Корзина пуста.
Еще знаменитый царь Соломон сказал, что «…во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Это будто сказано о враче, который на время превратился в пациента. Да и фармацевты прекрасно знают, что медики — самые сложные из клиентов аптек. Но почему так происходит и как первостольнику справляться с этой «врачебной спецификой»?
Нарушители запретов
Несмотря на то, что доктора находятся в самой гуще клинических событий, сами они довольно часто являются нарушителями собственных запретов. Специалисты НИИ профилактической медицины при исследовании в 2010 г. состояния здоровья 600 российских врачей выяснили, что медики не особенно стремятся быть в курсе происходящего в их организме. При этом 14% врачей курят, а около трети из них не следуют клиническим рекомендациям, будучи пациентами. Медики входят в когорту сложных больных, поскольку либо лечатся неохотно, либо ведут долгие и изнурительные дискуссии со своим доктором по поводу собственного диагноза и назначенного лечения.
Специалисты утверждают, что подобное поведение связано с психологическим аспектом: психика заболевшего врача меняется специфическим образом, ведь доктор не воспринимает свою болезнь объективно, как наблюдающий за пациентом. Себя в качестве больного он рассматривает несколько иначе. И здесь обширные знания о патологических процессах в организме могут сыграть со сложным пациентом злую шутку.
К примеру, именно врачу свойственно игнорирование у себя первых симптомов заболевания и позднее обра- щение. Чаще всего медики уверены, что «это не болезнь, а просто усталость». Ну какой пульмонолог побеспокоит коллегу по поводу такой ерунды, как кашель?! Ведь он уверен, что бронхит может длиться неделями, а туберкулеза и рака легких у него точно нет. В таком случае зачем «разоблачаться» перед коллегами из-за того, что и так понятно? Это — один из случаев, когда врач выдает желаемое за действительное.
Есть и обратная крайность — мнительная гипердиагностика. Будучи в курсе всех возможных осложнений, доктор может приписать себе любое из них, а то и все сразу. Подобный пессимизм, как ни странно, тоже может стать отсрочкой для проведения обследования: поставив себе «предварительный диагноз», доктор старается обо всем забыть и уйти с головой в работу.
Еще один результат самостоятельных умозаключений — неправильная трактовка симптомов заболевания. Ведь созревший для обращения к коллеге доктор, скорее всего, проанализирует собственные ощущения в привычных терминах и на этом основании поставит себе диагноз. Казалось бы, что в этом плохого? Однако, передавая коллеге информацию о себе в терминах, врач-пациент легко может исказить картину заболевания и более того — попробовать навязать свое мнение лечащему врачу, поскольку сам «лучше знает, что с ним проис- ходит». Как следствие, доктора любят назначать схему лечения также самостоятельно, исходя из собственных умозаключений.
Вылечить врача
Поставить доктору диагноз — еще половина проблемы. Вторая ее часть заключается в лечении. И первое, что стоит на пути у лечащего врача, — мнительность пациента. Имея опыт диагностических ошибок, он становится недоверчивым, подвергает сомнению каждое слово лечащего врача и склонен тщательно изучать результаты анализов.
Дополнительная сложность — советы коллег заболевшему доктору: тут растерянность пациента может дойти до абсурда, ведь рекомендации такого дружеского консилиума могут быть взаимоисключающими.
Тактика фармацевта
При общении с клиентом-врачом у первостольника должна быть наготове особая тактика. Ведь этот пациент — не тот, кто наивно верит в «волшебную таблетку» или питает иллюзии: поскольку он — «свой», то хорошо осведомлен об возможностях фармакологии. Кроме того, держит в голове побочные действия лекарств.
Чаще всего логика подсказывает ему, что большинство заболеваний лечить вовсе не надо — они и так пройдут, а остальные лечить бесполезно, поскольку они относятся к хроническим. Такие умозаключения приводят сложного пациента к выводу, что таблетки на результат никак не повлияют, а значит, от них можно отказаться. О дисциплине такого больного речь не идет: обычно он либо полностью нарушает предписания доктора, либо принимает лишь те препараты, в эффективность и безопасность которых сам верит. Стоит ли говорить о том, что во всем этом многообразии сложностей, царящем в голове у пациента-доктора, разобраться крайне сложно. Но главное, что ему необходимо, — психологическая помощь, которую в состоянии оказать первостольник.
Первое, что он может сделать, — успокоить, разъяснить и настроить на позитив. С коллегами-врачами этот сложный пациент может держаться с недоверием. А вот у фармацевта есть возможность расположить к себе этого «непослушного собеседника», попробовав создать чувство психологической защищенности, давая пациенту хотя бы частичную возможность участвовать в управлении своим лечением.
Скорее всего, первостольнику потребуется дополнительное терпение и максимальная корректность, ведь, давая консультацию по поводу препаратов пациенту-медику, вам придется пуститься в более подробные разъяснения. И от ваших слов и действий во многом зависит, будет ли пациент точно следовать рекомендациям лечащего врача или проигнорирует их. Поэтому первостольнику стоит быть уверенным в себе настолько, чтобы дать абсолютно четкие и детальные рекомендации по поводу назначенной схемы лечения с разъяснением всех нюансов.
Да, в обязательной программе подготовки фармацевта нет предмета, где учат разговаривать, слушать, проявлять заинтересованность и совместно с пациентом принимать решения. Такое общение трудно «вывести» в стандарт. Однако такие навыки — часть работы первостольника.
