Как сообщает Интерфакс 17 июля, в Кремле стало известно о задержании Елены Боголюбовой, заказавшей через интернет незарегистрированный в России препарат для своего тяжелобольного сына. Там обеспокоены ситуацией. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил об этом на брифинге 17 июля.
“Понятно, когда речь идет о каких-то злоупотреблениях в этих ситуациях, но в данном случае речь идет о матери больного ребенка”, – сказал он.
Со слов Пескова, проблема с Боголюбовой “разрешена частично”, потому что ее уголовное дело “остается”.
Пресс-секретарь президента подчеркнул, что вопрос об этой группе лекарств поднимали на “прямых линиях” с Владимиром Путиным, и глава Минздрава Вероника Скворцова обещала с ним разобраться.
“Мы обязательно свяжемся с Минздравом и попросим активизировать работу в этом направлении” – пообещал Песков.
Боголюбова была задержана 16 июля в почтовом отделении в Москве после того, как она получила посылку с препаратом «Фризиум». Этот препарат для ее сына был рекомендован врачами. Десятилетний мальчик неизлечимо болен, его мучают болезненные судороги. От таких же судорог умерла ранее его сестра, рассказала директор фонда “Дом с маяком” Лидия Мониава.
Боголюбову семь часов удерживали на почте, угрожали завести уголовное дело, обвиняли в контрабанде наркотических средств. В это время у ее сына случилось желудочное кровотечение. Женщину отпустили только тогда, когда учредитель Фонда помощи хосписам “Вера” Анна Федермессер позвонила в правительство. Фризиум Боголюбовой не вернули.
В ГУ МВД Москвы заявили, что полицейские в этой ситуации не участвовали. “Этим делом занималась таможенная служба”, – уточнил информированный источник “Интерфакса”.
Вот как комментирует произошедшее председатель правления Московского городского научного общества терапевтов, профессор Павел Воробьев:
«Вчера вся страна обсуждала задержание мамы больного ребенка, которая контрабандой попыталась завести в России сильнодействующее средство, не разрешенное к применению в стране (точнее – не зарегистрированное).
А как должны реагировать таможенники, если через границу переправляется партия психотропного товара? Или они должны были умилиться и довезти женщину до дома?
Я вспоминаю мать с новорожденным, “посмевшую” ввезти молочные смеси для малыша в Сидней, которые унюхала собака: ее задержали довольно жестко, прямо на асфальте вскрыли чемодан и увели вместе с ребенком в кутузку. Зрели неприглядное. Но – закон.
Кто только не выступил с обвинениями всего и вся. Даже великая Нюта что-то сказала про негодное законодательство. В данном случае должен возразить: законодательство как раз позволяет завозить в Россию незарегистрированные препараты. Для этого есть специальное постановление правительства. Там подробно расписан механизм. Есть компании, которые такие закупки проводят. Обычно лекарство можно завезти в течение 2-3 недель.
Но. Нужно иметь заключение консилиума федеральной клиники. Иначе говоря – больного надо отправить на обследование в федеральную клинику и последняя напишет заключение, которое отправляется в минздрав, а последний выдает разрешительные документы на ввоз компании дистрибьютеру (выдает почти автоматически и достаточно быстро). Цепочка сложновата, хотя и преодолима. Федеральная клиника может заартачиться и не дать своего драгоценного заключения (что – увы – бывает и нередко) – ведь это монополия.
По этим правилам ввозятся лекарства на сотни миллионов рублей в год, но этого явно не хватает. Ввозится много противоопухолевых средств.
Представляется, что упростить ситуацию с консилиумом (а это сейчас самое узкое место в цепи) можно с применением телемедицинских технологий. Чем, собственно, я с командой и занимаюсь последние пол-года.
Суть: в федеральном центре создается “центр орфанных заболеваний”, взаимодействующий дистанционно как с областными (городскими) клиниками или больными, так и с федеральными клиниками – головными по проблеме или с отдельными специалистами.
Но разработка и и реализация таких технологий – дело не одного дня.
Пока желающих помочь ни материально, ни законодательно не видно. Все готовы поливать грязью всех, но не желают сделать ничего по изменению ситуации. А ее можно менять в рамках действующего законодательного поля».
