Когда лечение превращается в пытку: кому принадлежит право на смерть

Об этом поговорили врачи Лев Брылев, Диана Невзорова, Анна Сонькина и Дмитрий Трощанский, онкологи Михаил Ласков и Андрей Павленко, юрист Полина Габай и социолог Дмитрий Рогозин, передает “Такие дела”.

Желание пациента учитываются?

При боковом амиотрофическом склерозе (БАС) прогноз известен с точностью до двух-трех месяцев. Неизлечимое заболевание лишает человека возможности двигаться, говорить, глотать и дышать. Больной может решить, какие медицинские вмешательства он приемлет, а также определить заранее соответствующий, на его взгляд, объем лечения, или вовсе отказаться от него.

К пример, одна из пациенток с БАС с самого начала говорила, что желает отказаться от искусственного продления жизни, в том числе от искусственной вентиляции легких. Однако, когда девушке стало плохо, ее родственники вызвали “скорую”, девушку госпитализировали в реанимацию, и последние полтора месяца жизни она провела полностью обездвиженная и в полном одиночестве.

Или история похуже — отказ от уже начатого лечения. Врач по профессии с тем же диагнозом изначально согласился на проведение искусственной вентиляции легких, и провел обездвиженный в кровати около года. Затем он решил, что жить так больше не хочет, так как общаться ему становится все труднее и труднее, а становиться обузой для своих близких он не намерен. Попросить отключить аппарат он не может — врач знает, что это приравнивается фактически к убийству. Поэтому он просто отказывается от питания и антибиотиков и в страданиях умирает от обезвоживания и инфекционных осложнений.

Таких историй уйма. Как правило, врачам в данных ситуациях необходимо соблюсти и волю пациента, и не угодить за решетку, так как обойти противоречивое законодательство довольно сложно, а смотреть, как мучается твой пациент — еще сложнее. Право принимать какие-либо решения в таких случаях имеет прежде всего пациент, но юридически идеальных решений в этой сфере не существует.

Эвтаназия и отказ от лечения

Юридически отказы делятся на несколько категорий, которые на деле очень часто смешиваются: эвтаназия (запрещена в РФ), отказ пациента от медицинского вмешательства, прекращение или не проведение реанимационных мероприятий.

Надо понимать, что у гражданина РФ есть право на неприкосновенность, в том числе физическую. А согласно ФЗ об основах охраны здоровья граждан, человек имеет право как согласиться на проведение медицинского вмешательства, так и отказаться от него. Исходя из этого, стоит четко разграничить эвтаназию и отказ от лечения.

Так, эвтаназия — просьба пациента приблизить его смерть теми или иными методами. Однако в отказе от лечения нет прямой связи с желанием умереть, есть и другие мотивы — нежелание мучиться, недоверие к определенным процедурам, религиозные мотивы. Поэтому пока больной не попросил врача именно приблизить его смерть, мы не можем применять понятие «эвтаназия».

Не секрет, что доктора очень часто боятся обвинений в убийстве при неоказании медпомощи, и в условиях нашего государства — это справедливый страх, однако если знать все нормы и правильно их применять, смешения с эвтаназией быть не должно.

Есть еще непроведение реанимации или ее прекращение. В нашем законодательстве есть условия, позволяющие и то, и то. Например, если говорить о паллиативных пациентах, законным условием является клиническая смерть, наступившая из-за прогрессирующей неизлечимой болезни. Но нужны доказательства: в виде протокола консилиума врачей, с которым ознакомлены родственники пациента и он сам. Причем документ должен быть составлен а несколько месяцев до прекращения реанимационных действий.

Бывают и довольно неоднозначные ситуации, когда больной просит отключить себя от системы искусственной поддержки жизни. С одной стороны, это эвтаназия, но по факту — отказ от вмешательства.

“Мировая и российская судебная практика показывает, что суицид не наказуем и пациент имеет право на отказ от вмешательства, даже если после этого следует смерть. Медицинские работники не имеют права вопреки воле человека оказывать ему медицинскую помощь. Исключение составляют те случаи, когда есть угроза жизни, а больной не способен полноценно выразить свою волю. Однако осуществление этой помощи также должно сопровождаться решением консилиума врачей”, — считают эксперты.

Мировая практика

Однако несмотря на желания пациентов, чаще всего врачи все равно проводят реанимационные действия, чтобы не попасть под уголовную ответственность.

Специалисты считают, что в медицинское образование необходимо включить некий паллиативный корпус, так как порой пациентов не спасти от смерти, и они должны попрощаться с этим миром качество и безболезненно. Многие врачи в настоящее время просто не знают этого, пытаются продолжать лечение до конца, доходя до экстремальных перегрузок себя и пациента, приходя к предрешенному результату. “Кто-то должен сказать им, что в их работе не было никакого дефекта и они сделали все, что от них зависит”, — считают эксперты.

Врач паллиативной помощи должен, по их мнению, отстаивать права пациента и облегчить его симптомы, а также разговаривать с профессионалами, объяснять ситуацию объективно.

Мировая медицина предлагает партнерские отношения: врач — специалист в медицине, а пациент — в своей собственной жизни. Поэтому успеха можно достигнуть только в том случае, когда к принятию решения подходят с двух позиций.

Кроме того, развивается институт клинической медиации — создания системы понимания между медперсоналом, пациентом, чиновниками от здравоохранения. Больной при этом должен знать абсолютно все о своем здоровье и о том, как он будет жить дальше.

“Порой продолжение лечения для человека будет равняться пыткам, и он начинает переживать то, что наше воображение вместить не может. Многие врачи стоят на позиции, что человек не может принимать решения об уходе из жизни, даже в таких случаях. К тому же пациент может изменить свое желание несколько раз: сказать, что сейчас не хочет искусственную вентиляцию легких, через час — не хочет катетер, а еще через час — хочет жить, несмотря ни на что, — считают эксперты. — Большинство российских пациентов, находясь на смертном одре, предпочитают заканчивать жизнь дома, среди родных. При этом чем ближе человек непосредственно к смерти, тем менее это решение индивидуальное — его принимает его круг семьи и близких друзей. Смерть сейчас — не предмет индивидуального решения человека”.

Об этом поговорили врачи Лев Брылев, Диана Невзорова, Анна Сонькина и Дмитрий Трощанский, онкологи Михаил Ласков и Андрей Павленко, юрист Полина Габай и социолог Дмитрий Рогозин, передает “Такие дела”.

Желание пациента учитываются?

При боковом амиотрофическом склерозе (БАС) прогноз известен с точностью до двух-трех месяцев. Неизлечимое заболевание лишает человека возможности двигаться, говорить, глотать и дышать. Больной может решить, какие медицинские вмешательства он приемлет, а также определить заранее соответствующий, на его взгляд, объем лечения, или вовсе отказаться от него.

К пример, одна из пациенток с БАС с самого начала говорила, что желает отказаться от искусственного продления жизни, в том числе от искусственной вентиляции легких. Однако, когда девушке стало плохо, ее родственники вызвали “скорую”, девушку госпитализировали в реанимацию, и последние полтора месяца жизни она провела полностью обездвиженная и в полном одиночестве.

Или история похуже — отказ от уже начатого лечения. Врач по профессии с тем же диагнозом изначально согласился на проведение искусственной вентиляции легких, и провел обездвиженный в кровати около года. Затем он решил, что жить так больше не хочет, так как общаться ему становится все труднее и труднее, а становиться обузой для своих близких он не намерен. Попросить отключить аппарат он не может — врач знает, что это приравнивается фактически к убийству. Поэтому он просто отказывается от питания и антибиотиков и в страданиях умирает от обезвоживания и инфекционных осложнений.

Таких историй уйма. Как правило, врачам в данных ситуациях необходимо соблюсти и волю пациента, и не угодить за решетку, так как обойти противоречивое законодательство довольно сложно, а смотреть, как мучается твой пациент — еще сложнее. Право принимать какие-либо решения в таких случаях имеет прежде всего пациент, но юридически идеальных решений в этой сфере не существует.

Эвтаназия и отказ от лечения

Юридически отказы делятся на несколько категорий, которые на деле очень часто смешиваются: эвтаназия (запрещена в РФ), отказ пациента от медицинского вмешательства, прекращение или не проведение реанимационных мероприятий.

Надо понимать, что у гражданина РФ есть право на неприкосновенность, в том числе физическую. А согласно ФЗ об основах охраны здоровья граждан, человек имеет право как согласиться на проведение медицинского вмешательства, так и отказаться от него. Исходя из этого, стоит четко разграничить эвтаназию и отказ от лечения.

Так, эвтаназия — просьба пациента приблизить его смерть теми или иными методами. Однако в отказе от лечения нет прямой связи с желанием умереть, есть и другие мотивы — нежелание мучиться, недоверие к определенным процедурам, религиозные мотивы. Поэтому пока больной не попросил врача именно приблизить его смерть, мы не можем применять понятие «эвтаназия».

Не секрет, что доктора очень часто боятся обвинений в убийстве при неоказании медпомощи, и в условиях нашего государства — это справедливый страх, однако если знать все нормы и правильно их применять, смешения с эвтаназией быть не должно.

Есть еще непроведение реанимации или ее прекращение. В нашем законодательстве есть условия, позволяющие и то, и то. Например, если говорить о паллиативных пациентах, законным условием является клиническая смерть, наступившая из-за прогрессирующей неизлечимой болезни. Но нужны доказательства: в виде протокола консилиума врачей, с которым ознакомлены родственники пациента и он сам. Причем документ должен быть составлен а несколько месяцев до прекращения реанимационных действий.

Бывают и довольно неоднозначные ситуации, когда больной просит отключить себя от системы искусственной поддержки жизни. С одной стороны, это эвтаназия, но по факту — отказ от вмешательства.

“Мировая и российская судебная практика показывает, что суицид не наказуем и пациент имеет право на отказ от вмешательства, даже если после этого следует смерть. Медицинские работники не имеют права вопреки воле человека оказывать ему медицинскую помощь. Исключение составляют те случаи, когда есть угроза жизни, а больной не способен полноценно выразить свою волю. Однако осуществление этой помощи также должно сопровождаться решением консилиума врачей”, — считают эксперты.

Мировая практика

Однако несмотря на желания пациентов, чаще всего врачи все равно проводят реанимационные действия, чтобы не попасть под уголовную ответственность.

Специалисты считают, что в медицинское образование необходимо включить некий паллиативный корпус, так как порой пациентов не спасти от смерти, и они должны попрощаться с этим миром качество и безболезненно. Многие врачи в настоящее время просто не знают этого, пытаются продолжать лечение до конца, доходя до экстремальных перегрузок себя и пациента, приходя к предрешенному результату. “Кто-то должен сказать им, что в их работе не было никакого дефекта и они сделали все, что от них зависит”, — считают эксперты.

Врач паллиативной помощи должен, по их мнению, отстаивать права пациента и облегчить его симптомы, а также разговаривать с профессионалами, объяснять ситуацию объективно.

Мировая медицина предлагает партнерские отношения: врач — специалист в медицине, а пациент — в своей собственной жизни. Поэтому успеха можно достигнуть только в том случае, когда к принятию решения подходят с двух позиций.

Кроме того, развивается институт клинической медиации — создания системы понимания между медперсоналом, пациентом, чиновниками от здравоохранения. Больной при этом должен знать абсолютно все о своем здоровье и о том, как он будет жить дальше.

“Порой продолжение лечения для человека будет равняться пыткам, и он начинает переживать то, что наше воображение вместить не может. Многие врачи стоят на позиции, что человек не может принимать решения об уходе из жизни, даже в таких случаях. К тому же пациент может изменить свое желание несколько раз: сказать, что сейчас не хочет искусственную вентиляцию легких, через час — не хочет катетер, а еще через час — хочет жить, несмотря ни на что, — считают эксперты. — Большинство российских пациентов, находясь на смертном одре, предпочитают заканчивать жизнь дома, среди родных. При этом чем ближе человек непосредственно к смерти, тем менее это решение индивидуальное — его принимает его круг семьи и близких друзей. Смерть сейчас — не предмет индивидуального решения человека”.