Эксперт: «Обвинительные приговоры в делах врачей повышают риски для пациентов»

«Реакция на осуждение врача на реальный срок – это дискуссия о том, имеет врач право на ошибку или нет. До сих пор общественный консенсус склонялся к тому, что имеет. Сложность в том, что никто не хочет, чтобы ошиблись именно на нем.

Еще это судебный прецедент, так как при последующих процессах правосудие может сослаться на это решение и вынести приговор быстрее и по аналогии с той же мерой наказания.

Последствия легко представить. Врачи начнут дуть на воду и не браться за сложные случаи. Лечить консервативно там, где надо бы рискнуть, где не все шансы упущены.

Другими словами, обвинительный приговор в сторону врача повышает риски для пациентов. Отрезает возможность получить не «медицинскую услугу», а реальную квалифицированную помощь.

С другой стороны – ошибки врачей слишком дорого обходятся. Нужен их разбор и нужны выводы, необходимо наказание, если оно в полной мере обосновано. И вот тут встает вопрос этой самой обоснованности.

Размышляя о ситуации, позволю себе процитировать коллегу, хирурга из Владивостока, написавшего в фейсбуке пост о происходящем:

«Много лет назад один анестезиолог заинтубировал девушку на улице бензиновым шлангом – и никому в голову не пришло потом спросить, откуда у девушки пневмония. Спасибо, что живая. У нас всегда риск совершить врачебную ошибку. Знают ли судьи, что, идя на аппендицит, можно запросто прооперировать геморрагический васкулит? А о том, что один «узист» увидит в почке камень, а другой скажет, что это просто сосуд, попавший торцом под датчик? Или о Сельдингере, описавшем методику пунктирования сосуда, которого не видно – попасть в верхушку легкого при этой манипуляции довольно просто. Сельдингер, привет тебе от российских прокуроров и следователей! И еще тысяча примеров».

Что же делать в этой ситуации? Я думаю, должен использоваться суд присяжных из состава представителей врачебного сообщества. Только они могут задать точные и правильные вопросы своему коллеге, понимая весь контекст ситуации, владея альтернативными сценариями развития событий, в чем и близко не ориентируются ни один судья и ни один прокурор.

Это могут быть люди, отошедшие от дел, но признанные «светила» в своей области. Поскольку у практикующих экспертов с одной стороны не на это времени, c другой стороны приставка «экс» позволит исключить обвинения в цеховой солидарности».

Источник: Федерал Пресс

«Реакция на осуждение врача на реальный срок – это дискуссия о том, имеет врач право на ошибку или нет. До сих пор общественный консенсус склонялся к тому, что имеет. Сложность в том, что никто не хочет, чтобы ошиблись именно на нем.

Еще это судебный прецедент, так как при последующих процессах правосудие может сослаться на это решение и вынести приговор быстрее и по аналогии с той же мерой наказания.

Последствия легко представить. Врачи начнут дуть на воду и не браться за сложные случаи. Лечить консервативно там, где надо бы рискнуть, где не все шансы упущены.

Другими словами, обвинительный приговор в сторону врача повышает риски для пациентов. Отрезает возможность получить не «медицинскую услугу», а реальную квалифицированную помощь.

С другой стороны – ошибки врачей слишком дорого обходятся. Нужен их разбор и нужны выводы, необходимо наказание, если оно в полной мере обосновано. И вот тут встает вопрос этой самой обоснованности.

Размышляя о ситуации, позволю себе процитировать коллегу, хирурга из Владивостока, написавшего в фейсбуке пост о происходящем:

«Много лет назад один анестезиолог заинтубировал девушку на улице бензиновым шлангом – и никому в голову не пришло потом спросить, откуда у девушки пневмония. Спасибо, что живая. У нас всегда риск совершить врачебную ошибку. Знают ли судьи, что, идя на аппендицит, можно запросто прооперировать геморрагический васкулит? А о том, что один «узист» увидит в почке камень, а другой скажет, что это просто сосуд, попавший торцом под датчик? Или о Сельдингере, описавшем методику пунктирования сосуда, которого не видно – попасть в верхушку легкого при этой манипуляции довольно просто. Сельдингер, привет тебе от российских прокуроров и следователей! И еще тысяча примеров».

Что же делать в этой ситуации? Я думаю, должен использоваться суд присяжных из состава представителей врачебного сообщества. Только они могут задать точные и правильные вопросы своему коллеге, понимая весь контекст ситуации, владея альтернативными сценариями развития событий, в чем и близко не ориентируются ни один судья и ни один прокурор.

Это могут быть люди, отошедшие от дел, но признанные «светила» в своей области. Поскольку у практикующих экспертов с одной стороны не на это времени, c другой стороны приставка «экс» позволит исключить обвинения в цеховой солидарности».

Источник: Федерал Пресс