«В ВИЧ-инфекцию можно не верить, но без лечения помирать все равно придется»

Примеров много, иллюстраций еще больше: приняли Национальную стратегию действий в интересах детей на 2012-2017гг. Заявили целью ее реализации искоренение вертикальной передачи ВИЧ. Выполнили? Нет, и не могли.

Заявили о внедрении «импортного» принципа «выявляй и лечи!» в борьбе с ВИЧ-инфекцией: мол, увеличим охват тестированием населения, начнем всех лечить – и задушим эпидемию, снизим заболеваемость и смертность. Только перепутали процесс и результат: увеличили «охват» тестированием и лечением, а заболеваемость, как и смертность тенденций к снижению не обнаруживают.

Коррупция и очковтирательство присоединяются – медикаменты воруют, обследуют не пойми кого. Одна «мелочь» наслаивается на другую – вот и очередная неудача.

Дискриминация живущих с ВИЧ – мелочь или нет?

Задай этот вопрос в медицинском сообществе – получишь ответ, что дискриминация — не мелочь. Медработников учат, что дискриминация – это нехорошо, население, как могут, образовывают. Выходит, правда, что делаем это до сих пор не очень успешно – и медицинские работники и рядовые граждане демонстрируют подчас пещерный уровень информированности о путях передачи ВИЧ, или, в лучшем случае, легкую неуверенность в правильности ВИЧ-аксиом – положений, не требующих доказательства.

Возможно, это связано с тем, что рутинную информационную работу вести небезопасно: заклюют поборники лебединой верности и противники контрацепции и тлетворного влияния Запада. Как будто физиология у нас принципиально отличается от европейской. Но мы стараемся не отставать: выпускаем информационную продукцию вагонами, снимаем кино о беззаветной преданности борьбе со СПИДом, баннеры вешаем на улицах и площадях. Устраиваем праздники по поводу «открывшейся возможности» обследоваться на ВИЧ в передвижной лаборатории с девушками в кокошниках, народными песнями, казаками с нагайками.

Это менее опасно, чем заниматься профилактической работой с подростками и детьми: повесил плакат, сунул буклет исподтишка, как подпольщик, и всё – профилактика проведена. Вот только и спустя 30 лет с начала борьбы с эпидемией нет среди прогрессивного российского общества четкого понимания даже путей передачи ВИЧ-инфекции.

Как сделать так, чтобы информация не превратилась в дезинформацию?

Это элементарно: информация должна быть достоверной. А что видит медицинский работник, например, на этом плакате? Не говоря уже о подростках и их родителях?

Вопреки полученным в училищах и институтах знаниям они узнают: ВИЧ-инфекция передается при использовании чужих бритвенных станков и чужих зубных щеток. А изощренный и недоверчивый разум свербит: тогда и при маникюрах-педикюрах получить ВИЧ – элементарно. С чашками-ложками в столовых тоже, наверное, не все благополучно? В общем, дурят нашего брата, не всё нам говорят о затянувшейся для России «Чуме XX-XXI веков»!

Дальше всё просто: ВИЧ-инфицированных хоть и не боимся, но близко не подпускаем. Шарахаемся от них на работе, в детском саду и в школах, устраиваем дознание доступными способами, дабы знать четко: этот опасен и в общении нежелателен! Как же иначе, если такая ценная информация просочилась в СМИ и информационную продукцию с одобрения не последних лиц в системе борьбы с ВИЧ?

Мы попытались выяснить: откуда взята информация, призванная шершавым языком плаката вылизывать и зачищать ВИЧ-инфекцию в нашей жизни? Оказалось, что первоисточник – главный врач Тюменского центра СПИД, которому по мере сил помогало информационное агентство URA.RU.

Что считать достоверным: информацию, озвученную чиновником второго эшелона борьбы с ВИЧ-инфекцией, или верифицированную и подтвержденную научными исследованиями?

Вопрос, конечно, интересный… Недоверчивому российскому обывателю прямота специалиста всегда понятнее и желаннее, особенно если соответствует ожиданиям, сформированным низкой информированностью. Тем более, когда информация подается информационным агентством как нечто «жареное» и обильно приправленное пикантными подробностями. Средствам массовой информации «жареное» необходимо – это их работа.

А для чего это медицинским работникам высоко ранга? Чтобы пропиариться? Отдельные случаи с неподтвержденной достоверностью, да еще из разряда криминальных историй с участием маргиналов – это не научный факт и не статистика.

Очень удобно, например, говорить, что гражданин, употреблявший наркотики на воле, был инфицирован в колонии при использовании чужих бритвенных принадлежностей, а не при использовании половиной отряда одним единственным шприцем «вброшенного» в зону героина. Или во время сексуальных контактов с «машкой». У нас ведь ни секса, ни наркотиков в колониях нет?

Как в анекдоте: — «Представляешь, в троллейбусе была такая давка, что одна женщина родила!» Ответ: — «Нашёл чем удивить, любимый: вчера в автобусе давка была такая, что я забеременела!»

Слушая душещипательные истории про заражения ВИЧ детей и родителей с участием общей зубной щетки в семье наркоманов, я скорее поверю в то, что мамочка, чтобы успокоить ребенка, колет ему дозу «успокоительного».

Разве у нас так много семей, использующих общую зубную щетку и бритвенный станок? Если «да», то при проведении профилактической работы нужно оговариваться: «в недоразвитых странах с маргинализованым населением, к которым относится и Россия, возможны пути заражения, не встречающиеся в цивилизованном мире…»

Незнание не освобождает от ответственности?

Освобождает, да еще как! Если бы это было не так, то за распространением недостоверной информации чиновником неизбежно последовало бы опровержение и оргвыводы. В нашем случае этого не было, а «жареное заявление» специалиста начали тиражировать медицинские организации и отдельные специалисты, в том числе с использованием социальных сетей.

Неплохо также выяснять разницу между профессиональной недобросовестностью, искренним заблуждением и банальной оплошностью. Вот, например, специалист, чья профессиональная компетенция не должна вызывать сомнений, утверждает, что инфицирование ВИЧ при переливании крови невозможно. Да еще в статье со звучным заголовком «Ученые против мифов…».

Конечно, для донора сдача крови вполне безопасна. А для того, кому кровь переливается? Не следует замалчивать тему возможности передачи ВИЧ при переливании короткоживущих компонентов крови, которые не подлежат длительному хранению в «банке крови».

Если донор, даже кадровый, находится в «периоде окна», то есть ВИЧ еще не может быть обнаружен при лабораторном исследовании, то от инфицирования это не убережет. Тему не следует замалчивать, она особенно актуальна для территорий с высокой пораженностью населения ВИЧ и требует более жестко относиться к подбору доноров, сбору анамнеза. В Пензенской области, например, только в последние годы были перелиты короткоживущие компоненты крови двум реципиентам. Если допустимо так выразиться, они, «к счастью», умерли в больницах от других причин. А если бы компоненты были перелиты женщине в роддоме? Или эти больные выжили?

Вся полиграфическая продукция должна проходить независимую экспертную оценку и лишь после нее тиражироваться – иначе мы получим вагоны дезинформации. В случаях появления недостоверной информации в СМИ со стороны уполномоченных организаций должно следовать требование опровержения или появление уточняющей информации.

Нерасторопность специалистов – вода на мельницу ВИЧ-диссидентов

О ВИЧ-диссидентах в последнее время говорят много. В том числе и потому, что выполнение задачи искоренения вертикальной передачи ВИЧ к 2018 году провалено. Иначе и быть не могло: маргинализация населения неизбежно приводит к игнорированию женщинами своевременной постановки на учет в женской консультации, к позднему выявлению ВИЧ и запоздалому назначению профилактики передачи ВИЧ от матери ребенку. А тут еще вполне сознательные «отказницы»-диссидентки, считающие, что ВИЧ не существует, поэтому идите вы все лесом!

Можно, конечно, ударить рублем: штрафы накладывать за отказ от медицинского освидетельствования на ВИЧ и от лечения детей (как предлагает МЗ РФ).

Можно, как хабаровские депутаты, призывать, умолять, заклинать и обязывать ВИЧ-положительных женщин принимать терапию для профилактики передачи ВИЧ ребенку, назначив каждой женщине шефа: если не депутата, то хотя бы участковую медсестру… А еще лучше, как предлагают алтайские депутаты, узаконить принудительное лечение ВИЧ-инфекции?

Когда борьба с ВИЧ-диссидентами сводится только к запретам и привлечению к ответственности, результаты будут весьма скромными. Это – всего лишь имитация активности, подмена реальной работы и неготовности к ней трескучими акциями.

ВИЧ-диссиденты – далеко не глупые люди, начитавшиеся, увы, псевдонаучной и ненаучно-популярной литературы от авторов, имеющих весьма далекое отношение к проблеме ВИЧ-инфекции. А также внимательно читающие опусы некоторых специалистов.

Несогласованность действий специалистов и ВИЧ-активистов, недоговоренность и неоднозначность отношений к основным положениям проблемы ВИЧ-инфекции – повод сомневаться в их правоте. И повод для ВИЧ-диссидентов утверждать: если даже специалисты не смогли выработать единый взгляд на смертельно опасное, как заявляют, заболевание, то врут они явно в чьих-то интересах.

Отсюда и домыслы: «ВИЧ не существует, потому что его никто не видел или потому что обнаруживают не его, а какие-то антитела», «Иммунодефицит вызывает токсичная терапия, навязываемая больным, умирают от нее, а не от ВИЧ», «Врачи до сих пор спорят, как бороться с ВИЧ-инфекцией и каждый тянет одеяло на себя».

Чем вредит ВИЧ-диссидентство и отсутствие борьбы с ним медицинским работникам?

Врачи и медсестры будут сталкиваться с запущенными случаями ВИЧ-инфекции, требующими реанимационных мероприятий и инвазивных вмешательств. В ВИЧ-инфекцию можно не верить, но в отсутствии лечения помирать от нее все равно придется.

Медицинские работники будут выполнять идиотские инициативы законодателей, если их удастся протащить (в том, что ничего невозможного в этом нет, наглядно продемонстрировала «пенсионная реформа» и не она одна). Ну, не сами же депутаты будут осуществлять контроль за больными ВИЧ-инфекцией?! Законы тиражировать – это не мешки грузить и не у операционного стола стоять.

Медицинские работники столкнутся с увеличением числа «нежданчиков» от ВИЧ-диссидентов. Нормальные больные с ВИЧ ведь предпочитают предупреждать медработников о своем диагнозе, понимая, что могут этого и не делать, да и рискуя нарваться на плохо информированного врача или запуганную дезинформаторами-специалистами медицинскую сестру. А какой резон говорить о своем диагнозе ВИЧ-диссидентам? Если они уверены, что вполне здоровы? И если еще смогут, успеют просить о помощи?

Виноваты разгильдяйство и неорганизованность. Что же делать?

Ответы на исконно русские вопросы лежат на поверхности, хотя и кажутся фантастическими:

Должна быть разработана, согласована и утверждена здравоохранением и сообществом людей, живущих с ВИЧ, единая научная система взглядов на ВИЧ-инфекцию, ее этиологию, патогенез, пути передачи, диагностику, методы лечения и профилактики.

Необходимо проводить мониторинг материалов, публикуемых по проблеме ВИЧ-инфекции в СМИ и социальных сетях. На антинаучные представления и высказывания заинтересованные специалисты и представители сообщества ЛЖВ обязаны реагировать мгновенно и консолидировано.

Должностные лица, допускающие высказывания, отрицающие существование ВИЧ или ставящие под сомнение необходимость проведения антиретровирусной терапии как основного метода лечения ВИЧ-инфекции, должны привлекаться к дисциплинарной ответственности, вплоть до освобождения от занимаемых должностей.

Скажете невозможно? Маловероятно?

Древние учили: следует предпочитать невозможное вероятное возможному, но маловероятному! Иначе у нас нет никаких перспектив.

Автор: Сергей Олейник, врач-эпидемиолог, специалист по социально значимым заболеваниям