«Без денег и жилья»: главврач навел порядок в больнице и остался без работы

Один из них проходил по уголовному делу за мошенничество, другой — Дмитрий Барановский — попытался начать лечить людей по правилам, как положено – за что и поплатился. Врач продержался на своем рабочем месте меньше полугода, но успел обзавестись за это время и друзьями, и врагами.

Барановский рассказал в интервью «Новой газете» о том, с какими проблемами столкнулся в Уинской районной больнице, почему против него ополчились коллеги и как он защищал права больных.

Ничто не предвещало беды

Дмитрий Барановский – 30-летний доктор-онколог, проходивший ординатуру в онкоцентре им. Н.Н. Блохина на Каширке и поработавший там, автор 20 научных статей и монографий. После учебы в Москве врач решил вернуться в Пермь – на родину, к близким.

«Я отправил запрос в Министерство здравоохранения и мне сразу же предложили Уинскую районную больницу. Я сразу согласился. Когда ехал сюда, ожидал увидеть избушку на «курьих ножках», а увидел современную больницу на четыре с половиной тысячи квадратных метров, с новейшим оборудованием, с родильным отделением и хирургией с операционной эндоскопической стойкой за 15 миллионов. К этому прилагалась кредиторская задолженность на несколько миллионов, потому что оборудование простаивало, и больница ничего не зарабатывала. Рожать и оперировать, даже банальный аппендицит, отправляли в Кунгур, за сто километров от Уинского», — рассказывает он.

По словам Барановского, жилья в Уинском ему не дали, а районная управа предложила ему поселиться в больнице, на большее, мол, и рассчитывать не стоит. Так доктор-онколог и начал жить в пустующей палате гинекологического отделения, которое не работало — врача-гинеколога не было.

Пост сдал, пост принял

Осматривать больницу Барановский пошел с Гостюхиным – бывшим главврачом, который уже был под следствием. Его обвиняли в незаконном проведении конкурсов на закупку лекарств. В итоге суд присудил ему 200 тысяч штрафа и два года запрета на занятие руководящих должностей.

«Ну вот ходим мы с Гостюхиным по больнице. На первом этаже стоит человек восточной наружности — какими-то пирожками торгует. Увидел меня, бросился навстречу и спрашивает: «А кому теперь платить?» Я не понял сначала: «У вас есть же договор на торговлю, вот по нему и платите». А он: «Да нет никакого договора, я всегда ему платил». И на Гостюхина показывает», — рассказывает Барановский.

Позже к доктору начали подходить больные, которых, как оказалось, Гостюхин «фильтровал» для дневного стационара за взятки. «Они просто не понимали, как им теперь попасть в дневной стационар», — говорит врач-онколог.

Кроме того, как выяснилось, бывший главный практиковал выписку премий сотрудникам больницы, а люди, когда эти премии получали, тихо несли ему наличными.

«Самое страшное — все молчали и терпели. Лор-врач приходила ко мне и жаловалась, что Гостюхин требует с нее последний «взнос», и я как-то стал свидетелем такого звонка, — отмечает Барановский. — Тут уже не выдержал, убедил ее, что без обращения в прокуратуру этот беспредел не закончится, и эта доктор написала заявление. И закрутилось».

Прокуратура потом выяснила, что Гостюхин для ремонта больнички в селе Суда сколотил бригаду из знакомых, получил деньги за работу, «а ремонтом там и не пахло».

Знакомство с коллективом

Удивили молодого врача и сотрудники больницы. Так, например, в ходе работы выяснилось, что хирург не умеет оперировать даже аппендицит. Пациент чуть не помер. Пришлось в срочном порядке вызывать врача из Кунгура. После этого инцидента Барановский отправил доктора на стажировку в краевую больницу.

Беспорядок был и в бухгалтерии. Штат в 180 человек обслуживало пять бухгалтеров и два экономиста с приличными зарплатами. А в краевой больнице на 1500 сотрудников работало 10 бухгалтеров. Главный бухгалтер к окладу в 30 тысяч получал еще столько же по дополнительному соглашению. Надбавку Барановский ликвидировал, так как дополнительную работу, которую «выполнял» бухгалтер, так и не удалось найти.

«А зарплаты сотрудников? Одна педиатр со стажем получала по ведомости при полной загрузке 10 тысяч рублей, а другая — 80 тысяч. А у главного экономиста была еще и ставка дворника. Снег, это понятно, он не убирал…», — отмечает врач.

Новая жизнь Уинской больницы

Все последующие пять месяцев Барановский пытался оптимизировать отведенный ему участок здравоохранения. И наконец, больница начала зарабатывать. Оперировать больных начали приглашенные хирурги из Перми, а после – даже стали принимать роды. Правда, за них пришлось биться.

«Я не мог понять, почему при наличии в штате двух акушерок возят рожениц за 100 километров. Если роды стремительные, то хорошая акушерка и без врача справится. В больнице есть неонатолог, реаниматолог, все, чтобы заинтубировать ребенка, — говорит врач. — Однажды привезли вечером по скорой женщину — вот-вот родит. Я вы­звал старшую акушерку. Она пришла в больницу и говорит: «Принимать роды не буду. Пусть ноги крестом ставит и везите в Кунгур». Я ей: «Она же по дороге умереть может!» Акушерка наотрез отказалась. Еле успели женщину довезти до Кунгура — в коридоре приемного покоя родила. Я после этого акушерку уволил».

Вскоре доктору дали понять, что он здорово заблуждается насчет того, что ему сойдут с рук попытки навести порядок. Из пермского минздрава позвонили и стали отчитывать: «Что вы себе позволяете? Роды?» Он на все отвечал: «В федеральном законе написано, что гражданин имеет право получать медпомощь где захочет — по месту проживания, учебы, работы».

Несмотря на недовольства «сверху», больница зажила по-новому. Барановский начал проводить обходы больных с лечащим врачом и другими специалистами — до него это в медучреждении не практиковалось. Раз в неделю устраивал врачебные конференции, чтобы анализировать сложные случаи.  В общем, испытывал коллектив на прочность и профпригодность.

Хотел как лучше, а получилось – как всегда

Однажды Бурановский попросил бухгалтерию дать сводку по всем зарплатам и начислениям. Главный бухгалтер тут же ушла в отпуск по уходу за ребенком, причем за внуком, а остальные пять бухгалтеров коллективно объяснили, что в ведомостях не разбираются и не знают, как начилсять зарплату.

Врач решил попросить помощи у пермского минздрава помощи. Те прислали в больницу двух экономистов, которые покопавшись полдня в компьютере уехали. По телефону объяснили, что начисление зарплат велось по двойной схеме, не автоматизированно, и они в этом разобраться не в силах. Тогда доктор нашел консалтинговую компанию. Разбор завалов занял две недели. На эти две недели Барановский задержал зарплату.

И именно это стало поводом для того, чтобы ряд обиженных коллег написали на него заявление в прокуратуру. А он в это время продолжал налаживать работу. Из соседнего села пригласил гинеколога вести прием по выходным. В первый же приемный день выстроилась немыслимая очередь.

Отправил запрос в пермский минздрав на выдачу лицензии по онкологической деятельности, собирался вести прием как онколог. А выяснив, что больница живет практически без дежурного врача, взял на себя эти дежурства.

С такими темпами нововведений он мог вылететь из больницы еще раньше. Но до него дошло, что в медицинских кругах бродит сплетня, что он — племянник губернатора, поэтому трогать его опасаются.

Спустя пять месяцев работы Баранов­ского вызвали в минздрав и без комментариев вручили приказ об увольнении. К этому времени подоспела проверка прокуратуры на заявление сотрудников больницы. Выявили следующие нарушения:

1. использовал палату гинекологического отделения в качестве жилого помещения (другого жилья управа ему не дала);
2. заставлял уведомлять сотрудников о собственных больничных, которые они выдавали друг другу (после того как Барановский ввел эту норму, количество больничных с 66 в месяц снизилось до 20);
3. сестра-хозяйка неоднократно стирала и гладила вещи главного врача (доктор отрицает);
4. задержал зарплату на две недели (наводил порядок в бухгалтерии).

Снова развал

После увольнения Баранов­ского в больнице произошло много чего: уволили исполняющего обязанности главного врача, который за короткий срок руководства успел выписать незаконно премии жене-рентгенологу, закрыть хирургическое, сократить койки и 36 сотрудников больницы.

«Я 36 лет проработала сестрой хирургического отделения. Когда доктор к нам приехал, хирургию собирались закрывать, а с ним мы оперировать начали. Но нашим докторам не понравилось, что он урезал их ставки. Его убрали, и нас — 36 человек из больницы — сократили с 1 апреля, — рассказывает бывшая хирургическая сестра больницы. — Люди в поселке недовольны. Нам говорят — реорганизация. Но большинство — за нашего доктора. Он в город людей в онкологию направлял, собирался отделение реабилитации открывать. Я и сейчас пойду за ним, если позовет работать».

Главный врач Уинской больницы Вылегжанин работает месяц. Говорит, что за день медучреждение принимает около трехсот человек, «эта больница будет жить и развиваться», — полагает он.

Судьба врача-онколога

Организовать протестный митинг уже после собственного увольнения — это последнее, что успел сделать доктор Барановский для уинцев. Создал прецедент — раньше в пермской глубинке по поводу развала медицины не протестовали. Он успел сказать в мегафон своим бывшим пациентам, что права на достойную медицину надо отстаивать и за больницу надо бороться. Подписалось под резолюцией чуть меньше сотни не слишком здоровых уинцев. В итоге полиция задержала Барановского.

За минувшие месяцы в жизни доктора-онколога произошли следующие события:

• Кировский районный суд отказал док­тору в удовлетворении иска к Уинской больнице. Врач требовал признать факт его работы как дежурного врача и зафиксировать его в трудовой книжке.
• В окно квартиры, где он живет с семьей, влетела здоровая глыба льда.
• Попытки найти работу по специальности в Перми оказались безуспешными.
• Прокуратура Уинского района признала незаконным закрытие родильного отделения больницы.

На вопрос, почему же врач так отчаянно бьется за больницу, Барановский ответил: «Мне очень жалко людей».

Один из них проходил по уголовному делу за мошенничество, другой — Дмитрий Барановский — попытался начать лечить людей по правилам, как положено – за что и поплатился. Врач продержался на своем рабочем месте меньше полугода, но успел обзавестись за это время и друзьями, и врагами.

Барановский рассказал в интервью «Новой газете» о том, с какими проблемами столкнулся в Уинской районной больнице, почему против него ополчились коллеги и как он защищал права больных.

Ничто не предвещало беды

Дмитрий Барановский – 30-летний доктор-онколог, проходивший ординатуру в онкоцентре им. Н.Н. Блохина на Каширке и поработавший там, автор 20 научных статей и монографий. После учебы в Москве врач решил вернуться в Пермь – на родину, к близким.

«Я отправил запрос в Министерство здравоохранения и мне сразу же предложили Уинскую районную больницу. Я сразу согласился. Когда ехал сюда, ожидал увидеть избушку на «курьих ножках», а увидел современную больницу на четыре с половиной тысячи квадратных метров, с новейшим оборудованием, с родильным отделением и хирургией с операционной эндоскопической стойкой за 15 миллионов. К этому прилагалась кредиторская задолженность на несколько миллионов, потому что оборудование простаивало, и больница ничего не зарабатывала. Рожать и оперировать, даже банальный аппендицит, отправляли в Кунгур, за сто километров от Уинского», — рассказывает он.

По словам Барановского, жилья в Уинском ему не дали, а районная управа предложила ему поселиться в больнице, на большее, мол, и рассчитывать не стоит. Так доктор-онколог и начал жить в пустующей палате гинекологического отделения, которое не работало — врача-гинеколога не было.

Пост сдал, пост принял

Осматривать больницу Барановский пошел с Гостюхиным – бывшим главврачом, который уже был под следствием. Его обвиняли в незаконном проведении конкурсов на закупку лекарств. В итоге суд присудил ему 200 тысяч штрафа и два года запрета на занятие руководящих должностей.

«Ну вот ходим мы с Гостюхиным по больнице. На первом этаже стоит человек восточной наружности — какими-то пирожками торгует. Увидел меня, бросился навстречу и спрашивает: «А кому теперь платить?» Я не понял сначала: «У вас есть же договор на торговлю, вот по нему и платите». А он: «Да нет никакого договора, я всегда ему платил». И на Гостюхина показывает», — рассказывает Барановский.

Позже к доктору начали подходить больные, которых, как оказалось, Гостюхин «фильтровал» для дневного стационара за взятки. «Они просто не понимали, как им теперь попасть в дневной стационар», — говорит врач-онколог.

Кроме того, как выяснилось, бывший главный практиковал выписку премий сотрудникам больницы, а люди, когда эти премии получали, тихо несли ему наличными.

«Самое страшное — все молчали и терпели. Лор-врач приходила ко мне и жаловалась, что Гостюхин требует с нее последний «взнос», и я как-то стал свидетелем такого звонка, — отмечает Барановский. — Тут уже не выдержал, убедил ее, что без обращения в прокуратуру этот беспредел не закончится, и эта доктор написала заявление. И закрутилось».

Прокуратура потом выяснила, что Гостюхин для ремонта больнички в селе Суда сколотил бригаду из знакомых, получил деньги за работу, «а ремонтом там и не пахло».

Знакомство с коллективом

Удивили молодого врача и сотрудники больницы. Так, например, в ходе работы выяснилось, что хирург не умеет оперировать даже аппендицит. Пациент чуть не помер. Пришлось в срочном порядке вызывать врача из Кунгура. После этого инцидента Барановский отправил доктора на стажировку в краевую больницу.

Беспорядок был и в бухгалтерии. Штат в 180 человек обслуживало пять бухгалтеров и два экономиста с приличными зарплатами. А в краевой больнице на 1500 сотрудников работало 10 бухгалтеров. Главный бухгалтер к окладу в 30 тысяч получал еще столько же по дополнительному соглашению. Надбавку Барановский ликвидировал, так как дополнительную работу, которую «выполнял» бухгалтер, так и не удалось найти.

«А зарплаты сотрудников? Одна педиатр со стажем получала по ведомости при полной загрузке 10 тысяч рублей, а другая — 80 тысяч. А у главного экономиста была еще и ставка дворника. Снег, это понятно, он не убирал…», — отмечает врач.

Новая жизнь Уинской больницы

Все последующие пять месяцев Барановский пытался оптимизировать отведенный ему участок здравоохранения. И наконец, больница начала зарабатывать. Оперировать больных начали приглашенные хирурги из Перми, а после – даже стали принимать роды. Правда, за них пришлось биться.

«Я не мог понять, почему при наличии в штате двух акушерок возят рожениц за 100 километров. Если роды стремительные, то хорошая акушерка и без врача справится. В больнице есть неонатолог, реаниматолог, все, чтобы заинтубировать ребенка, — говорит врач. — Однажды привезли вечером по скорой женщину — вот-вот родит. Я вы­звал старшую акушерку. Она пришла в больницу и говорит: «Принимать роды не буду. Пусть ноги крестом ставит и везите в Кунгур». Я ей: «Она же по дороге умереть может!» Акушерка наотрез отказалась. Еле успели женщину довезти до Кунгура — в коридоре приемного покоя родила. Я после этого акушерку уволил».

Вскоре доктору дали понять, что он здорово заблуждается насчет того, что ему сойдут с рук попытки навести порядок. Из пермского минздрава позвонили и стали отчитывать: «Что вы себе позволяете? Роды?» Он на все отвечал: «В федеральном законе написано, что гражданин имеет право получать медпомощь где захочет — по месту проживания, учебы, работы».

Несмотря на недовольства «сверху», больница зажила по-новому. Барановский начал проводить обходы больных с лечащим врачом и другими специалистами — до него это в медучреждении не практиковалось. Раз в неделю устраивал врачебные конференции, чтобы анализировать сложные случаи.  В общем, испытывал коллектив на прочность и профпригодность.

Хотел как лучше, а получилось – как всегда

Однажды Бурановский попросил бухгалтерию дать сводку по всем зарплатам и начислениям. Главный бухгалтер тут же ушла в отпуск по уходу за ребенком, причем за внуком, а остальные пять бухгалтеров коллективно объяснили, что в ведомостях не разбираются и не знают, как начилсять зарплату.

Врач решил попросить помощи у пермского минздрава помощи. Те прислали в больницу двух экономистов, которые покопавшись полдня в компьютере уехали. По телефону объяснили, что начисление зарплат велось по двойной схеме, не автоматизированно, и они в этом разобраться не в силах. Тогда доктор нашел консалтинговую компанию. Разбор завалов занял две недели. На эти две недели Барановский задержал зарплату.

И именно это стало поводом для того, чтобы ряд обиженных коллег написали на него заявление в прокуратуру. А он в это время продолжал налаживать работу. Из соседнего села пригласил гинеколога вести прием по выходным. В первый же приемный день выстроилась немыслимая очередь.

Отправил запрос в пермский минздрав на выдачу лицензии по онкологической деятельности, собирался вести прием как онколог. А выяснив, что больница живет практически без дежурного врача, взял на себя эти дежурства.

С такими темпами нововведений он мог вылететь из больницы еще раньше. Но до него дошло, что в медицинских кругах бродит сплетня, что он — племянник губернатора, поэтому трогать его опасаются.

Спустя пять месяцев работы Баранов­ского вызвали в минздрав и без комментариев вручили приказ об увольнении. К этому времени подоспела проверка прокуратуры на заявление сотрудников больницы. Выявили следующие нарушения:

1. использовал палату гинекологического отделения в качестве жилого помещения (другого жилья управа ему не дала);
2. заставлял уведомлять сотрудников о собственных больничных, которые они выдавали друг другу (после того как Барановский ввел эту норму, количество больничных с 66 в месяц снизилось до 20);
3. сестра-хозяйка неоднократно стирала и гладила вещи главного врача (доктор отрицает);
4. задержал зарплату на две недели (наводил порядок в бухгалтерии).

Снова развал

После увольнения Баранов­ского в больнице произошло много чего: уволили исполняющего обязанности главного врача, который за короткий срок руководства успел выписать незаконно премии жене-рентгенологу, закрыть хирургическое, сократить койки и 36 сотрудников больницы.

«Я 36 лет проработала сестрой хирургического отделения. Когда доктор к нам приехал, хирургию собирались закрывать, а с ним мы оперировать начали. Но нашим докторам не понравилось, что он урезал их ставки. Его убрали, и нас — 36 человек из больницы — сократили с 1 апреля, — рассказывает бывшая хирургическая сестра больницы. — Люди в поселке недовольны. Нам говорят — реорганизация. Но большинство — за нашего доктора. Он в город людей в онкологию направлял, собирался отделение реабилитации открывать. Я и сейчас пойду за ним, если позовет работать».

Главный врач Уинской больницы Вылегжанин работает месяц. Говорит, что за день медучреждение принимает около трехсот человек, «эта больница будет жить и развиваться», — полагает он.

Судьба врача-онколога

Организовать протестный митинг уже после собственного увольнения — это последнее, что успел сделать доктор Барановский для уинцев. Создал прецедент — раньше в пермской глубинке по поводу развала медицины не протестовали. Он успел сказать в мегафон своим бывшим пациентам, что права на достойную медицину надо отстаивать и за больницу надо бороться. Подписалось под резолюцией чуть меньше сотни не слишком здоровых уинцев. В итоге полиция задержала Барановского.

За минувшие месяцы в жизни доктора-онколога произошли следующие события:

• Кировский районный суд отказал док­тору в удовлетворении иска к Уинской больнице. Врач требовал признать факт его работы как дежурного врача и зафиксировать его в трудовой книжке.
• В окно квартиры, где он живет с семьей, влетела здоровая глыба льда.
• Попытки найти работу по специальности в Перми оказались безуспешными.
• Прокуратура Уинского района признала незаконным закрытие родильного отделения больницы.

На вопрос, почему же врач так отчаянно бьется за больницу, Барановский ответил: «Мне очень жалко людей».