Синдром Котара: интервью с мертвецом
«В больнице я снова и снова говорил им, что таблетки не помогут, потому что мой мозг мёртв. Я потерял обоняние и вкус. Мне не надо было есть, говорить, что-то делать. В конце концов, я отправился на кладбище, потому что там я был ближе всего к смерти».
Девять лет назад Грэм проснулся и обнаружил себя мёртвым.
Он находился во власти синдрома Котара. Люди с этим редким расстройством считают, что их или частей их тела больше не существует.
Что касается Грэма, то он был уверен, что мёртв мозг и что он сам убил его, когда, страдая от тяжёлой депрессии, попытался покончить с собой, бросив в ванну электрический прибор.
Восемь месяцев спустя он сказал доктору, что его мозг умер или в лучшем случае пропал. «Это очень трудно объяснить, — говорит он. — Я чувствовал, что мозга просто больше нет. Таблетки не помогут, ведь мозга нет. Я сжёг его в ванне».
Попытки врачей объясниться с Грэмом на логических основаниях ничего не дали. Он говорил, дышал, жил, но никак не мог понять, что это свидетельствует о существовании и жизнеспособности его мозга. «Меня это только раздражало. Я не знаю, как можно говорить или что-то делать, не обладая мозгом, но, насколько я мог судить, у меня его не было».
Сбитые с толку врачи в конце концов отправили его к Адаму Земану, неврологу из Эксетерского университета (Великобритания), и Стивену Лаурейсу из Льежского университета (Бельгия).
«Первый и единственный раз секретарь сказала мне: «Это очень важно для вас — прийти и поговорить с этим человеком, потому что он сказал мне, что он мёртв»», — вспоминает г-н Лаурейс.
«Это действительно необычный пациент», — говорит г-н Земан. То, во что он верил, это, по словам учёного, метафора его отношения к миру — он как бы оказался в подвешенном состоянии между жизнью и смертью, его уже ничего не трогало.
Неизвестно, насколько распространён синдром Котара. В ходе исследования, результаты которого были опубликованы в 1995 году, из 349 пожилых пациентов психиатрических лечебниц Гонконга лишь у двоих были симптомы, напоминавшие этот синдром. Поскольку с депрессией сейчас научились справляться сравнительно легко и быстро (а синдром Котара, по-видимому, вырастает именно из депрессии), специалисты подозревают, что это состояние ныне встречается исключительно редко. Большинство академических работ, посвящённых синдрому, ограничиваются единичными случаями.
Одни умирают от голода, полагая, что им больше не нужно есть. Другие пытаются избавиться от собственного тела с помощью кислоты, чтобы перестать быть «ходячим мертвецом».
За Грэмом следили не только медработники, но и его братья. Он принимал пищу, но ничто не доставляло ему радости. «Я не хотел видеть людей. В этом не было никакого смысла, — говорит он. — Я ни от чего не получал удовольствия. Раньше я боготворил свою машину, а теперь и близко к ней не подходил. Всё, что меня интересовало, ушло».
Даже сигареты, которыми он раньше наслаждался, ничего ему не давали. «Я потерял обоняние, утратил вкус. Нет никакого смысла в еде, ведь я мёртв. Напрасно что-то говорить, ведь мне нечего сказать. У меня нет никаких мыслей. Всё бессмысленно».
Изучение мозга Грэма с помощью позитронно-эмиссионной томографии (никогда ещё эта технология не применялась в случае синдрома Котара) позволило Земану и Лаурейсу понять, в чём дело. На значительной территории лобной и теменной областей метаболическая активность оказалась шокирующе низкой — настолько низкой, что напоминала показания человека, находящегося в вегетативном состоянии.
Некоторые из этих участков входят в так называемую сеть пассивного режима работы мозга (default mode network) — комплексную систему деятельности мозга, которая, как считается, порождает сознание и мышление. Благодаря этой сети мы вспоминаем события прошлого, осознаём самих себя, воспринимаем свои мысли и чувства, получаем представление о себе как о субъекте действия.
«Я занимаюсь ПЭТ уже 15 лет и ни разу не встречал человека, который был бы на ногах, мог общаться, но при этом обладал подобной аномалией, — признаётся г-н Лаурейс. — Его мозг работал так, словно человек находится под наркозом или спит. Насколько мне известно, это совершенно уникальное явление для мозга бодрствующего человека».
Но г-н Земан указывает на то, что полученная картина могла стать результатом приёма антидепрессантов. Да и в любом случае неразумно делать слишком много выводов из обследования одного человека. Тем не менее учёный тоже считает, что именно этот «неправдоподобный» метаболизм изменил его восприятие мира и себя.
«Мы ещё очень многого не знаем о сознании», — подчёркивает г-н Лаурейс.
Для Грэма сканирование мозга почти ничего не значило. «Я чувствовал себя очень плохо», — говорит он. К тому времени у него почернели зубы, потому что мертвецы не чистят зубов.
Мыслей о будущем у него не было. «Оставалось смириться с тем, что мне не удастся умереть по-настоящему. Это был настоящий кошмар».
Тогда-то он и решил ходить на кладбища. «Казалось, мне там самое место. Там я мог подойти к смерти ближе всего. За мной приезжала полиция и отправляла меня домой».
Были у расстройства и необъяснимые последствия. Когда-то Грэм обладал «красивыми волосатыми ногами», но потом волосы выпали. «Я выглядел, как ощипанный цыплёнок. Зато сэкономил на бритье».
Да, он уже начал шутить. Постепенно психотерапия и медикаменты улучшили его состояние. Грэм уже способен жить самостоятельно. Удовольствие от жизни вернулось.
«Я чувствую себя намного лучше и могу делать работу по дому, — говорит Грэм. — Я больше не ощущаю свой мозг мёртвым. Просто иногда мир кажется немного странным». Изменило ли пережитое его отношение к смерти? «Я не боюсь смерти, — признаётся он. — Но не в том смысле — я имею в виду, что мы все когда-нибудь умрём. Мне повезло, что я ещё жив».
Подготовлено по материалам NewScientist.
