Новосибирский хирург обратился к Путину с просьбой защитить врачей от репрессий

Уважаемый Владимир Владимирович!

Хочу обратиться к Вам и донести очень важную и актуальную проблему для всего медицинского сообщества, да и общества России в целом.

«Medice, cura te ipsum!», или «Врач, исцели себя сам!» – известное выражение, пришедшее к нам из Библии, знает любой образованный человек, и конечно же эта фраза известна каждому врачу. К сожалению, пришло время перефразировать латинское крылатое высказывание Иисуса – «Врач, защити себя сам!». Сегодня оно как нельзя кстати подходит как призыв для врача, оказавшегося в сложной ситуации, когда его обвиняют пациенты, родственники пациентов, средства массовой информации, следователи, суды.

Моя реальная история врача-хирурга – это «дело врачей», резонансное, растиражированное во всех СМИ, включая региональные и федеральные ТВ каналы, печатные издания и интернет-ресурсы.

Никто из хирургов не застрахован: случилась трагедия – умерла пациентка. Через сутки после операции от тромбоэмболии легочных артерий. Коллеги-врачи понимают: к сожалению, такое осложнение может случиться после любой хирургической операции, даже при том, что все мероприятия по профилактике ТЭЛА при подготовке пациентки к операции, проведении и после операции врачами были соблюдены (подтверждено тремя судебно-медицинскими экспертизами).

Откуда же уголовное дело, спросите вы, ведь не бывает дыма без огня. Оказывается, бывает, да еще какой!

Уголовное дело по ст.109 ч. 2 «Причинение смерти по неосторожности» было возбуждено по результатам судебно-медицинской экспертизы, сделанной экспертами ФГБВОУ ВПО «Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова» МО РФ Скворцовым Ю.Р. и Толмачевым И.А.

Очень быстро выяснилось, что эксперты Скворцов Ю.Р. и Толмачев И.А. сотворили заведомо ложную экспертизу, обвиняющую врача и доказывающую прямую причинно-следственную связь. Цитату из выводов судебно –медицинской экспертизы привожу специально для коллег-врачей:

«осуществление раннего удаления повязки из области проведения операции на передней брюшной стенке, осуществляющей компрессионное воздействие на вены передней брюшной стенки (что препятствовало перемещению возникающих в них тромбов с током крови) – с целью профилактики тромбоэмболии (при высоком риске) целесообразным являлось обездвиживание тканей в области операционной раны до 2-3 суток после операции посредством сохранения повязки. Смерть пациентки обусловлена медицинской помощью (медицинской эстетической услугой) и находится с ней в прямой причинно-следственной связи. Последовательность событий в контексте причинно-следственных отношений представляется следующей: операция – закономерное тромбообразование в поврежденных сосудах + преждевременное снятие повязки – перемещение тромботических масс приведшее к тромбоэмболии и жировой эмболии – смерть. В случае ФИО пациентки>> реализация риска развития смешанной тромбоэмболии и жировой эмболии легочной артерии стала возможной в связи с ранним (ранее достижения 2-3 суток после операции) удалением повязки из области проведения операции на передней брюшной стенке, осуществляющей компрессионное воздействие на вены передней 3брюшной стенки. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что организация процесса оказания пациентке медицинской помощи в части, касающейся сроков снятия указанной повязки, не удовлетворяла требованиям безопасности, предполагающим необходимость принятия достаточных мер для предотвращения причинения вреда здоровью или смерти. Прочие недостатки (дефекты) оказания медицинской помощи ФИО пациентки>> в прямой причинно-следственной связи с наступлением ее смерти не состоят».

Для людей, далеких от медицины поясню: пациентка умерла от того, что через сутки хирург, то есть я, сделал ей перевязку. Которую любой хирург обязан был сделать для проведения диагностических и лечебных манипуляций, контроля процесса заживления раны и проверки дренажей. И именно на первые сутки после операции – по всем учебникам, стандартам и принятым обычаям делового оборота.

Таким образом, эксперты ФГБВОУ ВПО «Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова» МО РФ Скворцов Ю.Р. и Толмачев И.А., подписавшие указанное экспертное заключение целенаправленно, имея на то прямой умысел, совершили преступление, ответственность за которое предусмотрена ч. 1 ст. 307 УК РФ: заведомо ложное заключение эксперта при производстве предварительного расследования.

В связи с этим, следователем из уголовного дела в отдельное производство были выделены материалы, содержащие сведения о совершении экспертами Скворцовым Ю.Р. и Толмачевым И.А. преступления предусмотренного ч. 1 ст.307 УК РФ «Заведомо ложное заключение эксперта при производстве предварительного расследования». Сейчас материалы дела № 289пр-16 находятся в военном следственном управлении Следственного комитета России по Западному военному округу. Результат расследования мне неизвестен.

Но главным персонажем истории является муж умершей женщины Коваленко Александр Афанасьевич – сам врач, казалось бы, «коллега».

В ходе следствия выяснилось, что все предоперационные анализы и заключение терапевта о том, что умершая женщина здорова и противопоказаний к проведению операции нет, подделал гр. Коваленко А.А.(потерпевший) на официальных бланках Центральной районной больницы Новокузнецка, где он работает врачом-венерологом. Следователем подтверждено (из показаний главного врача больницы), что Коваленко А.А. не имел права давать заключение врача-терапевта о противопоказаниях/показаниях к проведению операции и фальсифицировать все предоперационные анализы. На заключении «терапевта» стоит печать Коваленко А.А. Факт выдачи подложной медицинской документации подтверждает дочь потерпевшего.

Фактически операция проводилась без предварительного обследования пациентки, что означает, что для врачей клиники, в том числе для меня, не представлялось возможным определить состояние здоровья пациентки на момент проведения оперативного вмешательства, подтвержденного объективными данными предоперационного обследвоания и заключением терапевта. Следовательно, не представлялось возможным предусмотреть послеоперационные осложнения.

Для людей далеких от медицины поясню: пациент имеет право сдавать анализы по месту своего жительства и предоставлять их при проведении операции.

Таким образом, муж покойной, будучи врачом, зная преклонный возраст и заболевания, связанные со свертываемостью крови (это выяснилось позже) своей супруги, подделал медицинские документы и отправил жену на достаточно сложную операцию (абдоминопластика) без обследования. После трагедии, как свидетельствует дочь потерпевшего, он «договорился» с экспертами, которым самолично отвез материалы для экспертизы в Санкт-Петербург.

Догадываетесь, что было дальше? Коваленко А. А. подал иск на 10 млн рублей к клинике и пишет заявление на заведение уголовного дела (на основе ложной экспертизы) на оперирующего врача.

Любой иск, даже если он абсурден по определению и не дошел до суда, как в моем случае – удар по репутации врача. Это три года, а то и больше, процессуальной тягомотины, расходы на адвокатов, истрепанные нервы и потерянное время. Именно поэтому большинство докторов уже сейчас не советуют своим детям становиться врачами.

Востребованная сегодня тема защиты прав пациента бесконечно муссирует, по сути, только два вопроса: наказание врача и возможность материальной компенсации ущерба здоровью, причиненного неправильным лечением. Причем по мнению обывателя, наказание должно быть неотвратимым и жестоким, а сумма – никак не меньше 5-10 млн рублей. На стороне пациента единым фронтом выступают страховые компании и средства массовой информации, которые при малейшем несогласии с проводимым врачом обследованием и лечением настойчиво советуют обращаться в суд. Недавно возле платной клиники увидел рекламный баннер: «Помогу засудить врача» – и было бы смешно, если бы не было так грустно.

Ситуация накаляется: медики только оправдываются, а законодатель тем временем ужесточает меры наказания, в том числе уголовного. В действующем Уголовном кодексе РФ количество статей, которые могут быть применены к медицинским работникам в связи с их профессиональной деятельностью, возросло, и, достигло, по крайней мере, 20.

Ознакомившись с этими статьями нетрудно прийти к выводу, что все права у больного, а врач, при неблагоприятном (точнее при не устраивающем пациента) исходе лечения, всегда привлекается к ответственности. Это очень опасно – и для врачей, и для больных.

Где же выход из создавшейся ситуации?

Где те нормы морали и права, которые с одной стороны охраняют больного, а с другой не тормозят развитие медицинской науки и не превращают врача в «зашоренную законами и инструкциями лошадь»? К сожалению, следует признать, что до сих пор не найдено объективного мерила.

Можно, конечно, ограничить свою деятельность только стандартными, «беспроигрышными» ситуациями (хотя и здесь – столько подводных камней). Но как поступать в ситуациях нестандартных, неизведанных, непредсказуемых, заведомо опасных? Когда у врача есть один шанс из ста, из тысячи. Следовать букве закона — а как смириться с совестью? Попытаться сделать невыполнимое – и попасть под пресс закона?

Обратимся к классику российской хирургии: «Надо называть вещи своими именами. Я много думал и передумывал снова и снова. Тысячи сложных и сложнейших операций и… довольно много смертей. Среди них много таких, в которых я прямо виноват. Нет, нет, это не убийства! Все во мне содрогается и протестует. Ведь я сознательно шел на риск для спасения жизни». (цит. по Н.М. Амосов, 1965. — стр. 39).

Если общество будет слепо следовать букве закона и возложит всю полноту ответственности на врача, то кто же будет лечить больных? Какой хирург отважится оперировать без стопроцентной гарантии успеха, если за спиной у него будет стоять судья, следователь, журналист?

Злоупотребление правом со стороны недобросовестных пациентов, их необоснованное недовольство результатами лечения, частые жалобы — всё ведет к тому, что врачи вынуждены тратить силы, нервы на доказывание своей невиновности, что действительно может привести к медицинской ошибке.

Пациенты и их врачи, таким образом, оказываются по разную сторону баррикад. В ситуации тотального недоверия у медицинских работников все меньше шансов защитить себя от клеветы. Оно и понятно: леденящие душу истории о врачах-убийцах не сходят с первых полос газет и телеэкранов, а страх перед «врачебной ошибкой», культивируемый СМИ, превращается в некую «модную тенденцию».

В одночасье из уважаемого хирурга с многолетним стажем и тысячами спасенных и довольных пациентов я превратился в преступника, который «скрывал причины смерти пациентки» и которому «грозит три года тюрьмы». Без суда и следствия, без всякой презумпции невиновности информация тиражировалась во всевозможных источниках. Меня даже снимали скрытой камерой, показывали в телешоу, которые инициировал Коваленко А.А.

До сих пор я не могу удалить ссылки в Интернет про «врача-убийцу», например, поисковая система Google считает эти сюжеты общественно значимыми. Как вы думаете, все это сказалось на моей карьере и здоровье?

Я обращаюсь к мыслящим людям с устоявшимся собственным мнением, к нашему президенту, врачам, политикам, бизнесменам, учителям — настоящей элите нашего общества:

Врачи представляют собой специфическую профессиональную группу, имеющую квалификационные (по отношению к другим медицинским работникам) и целевые (по отношению к любым другим профессиональным группам) отличия.

Их деятельность связана с высокой степенью нервно-психического и физического напряжения, исключительной социальной ответственностью, необходимостью большого объема специальных знаний и умений, способностью к их творческому применению, с постоянными рисками.

Затраты времени на получение профессионального медицинского образования в среднем составляют 9 лет. Врачи продолжают представлять собой группу с выраженной альтруистической мотивацией. Они сострадают переживаниям больного и согласны помогать ему даже в ущерб своим собственным интересам. Результаты работы врача имеют непосредственный социальный эффект, от которого во многом зависит не только жизнь конкретных людей, но и стабильность общества в целом.

Все это позволяет говорить о том, что представители данной профессиональной группы имеют особую ценность для общества.

С моей точки зрения, было бы правильным и уместным обеспечить защиту прав врачей профессиональными медицинскими ассоциациями, подобными Национальной медицинской палате, созданной Леонидом Рошалем.

В настоящий момент в стране крайне мало специалистов в области медицинского права, и поэтому врачам весьма проблематично получить квалифицированную юридическую помощь. В Новосибирске, огромном городе, такой специалист один! Это особенно важно, когда речь идет о возбуждении уголовного дела в отношении виновных действий (бездействий) врача. Такие дела, несмотря на традиционное мнение о проблематичности доказательства вины врача, представляют собой весьма трудную задачу именно для защиты, а не для обвинения, так как помимо юридических вопросов необходимо понимать медицинские нюансы произошедшего.

Кроме того, к последнее время в суды стало поступать значительно большее количество гражданских исков с требованием возмещения физического и морального вреда, участились случаи заведомо ложных обвинений врачей и других лиц медицинского персонала в якобы неправильном лечении. При этом истцы указывают на дефекты медицинской помощи и скрывают факты своего неправильного отношения к себе, своим близким, к болезни, к назначениям врача. Цель подобных обращений становится понятной, когда видишь астрономические исковые суммы, требуемые с медицинских учреждений.

Я выражаю благодарность Леониду Михайловичу Рошалю и его заместителю Алексею Анатольевичу Старченко – это люди, которые первыми пришли мне на помощь, разобрались в ситуации, посоветовали, что делать и какие документы изучать. Хотя вообще не должны были этого делать, так как ассоциация пластических хирургов не входит в Национальную медицинскую палату. Не должны, но потратили свое время и помогли – вот это я понимаю коллеги! Это медицинское сообщество.

В заключение хочу выразить свои претензии врачам. Объясните, уважаемые доктора, почему вы молчите? Почему мы постоянно читаем и смотрим материалы на тему реформ здравоохранения от журналистов, от политиков и бьющих себя в грудь общественных деятелей. И так мало статей и комментариев, объяснений, доводов от врачей-профессионалов?

Самая главная причина: врачи не верят, что так можно чего-то добиться. Предполагаю, нет у вас времени ни на выступления в «защиту чести мундира» – вы лечите людей, и вам не до этого. Поэтому я и выступаю с такой статьей в слабой надежде на то, что хотя бы кто-то из спасенных вами людей меня поддержит.

С уважением, Пискарев Валерий Владимирович

Уважаемый Владимир Владимирович!

Хочу обратиться к Вам и донести очень важную и актуальную проблему для всего медицинского сообщества, да и общества России в целом.

«Medice, cura te ipsum!», или «Врач, исцели себя сам!» – известное выражение, пришедшее к нам из Библии, знает любой образованный человек, и конечно же эта фраза известна каждому врачу. К сожалению, пришло время перефразировать латинское крылатое высказывание Иисуса – «Врач, защити себя сам!». Сегодня оно как нельзя кстати подходит как призыв для врача, оказавшегося в сложной ситуации, когда его обвиняют пациенты, родственники пациентов, средства массовой информации, следователи, суды.

Моя реальная история врача-хирурга – это «дело врачей», резонансное, растиражированное во всех СМИ, включая региональные и федеральные ТВ каналы, печатные издания и интернет-ресурсы.

Никто из хирургов не застрахован: случилась трагедия – умерла пациентка. Через сутки после операции от тромбоэмболии легочных артерий. Коллеги-врачи понимают: к сожалению, такое осложнение может случиться после любой хирургической операции, даже при том, что все мероприятия по профилактике ТЭЛА при подготовке пациентки к операции, проведении и после операции врачами были соблюдены (подтверждено тремя судебно-медицинскими экспертизами).

Откуда же уголовное дело, спросите вы, ведь не бывает дыма без огня. Оказывается, бывает, да еще какой!

Уголовное дело по ст.109 ч. 2 «Причинение смерти по неосторожности» было возбуждено по результатам судебно-медицинской экспертизы, сделанной экспертами ФГБВОУ ВПО «Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова» МО РФ Скворцовым Ю.Р. и Толмачевым И.А.

Очень быстро выяснилось, что эксперты Скворцов Ю.Р. и Толмачев И.А. сотворили заведомо ложную экспертизу, обвиняющую врача и доказывающую прямую причинно-следственную связь. Цитату из выводов судебно –медицинской экспертизы привожу специально для коллег-врачей:

«осуществление раннего удаления повязки из области проведения операции на передней брюшной стенке, осуществляющей компрессионное воздействие на вены передней брюшной стенки (что препятствовало перемещению возникающих в них тромбов с током крови) – с целью профилактики тромбоэмболии (при высоком риске) целесообразным являлось обездвиживание тканей в области операционной раны до 2-3 суток после операции посредством сохранения повязки. Смерть пациентки обусловлена медицинской помощью (медицинской эстетической услугой) и находится с ней в прямой причинно-следственной связи. Последовательность событий в контексте причинно-следственных отношений представляется следующей: операция – закономерное тромбообразование в поврежденных сосудах + преждевременное снятие повязки – перемещение тромботических масс приведшее к тромбоэмболии и жировой эмболии – смерть. В случае ФИО пациентки>> реализация риска развития смешанной тромбоэмболии и жировой эмболии легочной артерии стала возможной в связи с ранним (ранее достижения 2-3 суток после операции) удалением повязки из области проведения операции на передней брюшной стенке, осуществляющей компрессионное воздействие на вены передней 3брюшной стенки. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что организация процесса оказания пациентке медицинской помощи в части, касающейся сроков снятия указанной повязки, не удовлетворяла требованиям безопасности, предполагающим необходимость принятия достаточных мер для предотвращения причинения вреда здоровью или смерти. Прочие недостатки (дефекты) оказания медицинской помощи ФИО пациентки>> в прямой причинно-следственной связи с наступлением ее смерти не состоят».

Для людей, далеких от медицины поясню: пациентка умерла от того, что через сутки хирург, то есть я, сделал ей перевязку. Которую любой хирург обязан был сделать для проведения диагностических и лечебных манипуляций, контроля процесса заживления раны и проверки дренажей. И именно на первые сутки после операции – по всем учебникам, стандартам и принятым обычаям делового оборота.

Таким образом, эксперты ФГБВОУ ВПО «Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова» МО РФ Скворцов Ю.Р. и Толмачев И.А., подписавшие указанное экспертное заключение целенаправленно, имея на то прямой умысел, совершили преступление, ответственность за которое предусмотрена ч. 1 ст. 307 УК РФ: заведомо ложное заключение эксперта при производстве предварительного расследования.

В связи с этим, следователем из уголовного дела в отдельное производство были выделены материалы, содержащие сведения о совершении экспертами Скворцовым Ю.Р. и Толмачевым И.А. преступления предусмотренного ч. 1 ст.307 УК РФ «Заведомо ложное заключение эксперта при производстве предварительного расследования». Сейчас материалы дела № 289пр-16 находятся в военном следственном управлении Следственного комитета России по Западному военному округу. Результат расследования мне неизвестен.

Но главным персонажем истории является муж умершей женщины Коваленко Александр Афанасьевич – сам врач, казалось бы, «коллега».

В ходе следствия выяснилось, что все предоперационные анализы и заключение терапевта о том, что умершая женщина здорова и противопоказаний к проведению операции нет, подделал гр. Коваленко А.А.(потерпевший) на официальных бланках Центральной районной больницы Новокузнецка, где он работает врачом-венерологом. Следователем подтверждено (из показаний главного врача больницы), что Коваленко А.А. не имел права давать заключение врача-терапевта о противопоказаниях/показаниях к проведению операции и фальсифицировать все предоперационные анализы. На заключении «терапевта» стоит печать Коваленко А.А. Факт выдачи подложной медицинской документации подтверждает дочь потерпевшего.

Фактически операция проводилась без предварительного обследования пациентки, что означает, что для врачей клиники, в том числе для меня, не представлялось возможным определить состояние здоровья пациентки на момент проведения оперативного вмешательства, подтвержденного объективными данными предоперационного обследвоания и заключением терапевта. Следовательно, не представлялось возможным предусмотреть послеоперационные осложнения.

Для людей далеких от медицины поясню: пациент имеет право сдавать анализы по месту своего жительства и предоставлять их при проведении операции.

Таким образом, муж покойной, будучи врачом, зная преклонный возраст и заболевания, связанные со свертываемостью крови (это выяснилось позже) своей супруги, подделал медицинские документы и отправил жену на достаточно сложную операцию (абдоминопластика) без обследования. После трагедии, как свидетельствует дочь потерпевшего, он «договорился» с экспертами, которым самолично отвез материалы для экспертизы в Санкт-Петербург.

Догадываетесь, что было дальше? Коваленко А. А. подал иск на 10 млн рублей к клинике и пишет заявление на заведение уголовного дела (на основе ложной экспертизы) на оперирующего врача.

Любой иск, даже если он абсурден по определению и не дошел до суда, как в моем случае – удар по репутации врача. Это три года, а то и больше, процессуальной тягомотины, расходы на адвокатов, истрепанные нервы и потерянное время. Именно поэтому большинство докторов уже сейчас не советуют своим детям становиться врачами.

Востребованная сегодня тема защиты прав пациента бесконечно муссирует, по сути, только два вопроса: наказание врача и возможность материальной компенсации ущерба здоровью, причиненного неправильным лечением. Причем по мнению обывателя, наказание должно быть неотвратимым и жестоким, а сумма – никак не меньше 5-10 млн рублей. На стороне пациента единым фронтом выступают страховые компании и средства массовой информации, которые при малейшем несогласии с проводимым врачом обследованием и лечением настойчиво советуют обращаться в суд. Недавно возле платной клиники увидел рекламный баннер: «Помогу засудить врача» – и было бы смешно, если бы не было так грустно.

Ситуация накаляется: медики только оправдываются, а законодатель тем временем ужесточает меры наказания, в том числе уголовного. В действующем Уголовном кодексе РФ количество статей, которые могут быть применены к медицинским работникам в связи с их профессиональной деятельностью, возросло, и, достигло, по крайней мере, 20.

Ознакомившись с этими статьями нетрудно прийти к выводу, что все права у больного, а врач, при неблагоприятном (точнее при не устраивающем пациента) исходе лечения, всегда привлекается к ответственности. Это очень опасно – и для врачей, и для больных.

Где же выход из создавшейся ситуации?

Где те нормы морали и права, которые с одной стороны охраняют больного, а с другой не тормозят развитие медицинской науки и не превращают врача в «зашоренную законами и инструкциями лошадь»? К сожалению, следует признать, что до сих пор не найдено объективного мерила.

Можно, конечно, ограничить свою деятельность только стандартными, «беспроигрышными» ситуациями (хотя и здесь – столько подводных камней). Но как поступать в ситуациях нестандартных, неизведанных, непредсказуемых, заведомо опасных? Когда у врача есть один шанс из ста, из тысячи. Следовать букве закона — а как смириться с совестью? Попытаться сделать невыполнимое – и попасть под пресс закона?

Обратимся к классику российской хирургии: «Надо называть вещи своими именами. Я много думал и передумывал снова и снова. Тысячи сложных и сложнейших операций и… довольно много смертей. Среди них много таких, в которых я прямо виноват. Нет, нет, это не убийства! Все во мне содрогается и протестует. Ведь я сознательно шел на риск для спасения жизни». (цит. по Н.М. Амосов, 1965. — стр. 39).

Если общество будет слепо следовать букве закона и возложит всю полноту ответственности на врача, то кто же будет лечить больных? Какой хирург отважится оперировать без стопроцентной гарантии успеха, если за спиной у него будет стоять судья, следователь, журналист?

Злоупотребление правом со стороны недобросовестных пациентов, их необоснованное недовольство результатами лечения, частые жалобы — всё ведет к тому, что врачи вынуждены тратить силы, нервы на доказывание своей невиновности, что действительно может привести к медицинской ошибке.

Пациенты и их врачи, таким образом, оказываются по разную сторону баррикад. В ситуации тотального недоверия у медицинских работников все меньше шансов защитить себя от клеветы. Оно и понятно: леденящие душу истории о врачах-убийцах не сходят с первых полос газет и телеэкранов, а страх перед «врачебной ошибкой», культивируемый СМИ, превращается в некую «модную тенденцию».

В одночасье из уважаемого хирурга с многолетним стажем и тысячами спасенных и довольных пациентов я превратился в преступника, который «скрывал причины смерти пациентки» и которому «грозит три года тюрьмы». Без суда и следствия, без всякой презумпции невиновности информация тиражировалась во всевозможных источниках. Меня даже снимали скрытой камерой, показывали в телешоу, которые инициировал Коваленко А.А.

До сих пор я не могу удалить ссылки в Интернет про «врача-убийцу», например, поисковая система Google считает эти сюжеты общественно значимыми. Как вы думаете, все это сказалось на моей карьере и здоровье?

Я обращаюсь к мыслящим людям с устоявшимся собственным мнением, к нашему президенту, врачам, политикам, бизнесменам, учителям — настоящей элите нашего общества:

Врачи представляют собой специфическую профессиональную группу, имеющую квалификационные (по отношению к другим медицинским работникам) и целевые (по отношению к любым другим профессиональным группам) отличия.

Их деятельность связана с высокой степенью нервно-психического и физического напряжения, исключительной социальной ответственностью, необходимостью большого объема специальных знаний и умений, способностью к их творческому применению, с постоянными рисками.

Затраты времени на получение профессионального медицинского образования в среднем составляют 9 лет. Врачи продолжают представлять собой группу с выраженной альтруистической мотивацией. Они сострадают переживаниям больного и согласны помогать ему даже в ущерб своим собственным интересам. Результаты работы врача имеют непосредственный социальный эффект, от которого во многом зависит не только жизнь конкретных людей, но и стабильность общества в целом.

Все это позволяет говорить о том, что представители данной профессиональной группы имеют особую ценность для общества.

С моей точки зрения, было бы правильным и уместным обеспечить защиту прав врачей профессиональными медицинскими ассоциациями, подобными Национальной медицинской палате, созданной Леонидом Рошалем.

В настоящий момент в стране крайне мало специалистов в области медицинского права, и поэтому врачам весьма проблематично получить квалифицированную юридическую помощь. В Новосибирске, огромном городе, такой специалист один! Это особенно важно, когда речь идет о возбуждении уголовного дела в отношении виновных действий (бездействий) врача. Такие дела, несмотря на традиционное мнение о проблематичности доказательства вины врача, представляют собой весьма трудную задачу именно для защиты, а не для обвинения, так как помимо юридических вопросов необходимо понимать медицинские нюансы произошедшего.

Кроме того, к последнее время в суды стало поступать значительно большее количество гражданских исков с требованием возмещения физического и морального вреда, участились случаи заведомо ложных обвинений врачей и других лиц медицинского персонала в якобы неправильном лечении. При этом истцы указывают на дефекты медицинской помощи и скрывают факты своего неправильного отношения к себе, своим близким, к болезни, к назначениям врача. Цель подобных обращений становится понятной, когда видишь астрономические исковые суммы, требуемые с медицинских учреждений.

Я выражаю благодарность Леониду Михайловичу Рошалю и его заместителю Алексею Анатольевичу Старченко – это люди, которые первыми пришли мне на помощь, разобрались в ситуации, посоветовали, что делать и какие документы изучать. Хотя вообще не должны были этого делать, так как ассоциация пластических хирургов не входит в Национальную медицинскую палату. Не должны, но потратили свое время и помогли – вот это я понимаю коллеги! Это медицинское сообщество.

В заключение хочу выразить свои претензии врачам. Объясните, уважаемые доктора, почему вы молчите? Почему мы постоянно читаем и смотрим материалы на тему реформ здравоохранения от журналистов, от политиков и бьющих себя в грудь общественных деятелей. И так мало статей и комментариев, объяснений, доводов от врачей-профессионалов?

Самая главная причина: врачи не верят, что так можно чего-то добиться. Предполагаю, нет у вас времени ни на выступления в «защиту чести мундира» – вы лечите людей, и вам не до этого. Поэтому я и выступаю с такой статьей в слабой надежде на то, что хотя бы кто-то из спасенных вами людей меня поддержит.

С уважением, Пискарев Валерий Владимирович