Павленко: Преподаватели медвузов получают копейки и не мотивированы обучать студентов

Для финансирования деятельности фонда, нацеленного на системную помощь, Павленко решил создать эндаумент. За рубежом это распространенная практика: фонды целевого капитала есть у университетов, музеев, больниц. В России закон об эндаументах вступил в силу в 2007 году. Постепенно эта модель развивается, но из-за юридических нюансов не слишком активно. Среди немногочисленных примеров – эндаументы фондов «Вера» и «Врачи, инновации, наука – детям». Фонд целевого капитала Андрея Павленко стал первым онкологическим эндаументом, созданным в нашей стране.

Пока что целевой капитал не сформирован, ведутся переговоры с донорами. Павленко рассчитывает на 100-150 млн рублей, чтобы на доход от этой суммы реализовывать проекты, главный из которых – двухгодичная Школа практической онкологии для молодых талантливых врачей-ординаторов. В год она стоит около 13 млн рублей.

Первый курс Школы стартует в сентябре 2019 года, даже если эндаумент к этому времени не будет наполнен. Средства на нее сейчас собираются на сайте фонда. В программе примут участие три ментора и шесть резидентов.

Андрей Павленко рассказал изданию «Милосердие», что воспитанием молодёжи он занимается давно.

«У меня целый YouTube-канал моих операций, которые я выкладываю как раз для того, чтобы обучать молодых. В моей клинике все молодые хирурги умеют оперировать все основные объемы. Многие хирурги, которые сейчас самостоятельно оперируют, могут назвать меня ментором.

Мне это всегда доставляло удовольствие, и я никогда не боялся дать молодому хирургу самостоятельно выполнить всю операцию или ее этап, если он к этому готов. А чтобы это понять, что он готов, с ним нужно побеседовать, проверить уровень теории, дать простенькое задание, посмотреть, как у него работают руки. Если практических навыков хватает, можно двигаться дальше.

Любой нормальный хирург должен воспитывать молодежь, но, к сожалению, это происходит нечасто. Так что я думал о такой школе, но болезнь заставила меня ускориться и реализовывать проект в авральном режиме», – отметил хирург.

Он добавил, что, когда учился в военно-медицинской академии им. Кирова, онкологию преподавали на низком уровне, нужно было читать доплитературу, в том числе на английском, который тоже нормально не преподавался. Поэтому приходилось заниматься языком самостоятельно, особенно, когда появился Интернет.

«Что сейчас происходит, я сужу по качеству студентов, которые приходят к нам в клинику. Они с каждым годом все хуже и хуже.

Нет мотивированных профессиональных преподавателей, нет объективного контроля на входе и выходе, когда определяют, насколько усвоены практические и теоретические знания. Зато есть серьезные юридические препоны.

Учитывая ужесточение Уголовного кодекса и борьбу Следственного комитета с врачебными ошибками, доктора перестали доверять ординаторам ассистировать на операции или оперировать самим, потому что несут ответственность за любые осложнения.

Все это привело к тому, что молодые доктора, которые приходят в ординатуру по онкологии или хирургии, не получают практических навыков на должном уровне. В отличие от Америки и Европы, нет обязательного перечня вмешательств, которые должен освоить и самостоятельно выполнить обучающийся.

Поэтому на выходе мы имеем хирургов-теоретиков, 99% не умеет даже вязать хирургические узлы. Разве это образование можно назвать эффективным?», – отметил онколог.

Он рассказал, что в его курсе только три ментора и шесть ординаторов, потому что большое количество обучающихся – ещё одна причина неэффективности образования.

«Если рассматривать всю систему последипломного образования, то ординатура в ее нынешнем виде может рассматриваться как хорошая теоретическая база. Я знаю много институтов, где профессионалы читают отличные лекции. А за двумя годами теории последуют два интенсивных года практики у нас, которые позволят освоить основные хирургические навыки. Получается в общей сложности четыре года обучения, что близко к пяти годам хирургической резидентуры за рубежом», – пояснил Андрей Павленко.

Отбирать учеников он будет на основе конкурса, так как брать человека без базовых хирургических навыков нет смысла, также резиденту необходимо владеть общемедицинскими и онкологическими теоретическими навыками, а также знание английского языка на уровне intermediate.

Для обучения нужны базы больниц с высоким потоком онкологических больных.

«Для первого образовательного модуля по хирургии рака ободочной кишки количество случаев в отделении должно быть не менее 60 в год. Также хотелось бы, чтобы это было отделение с большим опытом малоинвазивных вмешательств. И важно, чтобы там практиковались мультидисциплинарные подходы к лечению. Мы хотим выпустить не просто хирургов, а хирургов-онкологов с широким кругозором, которые бы понимали, что хирургия – это только часть многокомпонентного комплексного лечения больного наряду с химиотерапией и лучевой терапией.

Чтобы избежать юридических проблем, этого молодого человека, прошедшего конкурс, будет необходимо официально трудоустроить в эту клинику. Только так он сможет фигурировать как ассистент, а потом и как оператор, то есть как хирург.

По завершении учебы резидент будет обязан выполнить обязательный перечень оперативных вмешательств и записать их на видео. Уже после первого модуля на руках у него останется диск с самостоятельно выполненными операциями. Кроме того, эти видео будут загружаться в систему электронного учета – это еще одно ноу-хау нашей программы обучения. Туда же будут попадать все результаты контрольных тестов каждого резидента и данные внешнего аудита, проводимого хирургами-супервайзерами», – объяснил систему онколог.

Менторами выступят заведующий онкоколопроктологией Московской городской онкологической больницы №62 Илья Черниковский, заведующий колопроктологией Центральной клинической больницы Управделами Президента Артем Гончаров и сам Андрей Павленко.

«Вообще задача пилотного проекта – сформировать институт наставников. Наставник должен обладать не только лидерскими качествами, но и терпением. Суметь поставить руки молодому врачу. Хирургу просто прооперировать. Сложно ассистировать человеку, которого ты обучаешь.

В современной России наставников мало. Хирурги, которые оперировали в советское время, уже пожилые. А новые не очень охотно делятся знаниями и умениями, потому что росли в диких экономических условиях. В 90-х принцип был один: не воспитай человека, который может занять твое место. Придется менять этот стереотип и подыскивать людей. По разным модулям у нас сейчас в шорт-листе порядка 12 человек. Это те, кого я знаю лично. Но и в Америке в год выпускается не больше 15 хирургов-онкологов у 3-4 наставников. Так что в перспективе мы видим 6-8 наставников. Чем их меньше, тем проще контролировать эффективность», – отметил Павленко.

За свою работу наставники будут получать зарплату, а резиденты – стипендию.

«У нас, к сожалению, все считают, что образование можно получать бесплатно. И преподаватели не мотивированы обучать студентов, поскольку получают копейки. Мы будем доплачивать наставникам, которые хорошо обучают резидентов. А резиденты будут получать стипендию и не думать о том, как прокормить себя и свою семью.

Вы спрашивали в начале разговора, чего мне не хватало. Мне катастрофически не хватало денег. Когда я учился в ординатуре, у меня на руках был маленький ребенок. Мы снимали маленькую однокомнатную квартиру по типу барака во Всеволожске. Очень часто у меня не было денег на электричку домой, и приходилось лазать через забор. Я подрабатывал по ночам, а днем учился – насколько продуктивным было обучение, можно себе представить. Только самые высоко замотивированные и фанатичные люди могут пережить этот период. Любой менеджер в возрасте ординатора может получать от 80 тысяч рублей и выше. Доктор в это время, как правило, голодает, если у него нет очень богатых родителей», – заключил Андрей Павленко.

Для финансирования деятельности фонда, нацеленного на системную помощь, Павленко решил создать эндаумент. За рубежом это распространенная практика: фонды целевого капитала есть у университетов, музеев, больниц. В России закон об эндаументах вступил в силу в 2007 году. Постепенно эта модель развивается, но из-за юридических нюансов не слишком активно. Среди немногочисленных примеров – эндаументы фондов «Вера» и «Врачи, инновации, наука – детям». Фонд целевого капитала Андрея Павленко стал первым онкологическим эндаументом, созданным в нашей стране.

Пока что целевой капитал не сформирован, ведутся переговоры с донорами. Павленко рассчитывает на 100-150 млн рублей, чтобы на доход от этой суммы реализовывать проекты, главный из которых – двухгодичная Школа практической онкологии для молодых талантливых врачей-ординаторов. В год она стоит около 13 млн рублей.

Первый курс Школы стартует в сентябре 2019 года, даже если эндаумент к этому времени не будет наполнен. Средства на нее сейчас собираются на сайте фонда. В программе примут участие три ментора и шесть резидентов.

Андрей Павленко рассказал изданию «Милосердие», что воспитанием молодёжи он занимается давно.

«У меня целый YouTube-канал моих операций, которые я выкладываю как раз для того, чтобы обучать молодых. В моей клинике все молодые хирурги умеют оперировать все основные объемы. Многие хирурги, которые сейчас самостоятельно оперируют, могут назвать меня ментором.

Мне это всегда доставляло удовольствие, и я никогда не боялся дать молодому хирургу самостоятельно выполнить всю операцию или ее этап, если он к этому готов. А чтобы это понять, что он готов, с ним нужно побеседовать, проверить уровень теории, дать простенькое задание, посмотреть, как у него работают руки. Если практических навыков хватает, можно двигаться дальше.

Любой нормальный хирург должен воспитывать молодежь, но, к сожалению, это происходит нечасто. Так что я думал о такой школе, но болезнь заставила меня ускориться и реализовывать проект в авральном режиме», – отметил хирург.

Он добавил, что, когда учился в военно-медицинской академии им. Кирова, онкологию преподавали на низком уровне, нужно было читать доплитературу, в том числе на английском, который тоже нормально не преподавался. Поэтому приходилось заниматься языком самостоятельно, особенно, когда появился Интернет.

«Что сейчас происходит, я сужу по качеству студентов, которые приходят к нам в клинику. Они с каждым годом все хуже и хуже.

Нет мотивированных профессиональных преподавателей, нет объективного контроля на входе и выходе, когда определяют, насколько усвоены практические и теоретические знания. Зато есть серьезные юридические препоны.

Учитывая ужесточение Уголовного кодекса и борьбу Следственного комитета с врачебными ошибками, доктора перестали доверять ординаторам ассистировать на операции или оперировать самим, потому что несут ответственность за любые осложнения.

Все это привело к тому, что молодые доктора, которые приходят в ординатуру по онкологии или хирургии, не получают практических навыков на должном уровне. В отличие от Америки и Европы, нет обязательного перечня вмешательств, которые должен освоить и самостоятельно выполнить обучающийся.

Поэтому на выходе мы имеем хирургов-теоретиков, 99% не умеет даже вязать хирургические узлы. Разве это образование можно назвать эффективным?», – отметил онколог.

Он рассказал, что в его курсе только три ментора и шесть ординаторов, потому что большое количество обучающихся – ещё одна причина неэффективности образования.

«Если рассматривать всю систему последипломного образования, то ординатура в ее нынешнем виде может рассматриваться как хорошая теоретическая база. Я знаю много институтов, где профессионалы читают отличные лекции. А за двумя годами теории последуют два интенсивных года практики у нас, которые позволят освоить основные хирургические навыки. Получается в общей сложности четыре года обучения, что близко к пяти годам хирургической резидентуры за рубежом», – пояснил Андрей Павленко.

Отбирать учеников он будет на основе конкурса, так как брать человека без базовых хирургических навыков нет смысла, также резиденту необходимо владеть общемедицинскими и онкологическими теоретическими навыками, а также знание английского языка на уровне intermediate.

Для обучения нужны базы больниц с высоким потоком онкологических больных.

«Для первого образовательного модуля по хирургии рака ободочной кишки количество случаев в отделении должно быть не менее 60 в год. Также хотелось бы, чтобы это было отделение с большим опытом малоинвазивных вмешательств. И важно, чтобы там практиковались мультидисциплинарные подходы к лечению. Мы хотим выпустить не просто хирургов, а хирургов-онкологов с широким кругозором, которые бы понимали, что хирургия – это только часть многокомпонентного комплексного лечения больного наряду с химиотерапией и лучевой терапией.

Чтобы избежать юридических проблем, этого молодого человека, прошедшего конкурс, будет необходимо официально трудоустроить в эту клинику. Только так он сможет фигурировать как ассистент, а потом и как оператор, то есть как хирург.

По завершении учебы резидент будет обязан выполнить обязательный перечень оперативных вмешательств и записать их на видео. Уже после первого модуля на руках у него останется диск с самостоятельно выполненными операциями. Кроме того, эти видео будут загружаться в систему электронного учета – это еще одно ноу-хау нашей программы обучения. Туда же будут попадать все результаты контрольных тестов каждого резидента и данные внешнего аудита, проводимого хирургами-супервайзерами», – объяснил систему онколог.

Менторами выступят заведующий онкоколопроктологией Московской городской онкологической больницы №62 Илья Черниковский, заведующий колопроктологией Центральной клинической больницы Управделами Президента Артем Гончаров и сам Андрей Павленко.

«Вообще задача пилотного проекта – сформировать институт наставников. Наставник должен обладать не только лидерскими качествами, но и терпением. Суметь поставить руки молодому врачу. Хирургу просто прооперировать. Сложно ассистировать человеку, которого ты обучаешь.

В современной России наставников мало. Хирурги, которые оперировали в советское время, уже пожилые. А новые не очень охотно делятся знаниями и умениями, потому что росли в диких экономических условиях. В 90-х принцип был один: не воспитай человека, который может занять твое место. Придется менять этот стереотип и подыскивать людей. По разным модулям у нас сейчас в шорт-листе порядка 12 человек. Это те, кого я знаю лично. Но и в Америке в год выпускается не больше 15 хирургов-онкологов у 3-4 наставников. Так что в перспективе мы видим 6-8 наставников. Чем их меньше, тем проще контролировать эффективность», – отметил Павленко.

За свою работу наставники будут получать зарплату, а резиденты – стипендию.

«У нас, к сожалению, все считают, что образование можно получать бесплатно. И преподаватели не мотивированы обучать студентов, поскольку получают копейки. Мы будем доплачивать наставникам, которые хорошо обучают резидентов. А резиденты будут получать стипендию и не думать о том, как прокормить себя и свою семью.

Вы спрашивали в начале разговора, чего мне не хватало. Мне катастрофически не хватало денег. Когда я учился в ординатуре, у меня на руках был маленький ребенок. Мы снимали маленькую однокомнатную квартиру по типу барака во Всеволожске. Очень часто у меня не было денег на электричку домой, и приходилось лазать через забор. Я подрабатывал по ночам, а днем учился – насколько продуктивным было обучение, можно себе представить. Только самые высоко замотивированные и фанатичные люди могут пережить этот период. Любой менеджер в возрасте ординатора может получать от 80 тысяч рублей и выше. Доктор в это время, как правило, голодает, если у него нет очень богатых родителей», – заключил Андрей Павленко.