Статья. «Без вины виноватые» (М.Стародубцев) («Медицинский вестник», 2010, N 27)
«Медицинский вестник», 2010, N 27
БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ
В ходе операции по поводу остеохондроза позвоночника в одной из крупнейших Екатеринбургских больниц произошло непредсказуемое (по версии врачей) осложнение — остановка кровообращения, вследствие которого пациентка впала в кому. Увы, установить виновность клиники и получить компенсацию в таком случае крайне сложно.
Непреодолимая сила
Основная проблема состояла в том, что муж пострадавшей обратился в суд самостоятельно, до обращения к медицинскому страховщику. Поэтому сложный иск к лечебному учреждению о возмещении вреда здоровью, взыскании расходов на будущее лечение жены и компенсации морального вреда был предъявлен без соответствующей экспертной и юридической поддержки. Дело в том, что удовлетворение исковых требований было возможно только при установлении вины больницы и причинно-следственной связи дефектов медицинской помощи с возникшим в ходе проведения операции осложнением, что требует серьезной подготовки истца к доказыванию полного состава правонарушения и проведению судебно-медицинской экспертизы. В делах подобного рода многое зависит от квалификации юристов, формулирующих вопросы перед медицинскими экспертами, не особо заинтересованными устанавливать вину коллег: единая с ответчиками подчиненность органам управления здравоохранением, врачебная солидарность и т.п. В данном деле судебно-медицинская комиссия экспертов дефектов медицинской помощи не нашла, что послужило основанием для вынесения судебного решения об отказе в возмещении вреда в связи с отсутствием вины ответчика, ввиду непредсказуемости осложнения, возникшего у супруги А. по неизвестной причине, то есть, вследствие непреодолимой силы. В заключении Свердловского областного бюро судебно-медицинской экспертизы, например, написано, что помощь пациентке оказывалась «по показаниям, по верно выбранной методике и с адекватным анестезиологическим пособием», а «противопоказаний к проведению операции и к анестезии, дополнительных факторов риска у пациентки не имелось». В итоге «медицинская помощь… была адекватной», погрешностей в действиях анестезиолога не нашлось, а риск осложнений в ходе анестезии есть всегда, и в данном случае он реализовался. Поражение головного мозга, по заключению судмедэкспертов, связано не с операцией, а с анестезией, и не имеет доказанной причины, что в медицинской литературе определяется как «совокупность факторов».
Не информированное согласие
Однако следует отметить, что в суде не исследовался значимый вопрос о наличии и надлежащем оформлении «Информированного согласия пациента на медицинское вмешательство». Законодательство, как в сфере здравоохранения, так и в сфере защиты прав потребителей требует предоставления полной и достоверной информации со стороны исполнителей услуг. В медицине это требование закона реализуется путем оформления ЛПУ «Информированного согласия пациента на медицинское вмешательство», которое, следуя букве закона (ст. 31 Основ законодательства об охране здоровья граждан), должно содержать конкретную относительно каждого отдельного пациента информацию, в том числе обо всех возможных рисках вмешательства. Однако ЛПУ следуют «не букве, а духу закона», и в этом их зачастую поддерживают органы управления здравоохранением, судебно-медицинские эксперты и даже суд. Ответчики пользуются тем, что форма согласия законодательно не установлена, и исполняют свою обязанность формально. 100% исследованных юристом нашей ассоциации в ходе судебных разбирательств «Информированных согласий», подписанных пациентами (в том числе и в данном случае), содержат конкретную информацию только в части Ф.И.О. пациента и врача, редко — планируемые виды вмешательства, вся остальная часть документа (альтернативные методы, риски для здоровья и др.) отпечатана типографским способом и является единой для всех пациентов. Строго следуя закону, суд при таких обстоятельствах не вправе считать доказанным со стороны ЛПУ, что пациентка должным образом была проинформирована врачом о том, что в результате анестезии у нее может возникнуть асистолия, кислородное голодание мозга и коматозное состояние. Таким образом, можно было установить вину больницы, как минимум, в нарушении прав пациентки на информацию о потенциально опасной для нее операции. И логично предположить, что если бы муж пострадавшей обратился к медицинскому страховщику до своего обращения в суд, то данный вопрос обязательно был бы поставлен. В целом из анализа действующего законодательства о возмещении вреда, причиненного здоровью граждан, следует, что основаниями для предъявления исковых требований к ЛПУ могут быть: общие основания ответственности за причинение вреда, ответственность за вред, причиненный деятельностью, несущей повышенную опасность, и вследствие недостатков услуги, независимо от вины причинителя. При этом для компенсации морального вреда установление вины обязательно. Вина же исключается в соответствии с кодексом в случае действия непреодолимой силы. Для специалистов очевидно: медицинская деятельность практически всегда является источником повышенной опасности (ИПО), и описанный выше судебный процесс это ярко подтверждает. Однако суд далеко не всегда признает это, несмотря на открытый перечень ИПО в соответствующей статье закона. Безусловно, прямое указание закона на признание медицинской деятельности источником повышенной опасности было бы весьма полезно для целей защиты прав пациентов, и жаль, что этого не случилось в предложенном к обсуждению законопроекте «Об обязательном страховании гражданской ответственности медицинских организаций перед пациентами». То же касается и вопросов установления действия непреодолимой силы. Было бы логичным в новом законе реализовать положения, снижающие напряженность между врачами, вынужденными в силу своей профессии ежедневно рисковать здоровьем пациента, и пациентом, вынужденным в силу состояния своего здоровья доверять врачу.
Президент Ассоциации
региональных медицинских
страховщиков «Территория»,
Свердловская область
М.СТАРОДУБЦЕВ
Подписано в печать
27.09.2010
