. Расширить разрез нельзя, можно «врюхаться» в сосуды. Помоги, Господи! Вставляю палец в ротик, помогая головке согнуться. Есть! Педиатр хмурится, ребенок без тонуса, однако ж через пару минут раздается громкий крик! Ура! Кричит.

Кричит наша Маша! Всё, дальше дело техники: Пабал внутривенно (используем в высокой группе риска), ушивание матки, дальше послойно, вдвоём работаем быстро, что позволяет избежать массивной кровопотери. Анестезиолог нами доволен. Мы им тоже. Всё – тук-тук-тук – сердце, ты чего? Сейчас-то уже можно выдохнуть, операционная рубаха мокрая, хоть выжимай. Кто там говорил, что кесарево сечение безопаснее? Welcome в операционную!

По дороге домой захожу в аптеку: «Мне, пожалуйста, новопассит». Провизор подает, сочувственно улыбаясь: «Доктор, Ваши коллеги уже давно посильнее седатики пьют» – «Знаете меня?» – «В нашем районе много докторов из вашей больницы живет, часто приходят. Знаю, кто что пьет, кто от давления, кто от нервов, кто снотворное, многие на антидепрессантах сидят. Не завидую я вам» – «Спасибо!».

Выхожу из аптеки, сажусь в машину – тук-тук-тук-тук – Поеду домой к своим двум антидепрессантам. Уже звонили, ждут.

Когда-нибудь я уйду, рано или поздно у нас все уходят; когда пойму, что край близко. А завтра на дежурство…

Автор: акушер-гинеколог Татьяна Матвеева, Алтайский край.

И будет грустно собирать в коробку из стола в ординаторской накопленные за долгие годы безделушки, самодельную открытку с аппликацией и крупными детскими буквами «Спасибо за сестру!», общую фотографию с новогоднего корпоратива в яркой рамке, грамоту от администрации больницы «за долголетний добросовестный труд». И потом, обернувшись на пороге, растерянно скажет «Простите» и резко захлопнет дверь в прошлую жизнь.

Как сказал доктор Дубов, акушеры – это люди с железными нервами и глазом на заднем месте. Так может сказать только тот, кто знает, кто в теме. Другие у нас не работают, не выдерживают. Работа на износ и на надрыв собственных сил, эмоций, нервов. Только металл тоже изнашивается рано или поздно. У каждого свой срок годности.

Не плачу, не прошу жалости. Это то, что когда-то выбрала сама. С горящими глазами и желанием помочь всем женщинам обрести свое материнское счастье.

Выгорание? Возможно, 20 лет на одном месте: родзал как поле битвы. Иногда приходится проигрывать. К сожалению, так бывает. Не всегда по нашей вине, но, оказывается, нельзя, нет права на ошибку, не имеем! Фраза, повторяемая чаще и чаще, облекаемая в реальное уголовное наказание. Казалось бы, делай, что должен: всегда ли так? В акушерстве – нет. Протоколы, рекомендации – очень хорошо, но работает не всегда, иногда интуиция, опыт уводит в сторону от протоколов. И здесь нужно быть только победителем, тогда тебя не судят, а если нет…

Очередное дежурство, надвигается ночь. Для родов самое благоприятное время. Но не для работающих ночью. Не люблю ночь. Царство мглы и тревоги! Уставшие тело и мозг хотят спать. Тук-тук-тук. Слышу стук своего сердца, но спать нельзя: первые роды, первый период, 7 см: амниотомия, воды мекониальные. Тук-тук-тук. Синхронно с сердцем пульсирующая боль в висках.

Час ночи: пойти в операционную? 40 минут и все закончится, и можно вытянуть ноги, тем более показания как бы есть. Ну и что, что КТГ норма. Это ведь еще часа три, не меньше. А вдруг в потугах декомпенсация? Женщина должна получить здорового ребенка. Да и педиатры по голове за асфиксию не погладят, начальник на планерке тоже: думай, думай! В висках опять тук, тук, тук. Схватки хорошие, таз нормальный, ребенок некрупный – решение принято, рожаем сами!

КТГ постоянный монитор, увлажненный кислород интраназально и смотрим, смотрим. Опер. сестра и педиатры предупреждены, проходит два часа. Глаз не сомкнешь, даже если захочешь, не уснешь. Потуги! Давай, милая, давай! У нас зеленые воды, малыш страдает. Девочка все понимает, не истерит, старается. Молодец!

Аускультативно брадикардия в районе 80. Сердце предательски екает. Может все же в операционную надо было!? Все давно бы закончилось. Неонатолог заметно нервничает. Еще бы. Нет! Все нормально. Это в схватку, после схватки восстанавливается, значит, торопиться не будем. Головка на выходе, слушаю: тук-тук-тук-тук-тук – это сердце ребенка? Нет, это мое сердце пульсирует, готовое разорваться от бешеного ритма. У ребенка чуть тише, брадикардии нет. Акушерка вопросительно смотрит, беря ножницы в руки: «Режем?» – «Нет, промежность тянется хорошо, брадикардия рефлекторная». Улыбается, чувствует мою уверенность. Конечно, она же не знает, что творится у меня в душе, и не должна. У акушеров же не нервы, стальные канаты. Ещё одна потуга и все: вот она, девочка! Без асфиксии, хоть и в мекониальных водах. Педиатр шепчет: «Молодец!». Уфф, можно выдохнуть.

06.00 часов утра, светает. Люблю рассвет. С рассветом рождается новый день, уходит царство мглы и тревоги, открывается второе дыхание.

Вторые роды, схватки активные, те же 7 см, воды излились сами.

 Мекониальные. Закон парных случаев? Повторка, по идее, роды должны произойти быстрее, правда плод крупный. Опять тук-тук-тук. Выбор тактики, доктор? Думай, думай… Записываем КТГ, децелерации есть, причем не в схватку, а ровно через минуту после нее, нарушение маточно-плацентарного кровообращения? По последнему УЗИ – без патологии. Опять подключаем монитор – схватки усиливаются, децелерации вариабельные, уже глубокие, открытие 8-9 см, головка большим сегментом во входе в малый таз, еще немного и начнет опускаться в полость таза, разворачиваем операционную – тук-тук-тук-тук – сердце, уймись! Нервы в кулаке, извлекаем ребенка, трёхкратное тугое обвитие, ребенок в асфиксии, по АПГАР 5б, через минуту 8б. Педиатр улыбается: «Опять молодцы! Успели вовремя!» Конец операции – тук-тук-тук – но уже реже, тише. Все закончилось, в этот раз ты победила, причем дважды. Не имеем права на ошибку? Наверное, нет, но какой ценой.

А в последний предпраздничный рабочий день родила Наташка – моя многорожающая родственница с «шикарным» анамнезом (гипотонические кровотечения, хр. ЖДА на уровне нв 60-70 г/л, с приличным варикозом н/к и с ожирением 3 ст.). Ребенок прочно «сидел на попе» и, несмотря на наши ожидания, так и не развернулся. Она появилась на пороге приемного с испуганным выражением лица и сообщила, что у нее отошли воды. Осмотрев на кресле, я с грустью констатировала следующее: воды действительно излились, шейка была абсолютно незрелая, ребенок лежал не просто попой, а ближе к косому, и даже поперечному положению. Акушеры должны мысленно вздрогнуть от ожидающей меня перспективы – тук-тук-тук-тук – это в висках снова расплывалась пульсирующая боль, синхронизированная с внезапно заколотившимся сердцем.

После планерки подошла зав. ОПБ: «Пойти с тобой? Могут быть проблемы» – «Пойдем, спасибо, хорошо бы. Проблемы точно будут».

С радостью соглашаюсь (опытный ассистент – это 50% успешного исхода операции). Хотя еще вчера мы почти разругались, споря на консилиуме, пускать или нет женщину на программированные роды. Коллектив у нас сложный, женский (за исключением анестезиологов и одного неонатолога), все уже немолоды, душечек нет. Да и где вы видели матерых акушеров-душечек? Самомнения хватает у каждой, отсюда и проблемы. Можем устроить конфликт на пустом месте. И потом три дня не разговаривать. Но это, когда все гладко и спокойно. Когда «пожар», когда нужна помощь сбегутся все. Один на один с бедой не останешься, у нас по-другому нельзя. «Один в поле – не воин» – это про акушеров. Сложный коллектив, но других нет. И не знаем, когда будут, и что будет лет через 5-10 – тоже не знаем. А пока нервы-канаты в кулак и работать – тук-тук-тук-тук – успокойся, сердце, все будет хорошо.

В операционной рабочая обстановка. Наташка сидит, согнув ноги и прогнув спину, насколько это возможно с ее огромным животом и весом больше 100 кг. Что-то там болтаю про погоду, праздник, пытаясь унять предоперационную дрожь, анестезиолог ворчит: «Спина как турецкая сабля». Однако ж профессионализм не пропьешь, анестезия развивается быстро. Готовы! Начали!

Как только скальпель коснулся кожи, волнение улетучилось. Дальше всё на автомате: входим в живот, как и предполагали, в малом тазу тоже варикоз. Крупные «виноградные гроздья» по ребрам матки и слева и справа. И нижний сегмент совсем не развернут, как при поперечном: Ох, Наташка! Лежишь там себе, кислород нюхаешь, а ты потей! Разрез на матке. Кровят крупные сосуды нижнего сегмента. Все зажимы на сосуды, сколько есть! Рукой нахожу попу, нет, ножки ближе, буду извлекать за ножки, извлекаю осторожно до лопаток. Что у нас? Руки запрокинуты, голова разогнута, тугое обвитие. Самый худший вариант – тук-тук-тук-тук – Стоп! Сейчас нервничать нельзя! Только спокойно! Извлекаю одну ручку, затем вторую…Головка не идет, в разгибательном положении ее окружность больше. Расширить разрез нельзя, можно «врюхаться» в сосуды. Помоги, Господи! Вставляю палец в ротик, помогая головке согнуться. Есть! Педиатр хмурится, ребенок без тонуса, однако ж через пару минут раздается громкий крик! Ура! Кричит.

Кричит наша Маша! Всё, дальше дело техники: Пабал внутривенно (используем в высокой группе риска), ушивание матки, дальше послойно, вдвоём работаем быстро, что позволяет избежать массивной кровопотери. Анестезиолог нами доволен. Мы им тоже. Всё – тук-тук-тук – сердце, ты чего? Сейчас-то уже можно выдохнуть, операционная рубаха мокрая, хоть выжимай. Кто там говорил, что кесарево сечение безопаснее? Welcome в операционную!

По дороге домой захожу в аптеку: «Мне, пожалуйста, новопассит». Провизор подает, сочувственно улыбаясь: «Доктор, Ваши коллеги уже давно посильнее седатики пьют» – «Знаете меня?» – «В нашем районе много докторов из вашей больницы живет, часто приходят. Знаю, кто что пьет, кто от давления, кто от нервов, кто снотворное, многие на антидепрессантах сидят. Не завидую я вам» – «Спасибо!».

Выхожу из аптеки, сажусь в машину – тук-тук-тук-тук – Поеду домой к своим двум антидепрессантам. Уже звонили, ждут.

Когда-нибудь я уйду, рано или поздно у нас все уходят; когда пойму, что край близко. А завтра на дежурство…

Автор: акушер-гинеколог Татьяна Матвеева, Алтайский край.