Запугивание врачей аккредитацией продолжается
С какой целью министр здравоохранения еженедельно раздаёт интервью «про аккредитацию», если в стране не подготовили необходимое число центров приёма экзаменов? Зачем регулярно славит достоинства НМО, когда хроническая задержка подготовки нормативной документации сотрудниками Минздрава не позволяет врачам определиться с началом и темпами самообразования, ничего неизвестно про оценочные баллы, а Рубрикатор содержит не 1200, а всего 526 клинических рекомендаций?
В каждом интервью министра Скворцовой врачей поджидают интригующе-запугивающие сюрпризы, не раскрывающие исполнителям самого процесса пятилетней подготовки к итоговому тестированию. Сюрпризы таятся в словах, к примеру, недавно Вероника Игоревна поведала о досрочной дискретной аккредитации, ожидающей работника, в профессионализме которого усомнилось начальство.
В последнем выступлении в микрофон «Известий» госпожа министр оперировала термином «ОСКЭ», по всей вероятности, аналогом трёхуровневого экзамена. ОСКЭ – «объективный структурированный клинический экзамен». Аббревиатуры и многослойные речевые конструкции не могут заменить нормативного документа, подробно освещающего подготовку врача к процессу и сам процесс прохождения очередного или внезапного переосвидетельствования.
Никто не знает, где будут набираться баллы, но известно, что к тестированию будет допущен только владелец определённой суммы образовательных кредитов. Неразберихой активно пользуются коммерсанты, собирающие с докторов деньги за разнообразные конференции. Неизвестность на руку руководителям ЛПУ, отказывающим в оплате обязательной профессиональной переподготовки собственных кадров. Сообщите же наконец, каким должно быть портфолио, в котором заключается итог пятилетней работы, чтобы не пришлось его составлять за день до аккредитации.
«Структура ординатур станет модульной. Чтобы человек, проучившийся, например, три года в ординатуре по нейрохирургии, мог пройти аккредитацию и приступить к работе с выполнением вмешательств средней сложности. Но в то же время мог продолжить обучение в ординатуре в течение еще двух лет, чтобы стать специалистом экстра-класса — заниматься нейроонкологией, сложнейшими нейрососудистыми операциями. Каждый этап обучения будет завершаться аккредитацией».
Про аккредитацию все уже поняли — не миновать, но всё остальное надо ещё узаконить. Учиться в ординатуре и работать врачом запрещено, а вкалывать на «двух фронтах» за крошечную стипендию не многие согласятся. Да и где это было, чтобы не завершившего обучения клинического ординатора, пусть и с аккредитационным свидетельством, допустили бы к самостоятельному вмешательству средней сложности — только с крючками в сторонке постоять.
Требуются конкретные разъяснения, пора заканчивать с пересказами «на словах», пугая докторов неизвестностью, а ответить на все вопросы чиновничьим делом — нормативным документом, регулирующим аккредитацию, до всеобщего охвата которой осталось меньше двух лет. Или министр не уверена, что удержится в должности, потому и не торопит ответственных сотрудников Минздрава?
С какой целью министр здравоохранения еженедельно раздаёт интервью «про аккредитацию», если в стране не подготовили необходимое число центров приёма экзаменов? Зачем регулярно славит достоинства НМО, когда хроническая задержка подготовки нормативной документации сотрудниками Минздрава не позволяет врачам определиться с началом и темпами самообразования, ничего неизвестно про оценочные баллы, а Рубрикатор содержит не 1200, а всего 526 клинических рекомендаций?
В каждом интервью министра Скворцовой врачей поджидают интригующе-запугивающие сюрпризы, не раскрывающие исполнителям самого процесса пятилетней подготовки к итоговому тестированию. Сюрпризы таятся в словах, к примеру, недавно Вероника Игоревна поведала о досрочной дискретной аккредитации, ожидающей работника, в профессионализме которого усомнилось начальство.
В последнем выступлении в микрофон «Известий» госпожа министр оперировала термином «ОСКЭ», по всей вероятности, аналогом трёхуровневого экзамена. ОСКЭ – «объективный структурированный клинический экзамен». Аббревиатуры и многослойные речевые конструкции не могут заменить нормативного документа, подробно освещающего подготовку врача к процессу и сам процесс прохождения очередного или внезапного переосвидетельствования.
Никто не знает, где будут набираться баллы, но известно, что к тестированию будет допущен только владелец определённой суммы образовательных кредитов. Неразберихой активно пользуются коммерсанты, собирающие с докторов деньги за разнообразные конференции. Неизвестность на руку руководителям ЛПУ, отказывающим в оплате обязательной профессиональной переподготовки собственных кадров. Сообщите же наконец, каким должно быть портфолио, в котором заключается итог пятилетней работы, чтобы не пришлось его составлять за день до аккредитации.
«Структура ординатур станет модульной. Чтобы человек, проучившийся, например, три года в ординатуре по нейрохирургии, мог пройти аккредитацию и приступить к работе с выполнением вмешательств средней сложности. Но в то же время мог продолжить обучение в ординатуре в течение еще двух лет, чтобы стать специалистом экстра-класса — заниматься нейроонкологией, сложнейшими нейрососудистыми операциями. Каждый этап обучения будет завершаться аккредитацией».
Про аккредитацию все уже поняли — не миновать, но всё остальное надо ещё узаконить. Учиться в ординатуре и работать врачом запрещено, а вкалывать на «двух фронтах» за крошечную стипендию не многие согласятся. Да и где это было, чтобы не завершившего обучения клинического ординатора, пусть и с аккредитационным свидетельством, допустили бы к самостоятельному вмешательству средней сложности — только с крючками в сторонке постоять.
Требуются конкретные разъяснения, пора заканчивать с пересказами «на словах», пугая докторов неизвестностью, а ответить на все вопросы чиновничьим делом — нормативным документом, регулирующим аккредитацию, до всеобщего охвата которой осталось меньше двух лет. Или министр не уверена, что удержится в должности, потому и не торопит ответственных сотрудников Минздрава?
