Чужие здесь не ходят
На фармрынке есть импортные и отечественные препараты, есть высококачественные и не очень, есть дорогие и дешевые, есть жизненно важные и по сути бесполезные… Как в этом многообразии сделать правильный выбор и максимально эффективно, с наименьшими затратами вылечить больного? В мире существует практика проведения исследований по оценке медицинских технологий. Эти исследования по экономике здравоохранения и фармакоэкономике, в частности, с использованием клинических данных, а также ценовых параметров, которые задает завод-изготовитель, позволяют государству сделать правильный выбор: что закупать и по какой цене.
В России такие исследования мы проводим не один год. Потребность в них растет, но пока на государственном уровне полноценного осознания в их необходимости не наблюдается. Для бюджетодержателя гораздо проще применить единое правило для всех препаратов. Одно правило — меньше головной боли при выборе, уже окно для конкурентных отношений. Но, с другой стороны, половина участников всегда будет им недовольна.
Сегодня государство говорит рынку: «Я хочу закупать отечественные лекарственные препараты, они дешевле. А также этим я немного поддержу отечественную фармацевтическую промышленность». Недавно появилось предложение минпромторга не допускать импортный препарат к закупке, если на рынке есть аналогичное предложение от отечественной компании.
И оно пугает не только экспертное сообщество. Отечественный препарат пока сейчас еще выигрывает по цене, но важно понимать, что это явление — временное. Товарная масса, выпущенная российскими заводами, стремительно дорожает. Во-первых, работает эффект низкой ценовой базы, когда чем дешевле, тем менее рентабельно. Соответственно, проблема увеличения рентабельности гораздо острее стоит для дешевых препаратов, чем для дорогих. Во-вторых, в наши дни идет процесс перевооружения производственных фондов российских компаний: инвестиции в дорогие западные GMP-стандарты, в обучение персонала и т.д. Все это также увеличивает ценники на отечественные препараты быстрее, чем на импорт. В-третьих, сейчас только на российские препараты возможна ежегодная индексация цен в рамках перечня ЖНВЛП.
Таким образом, в ближайшее время цены на отечественные и импортные препараты будут постепенно выравниваться. Но западные компании смогут позволить себе сдерживать цены за счет объемов, поскольку производят лекарства для многих стран. Отечественные же лекарства будут просто дорожать. И сегодня, по мнению регулятора, самое время начать процесс «расчистки поляны» на рынке — запретить иностранцам продавать свои препараты, если есть русские аналоги. Как эти меры расценивать?
С одной стороны, мы ратуем за национальную безопасность, а производство жизненно важных препаратов для населения — одна из ее составляющих. С другой, декларируем открытый рынок для всех. А если, к примеру, появится предложение от индийской или китайской компании, значительно более дешевое, чем российские препараты? Мы тоже запретим им принимать участие в госторгах?
Разумеется, никто не будет возражать против поддержки отечественного фармпрома. Но поддерживать его, на мой взгляд, надо на этапе производства, а не сбыта. Поломать рынок, дав однозначную фору для одних участников в ущерб другим, — это «медвежья услуга» своим же производителям… При отсутствии конкуренции начнут расти цены, ухудшится качество, появятся риски снижения инвестиционной привлекательности отрасли.
Эту позицию легко обвинить в лоббизме интересов западных фармкомпаний. Но экономике чужды эмоции. Ограничение рынка — это бомба замедленного действия. К тому же существуют и другие механизмы, регулирующие систему госзакупок без ограничений и запретов. К примеру, возможность закупать для государственных нужд лишь лекарственные препараты, произведенные в соответствии со стандартами GMP. Мы хотим качественных лекарств — критерии качества заданы во всем мире. Ничего выдумывать не надо. Второй подход — закупать нужные медикаменты, рекомендуемые в системе сравнения цена/эффективность. Ведь сегодня даже для государственных потребностей часто закупаются препараты с сомнительной медицинской эффективностью. Методы оценки тоже придуманы давно. Третий — внедрить также применяемые во всем мире технологии risk-sharing (разделения рисков) для закупщика и продавца. Пусть производитель чувствует ответственность за результат лечения. Ввел государство в заблуждение насчет эффективности своих препаратов — верни деньги в казну!
Еще один способ повысить эффективность государственных затрат — ввести референтное ценообразование. Каждый вкладывает в этот термин свой смысл. Однако в целом принцип тут один — цена на препарат должна быть обоснована, а у пациента не возникало мысли, что его лечат плацебо. А если больной хочет лечиться более дорогим лекарством, пусть доплачивает за него. Чтобы все эти механизмы заработали, необходимо восстановить фармаконадзор как полноценную государственную функцию. В период становления отрасли он послужил бы фильтром, который не допустит попадания на рынок некачественной продукции.
Таких мер можно предложить еще не одну. Отношения в системе должны быть максимально взаимовыгодными. На волне требований, диктуемых государством, в плане перехода отрасли на стандарты GMP, GDP, GPP и т.д. (надлежащей производственной, дистрибьюторской аптечной практики и т.д. — Ред.), хотел бы внести предложение: самому государству перейти на стандарт GGP (Good Government Practice), то есть надлежащей практики государственного регулирования. Поменьше странных инициатив — побольше расчетов, аналитики и здравого смысла.
Автор: Давид Мелик-Гусейнов, директор некоммерческого партнерства «Центр социальной экономики»
Источник: www.rg.ru
