Как проходит день ординатора в российской больнице

Наверное, многие думают, что жизнь молодого врача — это что-то похожее на сериал «Анатомия страсти» — сплошные вертолеты, экстренные операции, счастье, слезы и любовные истории между дежурствами. Но в большом московском стационаре это совсем не так. Операции и пациенты чаще всего плановые, но от этого работать и учиться ничуть не менее интересно.

Рабочий день начинается в 8 утра. В 8.20 проходит пятиминутка, где медсестры передают ординаторам дежурство по отделению и рассказывают, как чувствовали себя пациенты вечером и ночью, а ординаторы обсуждают со своими кураторами планы на день — исследования, процедуры, операции, выписки, поступления.

В 8.40 каждый день все собираются на общеврачебную конференцию. На ней обсуждается каждый пациент, который идет на операцию. Докладывают обычно ординаторы. Выходишь перед всеми врачами института, включаешь презентацию на большом экране и докладываешь. «К операции подготовлен пациент N с диагнозом Z. Из анамнеза известно… Обратился за помощью… По данным комплексного обследования… Обсужден на консилиуме… Принято решение…» Первый доклад делать было очень страшно, и, когда я все сказала, не запнувшись, не мямля и еще в микрофон, а потом мне еще и не задали вопросов, я почувствовала себя уже настоящим врачом.

После конференции все врачи разбегаются обратно по отделениям: кто-то в — операционную, кто-то — записывать пациентов на исследования. Часть врачей сопровождают пациентов на самих исследованиях. Ординаторам сначала доверяют не слишком много: вести дневники, записывать пациентов на анализы, делать заявки на кровь (если во время операции требуется переливание, то ординатор должен предупреждать отделение переливания, потом во время операции идти туда, забирать кровь, делать экспресс-анализ на группу, проверять на совместимость и передавать анестезиологу, работающему в операционной). Но чем больше ординатор находится в отделении и чем лучше он себя проявляет, тем больше ответственных дел ему поручают. Через какое-то время ты уже сам ведешь пациентов, сам назначаешь исследования, лекарства, тебе начинают доверять больше в операционной — не только держать отсосы, крючки и вязать узлы, но и самостоятельно шить, коагулировать, а потом и делать разрезы. Каждая новая обязанность воспринимается как подарок — ей безумно радуешься. 

Бывало, что я вела одновременно 8–9 пациентов, лежащих в отделении. Это полноценная занятость врача: приходишь в 7.30, уходишь не раньше 19.00. Поступает пациент, ты его осматриваешь, опрашиваешь, беседуешь, записываешь на все исследования, потом следишь за тем, чтобы исследования проводились вовремя, готовишь к операции, пациента оперируют, потом ты ведешь его послеоперационно и выписываешь. Часто сильно хочется спать, особенно после суточного дежурства (у ординаторов они случаются 1–2 раза в месяц).

Очень много работы с клеем, ножницами и бумагой. Есть электронные истории болезней, они заполняются, но как-то так сложилось, что все необходимо дублировать в бумажной истории болезни, поэтому каждый дневник, согласие, осмотр, эпикриз ты еще и распечатываешь, режешь (чтобы влезло) и вклеиваешь в нее.

Некоторые на обороте бумаги клеем делают спиральки, кто-то кружочки рисует, кто-то вообще звезды и солнце — у меня всегда получаются маленькие торнадо с точками на краях.

День пролетает незаметно — в институте 3 корпуса и 12 этажей, и бегать по ним все равно быстрее, чем ждать лифтов, так что немалая часть времени уходит именно на «пойти в морфологию, узнать, пришла ли биопсия», «сбегать в цитологию», «узнать, когда заберут на УЗИ». Казалось бы, все эти вещи можно делать по телефону, но в реальности всегда вернее добежать самой. Если врач редко заходит к пациенту, не стоит думать, что он о нем забыл, пьет чай или выбирает одежду в интернет-магазине. Он бегает между этажами здания, записывает пациента на консультации, узнает в лаборатории, готова ли кровь, и так далее. В те дни, когда запланированы операции, ты от двух до пяти часов проводишь в операционной, но другие обязанности при этом никуда не деваются. 

По утрам ординаторы обычно хотят первыми обойти пациентов в палатах, особенно когда им только начинают доверять самостоятельно их вести. Всегда очень приятно, когда пациенты знают, что ординаторов нужно называть по имени отчеству, а не Девушка, Оленька и Солнышко.

Очень льстят первые конфеты, но потом понимаешь, что, если бы пациенты при выписке дарили бутерброды с докторской колбасой, благодарности было бы больше. Потому что постоянно хочется есть. Иногда получается пообедать за 20 минут в больничной столовой, но чаще всего времени на это нет, да и еда там не слишком вкусная, а вот бутерброд с колбасой в середине дня был бы очень кстати. 

Как-то раз я дежурила в больнице в субботу. Мой молодой человек Саша привез мне хачапури по-аджарски. Я собиралась им поужинать, но не успела — в полночь нас позвали на экстренную операцию, и мы провели в операционной три часа. Во время операции пациенту убрали часть кишки и положили ее в холодильник, чтобы утром отдать в отделение патоморфологии на исследование. Искать специальный холодильник, куда можно было бы положить препарат, сил не было, поэтому на два часа часть кишки решили убрать в ближайший к операционной холодильник — тот, что стоит в ординаторской. И положили прямо на мое хачапури. 

В операционную не пускают с накрашенными ногтями.

У молодых врачей всегда самые модные халаты, модные кроксы, они ведут инстаграм «Жизнь в больнице», и каждый хочет стать выдающимся врачом. Я, конечно же, тоже. У меня есть красивые кроксы, модный халат, инстаграм, и я очень хочу стать профессионалом. Большинство ординаторов влюблены в себя, а особенно в себя в белых халатах — в них есть ощущение, что ты делаешь что-то очень особенное, важное, магическое.

За любыми знаниями тянешься, как голодный зверь. Каждый раз, когда старшие делятся с тобой, рассказывают, разбирают пациента, — это как глоток воздуха. 

У меня был молодой пациент, совершенно чудесный, два метра ростом. Когда выписывался — обнял меня очень крепко. Потом хотел добавить меня на фейсбуке, но это неправильно. Всегда нужно сохранять дистанцию между врачом и пациентом, да и личную жизнь нужно отделять от работы, а то все сообщения в фейсбуке превратятся в «а подскажите пожалуйста» и в «а что мне делать».

Пока ты молодой врач, каждый пациент для тебя — что-то очень личное, как первое свидание или первый поцелуй. В это время очень важно научиться читать и учиться. Был у тебя пациент с саркомой — каждый день читай про саркому. Есть у тебя пациент, который проходит химиотерапию по схеме FOLFOX, — читай все, что можешь найти, про эту схему. Иначе ты разучишься думать и учиться. А это самое важное в профессии врача — учиться каждый день. 

Наверное, многие думают, что жизнь молодого врача — это что-то похожее на сериал «Анатомия страсти» — сплошные вертолеты, экстренные операции, счастье, слезы и любовные истории между дежурствами. Но в большом московском стационаре это совсем не так. Операции и пациенты чаще всего плановые, но от этого работать и учиться ничуть не менее интересно.

Рабочий день начинается в 8 утра. В 8.20 проходит пятиминутка, где медсестры передают ординаторам дежурство по отделению и рассказывают, как чувствовали себя пациенты вечером и ночью, а ординаторы обсуждают со своими кураторами планы на день — исследования, процедуры, операции, выписки, поступления.

В 8.40 каждый день все собираются на общеврачебную конференцию. На ней обсуждается каждый пациент, который идет на операцию. Докладывают обычно ординаторы. Выходишь перед всеми врачами института, включаешь презентацию на большом экране и докладываешь. «К операции подготовлен пациент N с диагнозом Z. Из анамнеза известно… Обратился за помощью… По данным комплексного обследования… Обсужден на консилиуме… Принято решение…» Первый доклад делать было очень страшно, и, когда я все сказала, не запнувшись, не мямля и еще в микрофон, а потом мне еще и не задали вопросов, я почувствовала себя уже настоящим врачом.

После конференции все врачи разбегаются обратно по отделениям: кто-то в — операционную, кто-то — записывать пациентов на исследования. Часть врачей сопровождают пациентов на самих исследованиях. Ординаторам сначала доверяют не слишком много: вести дневники, записывать пациентов на анализы, делать заявки на кровь (если во время операции требуется переливание, то ординатор должен предупреждать отделение переливания, потом во время операции идти туда, забирать кровь, делать экспресс-анализ на группу, проверять на совместимость и передавать анестезиологу, работающему в операционной). Но чем больше ординатор находится в отделении и чем лучше он себя проявляет, тем больше ответственных дел ему поручают. Через какое-то время ты уже сам ведешь пациентов, сам назначаешь исследования, лекарства, тебе начинают доверять больше в операционной — не только держать отсосы, крючки и вязать узлы, но и самостоятельно шить, коагулировать, а потом и делать разрезы. Каждая новая обязанность воспринимается как подарок — ей безумно радуешься. 

Бывало, что я вела одновременно 8–9 пациентов, лежащих в отделении. Это полноценная занятость врача: приходишь в 7.30, уходишь не раньше 19.00. Поступает пациент, ты его осматриваешь, опрашиваешь, беседуешь, записываешь на все исследования, потом следишь за тем, чтобы исследования проводились вовремя, готовишь к операции, пациента оперируют, потом ты ведешь его послеоперационно и выписываешь. Часто сильно хочется спать, особенно после суточного дежурства (у ординаторов они случаются 1–2 раза в месяц).

Очень много работы с клеем, ножницами и бумагой. Есть электронные истории болезней, они заполняются, но как-то так сложилось, что все необходимо дублировать в бумажной истории болезни, поэтому каждый дневник, согласие, осмотр, эпикриз ты еще и распечатываешь, режешь (чтобы влезло) и вклеиваешь в нее.

Некоторые на обороте бумаги клеем делают спиральки, кто-то кружочки рисует, кто-то вообще звезды и солнце — у меня всегда получаются маленькие торнадо с точками на краях.

День пролетает незаметно — в институте 3 корпуса и 12 этажей, и бегать по ним все равно быстрее, чем ждать лифтов, так что немалая часть времени уходит именно на «пойти в морфологию, узнать, пришла ли биопсия», «сбегать в цитологию», «узнать, когда заберут на УЗИ». Казалось бы, все эти вещи можно делать по телефону, но в реальности всегда вернее добежать самой. Если врач редко заходит к пациенту, не стоит думать, что он о нем забыл, пьет чай или выбирает одежду в интернет-магазине. Он бегает между этажами здания, записывает пациента на консультации, узнает в лаборатории, готова ли кровь, и так далее. В те дни, когда запланированы операции, ты от двух до пяти часов проводишь в операционной, но другие обязанности при этом никуда не деваются. 

По утрам ординаторы обычно хотят первыми обойти пациентов в палатах, особенно когда им только начинают доверять самостоятельно их вести. Всегда очень приятно, когда пациенты знают, что ординаторов нужно называть по имени отчеству, а не Девушка, Оленька и Солнышко.

Очень льстят первые конфеты, но потом понимаешь, что, если бы пациенты при выписке дарили бутерброды с докторской колбасой, благодарности было бы больше. Потому что постоянно хочется есть. Иногда получается пообедать за 20 минут в больничной столовой, но чаще всего времени на это нет, да и еда там не слишком вкусная, а вот бутерброд с колбасой в середине дня был бы очень кстати. 

Как-то раз я дежурила в больнице в субботу. Мой молодой человек Саша привез мне хачапури по-аджарски. Я собиралась им поужинать, но не успела — в полночь нас позвали на экстренную операцию, и мы провели в операционной три часа. Во время операции пациенту убрали часть кишки и положили ее в холодильник, чтобы утром отдать в отделение патоморфологии на исследование. Искать специальный холодильник, куда можно было бы положить препарат, сил не было, поэтому на два часа часть кишки решили убрать в ближайший к операционной холодильник — тот, что стоит в ординаторской. И положили прямо на мое хачапури. 

В операционную не пускают с накрашенными ногтями.

У молодых врачей всегда самые модные халаты, модные кроксы, они ведут инстаграм «Жизнь в больнице», и каждый хочет стать выдающимся врачом. Я, конечно же, тоже. У меня есть красивые кроксы, модный халат, инстаграм, и я очень хочу стать профессионалом. Большинство ординаторов влюблены в себя, а особенно в себя в белых халатах — в них есть ощущение, что ты делаешь что-то очень особенное, важное, магическое.

За любыми знаниями тянешься, как голодный зверь. Каждый раз, когда старшие делятся с тобой, рассказывают, разбирают пациента, — это как глоток воздуха. 

У меня был молодой пациент, совершенно чудесный, два метра ростом. Когда выписывался — обнял меня очень крепко. Потом хотел добавить меня на фейсбуке, но это неправильно. Всегда нужно сохранять дистанцию между врачом и пациентом, да и личную жизнь нужно отделять от работы, а то все сообщения в фейсбуке превратятся в «а подскажите пожалуйста» и в «а что мне делать».

Пока ты молодой врач, каждый пациент для тебя — что-то очень личное, как первое свидание или первый поцелуй. В это время очень важно научиться читать и учиться. Был у тебя пациент с саркомой — каждый день читай про саркому. Есть у тебя пациент, который проходит химиотерапию по схеме FOLFOX, — читай все, что можешь найти, про эту схему. Иначе ты разучишься думать и учиться. А это самое важное в профессии врача — учиться каждый день.