Каприн: Самое сложное в онкопрограмме – это наладить работу первичного звена здравоохранения

Экспериментальным сектором Центра инновационных радиологических и регенеративных технологий МРНЦ руководит кандидат медицинских наук Петр Шегай. А заведующий лабораторией, доктор биологических наук Степан Ульяненко, руководитель отдела лучевой терапии, доктор медицинских наук Игорь Гулидов, научный сотрудник отделения протонной и фотонной терапии, лечащий врач Даниил Гоголин ввели в курс дела издание RG.RU.

У обнинского протонного ускорителя самое компактное кольцо в мире. В России первый такой появился как раз в Обнинске. Есть еще такой в Санкт-Петербурге. В декабре планируется открытие в Димитровграде. Детей пока не лечат с его помощью, поскольку для этого нужна специальная анестезия. Но в скором времени начнут: идут переговоры с детским центром гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева.

«Потребность в протонной терапии — 40 тысяч пациентов в год, — рассказали специалисты. — Преимущество протонного лечения, если совсем просто, в том, что энергия направляется непосредственно в опухоль, затрагивая наименьшее количество здоровых тканей вокруг. Поэтому лечат в основном сложные случаи: заболевания головы и шеи. Это 80 процентов пролеченных пациентов во всем мире. Кроме того, лучи протона незаменимы, когда требуется повторное облучение, когда пациент не в состоянии вынести новую большую дозу облучения».

«Лучевая терапия, — рассказывает профессор Игорь Гулидов, — в том или ином варианте показана более чем половине из всех онкопациентов. Один из современных ее вариантов протонная терапия. Она показана примерно 20 процентам больных, нуждающихся в лучевой терапии. В Обнинске уникальный отечественный специализированный медицинский протонный терапевтический комплекс. Пролечено более 200 больных, для многих из которых данное лечение было безальтернативным: другие федеральные центры просто отказали им».

Центр в Обнинске дарит счастье материнства женщинам, для которых ранее из-за рака оно было невозможно.

Добрый врач

Лучевая терапия, даже щадящая — процедура не из легких. Да и само пребывание в онкологическом учреждении — испытание для человека. Одна из пациенток центра сказала: «Здесь очень хорошо. Нам помогают. Все добрые».

«Ни один из методов, ни одно из лекарств не может быть использовано в клинике, не пройдя серию серьезных проверок в эксперименте на, скажем, клеточных линиях, животных моделях, — рассказывает руководитель отдела лабораторной медицины, доктор биологических наук Людмила Гривцова говорит о гуманизме медицинской помощи. Чтобы потом перенести удачное изобретение в практическую медицину, непосредственно к постели больного, чтобы помочь конкретному человеку. В Обнинске инициирована работа по изучению механизмов регуляции в системе клеточного обновления и их изменения в облученном организме, в отличие от здорового. Клеточная терапия и иммунотерапия — приоритетные направления современной медицины, онкологии в частности. Ведь ресурсы химиотерапевтических подходов не безграничны. Нельзя бесконечно повышать дозу препарата или увеличивать дозу облучения. Требуется пересмотреть парадигму лечебных подходов в онкологии. Одна из составляющих такого подхода — клеточная терапия с использованием как собственных клеток самого больного, так и донорских. Обсуждается возможность клеточной терапии у больных с заболеваниями крови».

Риск и шанс

«Несмотря на бурное развитие медицинской науки, техники, совершенствование протоколов и стандартов лечения пациентов со злокачественными опухолями, хирургическая онкология по-прежнему нередко требует принятия нестандартных тактических и технических решений, — говорит руководитель отделения лучевого и хирургического лечения заболеваний абдоминальной области кандидат медицинских наук Леонид Петров. — Не редки ситуации, когда только нестандартные решения дают пациенту шанс. И такого рода «хирургическая эквилибристика» — удел крупных, высокоспециализированных центров, имеющих необходимое оборудование и кадровые возможности. Каждый день мы выполняем десятки хирургических вмешательств. Лишь небольшую часть из них можно отнести к «стандартным». Выполняя нестандартную операцию, хирург должен руководствоваться тремя принципами: безопасность больного, радикальное удаление опухоли, сохранение качества жизни. Отступление от этих принципов, различные компромиссные решения приводят к ухудшению и ближайших, и отдаленных результатов. В большинстве случаев операция ключевой, но не единственный компонент лечения. Для наилучших результатов могут быть применены и предоперационная химиотерапия, и лучевая терапия до или даже во время операции, различные варианты послеоперационного лекарственного лечения. Особенность МРНЦ — возможность реализации всех этапов онкологической помощи «в одних руках»».

Кстати, один гамма-нож стоит более 5 миллионов евро. На всю страну у нас пока шесть гамма-ножей, чего явно мало

Разговор с гендиректором НМИЦ радиологии

Генеральный директор Национального медицинского исследовательского центра радиологии академик РАН Андрей Каприн рассказал о важности онкологической программы, которая сейчас создаётся.

«Борьба с онкологическими заболеваниями — дело не только медиков. Это междисциплинарная, межгосударственная проблема. Пожалуй, это единственное медицинское направление, в котором специалисты любых стран должны делиться самыми новыми разработками без всякой ревности, чтобы вместе победить недуг. Чтобы идти быстрее по этой дороге, мы должны помогать друг другу. Проблема смертности от рака во всем мире стоит остро. В России и Германии онкология пока на втором месте по причинам смертности. Во всех остальных странах уже на первом», — рассказал Андрей Каприн.

Он добавил, что некоторое время назад возникла потребность в подготовке новых специалистов – кардиоонколог, который сможет нивелировать острые соматические проблемы, подготовить пациенту к прохождению лечения, так как некоторые из них не могут перенести лечение не только из-за организационных или финансовых трудностей, а просто потому, что не могут перенести рекомендованный объём лечения.

По мнению Андрея Каприна, протоколы лечения в России необходимы. Именно лечение по протоколам должно лидировать в популяционном плане и контролироваться референсными центрами. Во всем мире есть такие центры. Сейчас они создаются в России. В первую очередь — это все национальные центры, которые участвуют в разработке стандартов лечения для регионов, отслеживают современные тенденции протоколов, появление новых препаратов, морфологические, генетические и клеточные исследования.

«Научная революция в клеточных и генетических исследованиях рака идет вперед. Становится очевидным, что опухоль может состоять из различного пула опухолевых клеток, которые кардинально отличаются от классического представления о составе опухоли этой локализации. Лечение таких больных требует индивидуальной программы. Например, если с помощью исследования ПЭТ, КТ мы видим, что после первых курсов комбинированного лечения редукция очагов не происходит или намечается прогрессирование заболевания, то ставится вопрос об изменении протокола — больной выходит на индивидуальную программу. Пока это в основном удел национальных референсных центров», — добавил академик.

Что же касается онкологической программы, то самое сложное в ней – это настроить работу первичного звена: выявление и правильная маршрутизация, а также развитие онкологической настороженности у врачей первичного звена.

Экспериментальным сектором Центра инновационных радиологических и регенеративных технологий МРНЦ руководит кандидат медицинских наук Петр Шегай. А заведующий лабораторией, доктор биологических наук Степан Ульяненко, руководитель отдела лучевой терапии, доктор медицинских наук Игорь Гулидов, научный сотрудник отделения протонной и фотонной терапии, лечащий врач Даниил Гоголин ввели в курс дела издание RG.RU.

У обнинского протонного ускорителя самое компактное кольцо в мире. В России первый такой появился как раз в Обнинске. Есть еще такой в Санкт-Петербурге. В декабре планируется открытие в Димитровграде. Детей пока не лечат с его помощью, поскольку для этого нужна специальная анестезия. Но в скором времени начнут: идут переговоры с детским центром гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева.

«Потребность в протонной терапии — 40 тысяч пациентов в год, — рассказали специалисты. — Преимущество протонного лечения, если совсем просто, в том, что энергия направляется непосредственно в опухоль, затрагивая наименьшее количество здоровых тканей вокруг. Поэтому лечат в основном сложные случаи: заболевания головы и шеи. Это 80 процентов пролеченных пациентов во всем мире. Кроме того, лучи протона незаменимы, когда требуется повторное облучение, когда пациент не в состоянии вынести новую большую дозу облучения».

«Лучевая терапия, — рассказывает профессор Игорь Гулидов, — в том или ином варианте показана более чем половине из всех онкопациентов. Один из современных ее вариантов протонная терапия. Она показана примерно 20 процентам больных, нуждающихся в лучевой терапии. В Обнинске уникальный отечественный специализированный медицинский протонный терапевтический комплекс. Пролечено более 200 больных, для многих из которых данное лечение было безальтернативным: другие федеральные центры просто отказали им».

Центр в Обнинске дарит счастье материнства женщинам, для которых ранее из-за рака оно было невозможно.

Добрый врач

Лучевая терапия, даже щадящая — процедура не из легких. Да и само пребывание в онкологическом учреждении — испытание для человека. Одна из пациенток центра сказала: «Здесь очень хорошо. Нам помогают. Все добрые».

«Ни один из методов, ни одно из лекарств не может быть использовано в клинике, не пройдя серию серьезных проверок в эксперименте на, скажем, клеточных линиях, животных моделях, — рассказывает руководитель отдела лабораторной медицины, доктор биологических наук Людмила Гривцова говорит о гуманизме медицинской помощи. Чтобы потом перенести удачное изобретение в практическую медицину, непосредственно к постели больного, чтобы помочь конкретному человеку. В Обнинске инициирована работа по изучению механизмов регуляции в системе клеточного обновления и их изменения в облученном организме, в отличие от здорового. Клеточная терапия и иммунотерапия — приоритетные направления современной медицины, онкологии в частности. Ведь ресурсы химиотерапевтических подходов не безграничны. Нельзя бесконечно повышать дозу препарата или увеличивать дозу облучения. Требуется пересмотреть парадигму лечебных подходов в онкологии. Одна из составляющих такого подхода — клеточная терапия с использованием как собственных клеток самого больного, так и донорских. Обсуждается возможность клеточной терапии у больных с заболеваниями крови».

Риск и шанс

«Несмотря на бурное развитие медицинской науки, техники, совершенствование протоколов и стандартов лечения пациентов со злокачественными опухолями, хирургическая онкология по-прежнему нередко требует принятия нестандартных тактических и технических решений, — говорит руководитель отделения лучевого и хирургического лечения заболеваний абдоминальной области кандидат медицинских наук Леонид Петров. — Не редки ситуации, когда только нестандартные решения дают пациенту шанс. И такого рода «хирургическая эквилибристика» — удел крупных, высокоспециализированных центров, имеющих необходимое оборудование и кадровые возможности. Каждый день мы выполняем десятки хирургических вмешательств. Лишь небольшую часть из них можно отнести к «стандартным». Выполняя нестандартную операцию, хирург должен руководствоваться тремя принципами: безопасность больного, радикальное удаление опухоли, сохранение качества жизни. Отступление от этих принципов, различные компромиссные решения приводят к ухудшению и ближайших, и отдаленных результатов. В большинстве случаев операция ключевой, но не единственный компонент лечения. Для наилучших результатов могут быть применены и предоперационная химиотерапия, и лучевая терапия до или даже во время операции, различные варианты послеоперационного лекарственного лечения. Особенность МРНЦ — возможность реализации всех этапов онкологической помощи «в одних руках»».

Кстати, один гамма-нож стоит более 5 миллионов евро. На всю страну у нас пока шесть гамма-ножей, чего явно мало

Разговор с гендиректором НМИЦ радиологии

Генеральный директор Национального медицинского исследовательского центра радиологии академик РАН Андрей Каприн рассказал о важности онкологической программы, которая сейчас создаётся.

«Борьба с онкологическими заболеваниями — дело не только медиков. Это междисциплинарная, межгосударственная проблема. Пожалуй, это единственное медицинское направление, в котором специалисты любых стран должны делиться самыми новыми разработками без всякой ревности, чтобы вместе победить недуг. Чтобы идти быстрее по этой дороге, мы должны помогать друг другу. Проблема смертности от рака во всем мире стоит остро. В России и Германии онкология пока на втором месте по причинам смертности. Во всех остальных странах уже на первом», — рассказал Андрей Каприн.

Он добавил, что некоторое время назад возникла потребность в подготовке новых специалистов – кардиоонколог, который сможет нивелировать острые соматические проблемы, подготовить пациенту к прохождению лечения, так как некоторые из них не могут перенести лечение не только из-за организационных или финансовых трудностей, а просто потому, что не могут перенести рекомендованный объём лечения.

По мнению Андрея Каприна, протоколы лечения в России необходимы. Именно лечение по протоколам должно лидировать в популяционном плане и контролироваться референсными центрами. Во всем мире есть такие центры. Сейчас они создаются в России. В первую очередь — это все национальные центры, которые участвуют в разработке стандартов лечения для регионов, отслеживают современные тенденции протоколов, появление новых препаратов, морфологические, генетические и клеточные исследования.

«Научная революция в клеточных и генетических исследованиях рака идет вперед. Становится очевидным, что опухоль может состоять из различного пула опухолевых клеток, которые кардинально отличаются от классического представления о составе опухоли этой локализации. Лечение таких больных требует индивидуальной программы. Например, если с помощью исследования ПЭТ, КТ мы видим, что после первых курсов комбинированного лечения редукция очагов не происходит или намечается прогрессирование заболевания, то ставится вопрос об изменении протокола — больной выходит на индивидуальную программу. Пока это в основном удел национальных референсных центров», — добавил академик.

Что же касается онкологической программы, то самое сложное в ней – это настроить работу первичного звена: выявление и правильная маршрутизация, а также развитие онкологической настороженности у врачей первичного звена.