Мы все мыслим как аутисты
Известная американская исследовательница и защитница людей, страдающих аутизмом, Темпл Грэндин и публицист Ричард Панек выпустили книгу, в которой задались трудным вопросом: а не спешим ли мы поставить диагноз здоровому человеку?
Аутизм — что это в сущности такое? У него множество форм, кои объединяет неспособность жить в коллективе, то есть распознавать выражения лиц и жесты, с помощью которых мы создаём единое пространство диалога. Например, если вы «многозначительно» покажете на что-то глазами, аутист не поймёт уже того, что вы пытаетесь передать ему некое сообщение.
Но разве каждый из нас может сделать и понять то, что могут сделать и понять другие? Есть люди, мыслящие наглядно, «картинками», а есть такие, которые предпочитают вербальное мышление. Есть люди, которые не разбираются в математике. Есть люди, которые не понимают, что другие находят в Бахе и Бетховене. Есть люди, считающие, что фильмы Феллини «ни о чём». Есть люди, в голове которых не укладывается, как можно пропустить финал Лиги чемпионов. Кто-то пишет слова, а кто-то работает молотком. Не напрасно же говорят: сколько людей, столько и мнений. Мы все разные. Почему же ту часть людей, которые мыслят не так, как мы, принято считать ненормальными?
В том-то и дело, считают авторы, что аутисты — это люди, которые просто по-другому мыслят. Этот тип мышления г-жа Грэндин называет pattern thinking (схематичное мышление) и доказывает, что ничего необычного в нём нет. Вспомните, как мыслят программисты (или должны мыслить, если хотят написать рабочий код): программа, как они сами признаются, представляется им в виде ветвистого древа. И аутисты (г-жа Грэндин приводит в пример своих знакомых) способны, бросив взгляд на код, увидеть это древо и тем самым распознать ошибки, из-за которых различные части схемы неправильно переплетены. «Написать программу — как составить кроссворд или судоку», — говорит один из них.
Или взять шахматы. Что отличает гроссмейстера от человека, который знает, как ходят фигуры? Прекрасная память на сыгранные партии? Умение просчитать варианты на много ходов вперёд? Нет, не только. Способность увидеть лучшее продолжение в сложившейся ситуации — вот в чём секрет. И вновь мы сталкиваемся с «аутистическим» мышлением: хороший шахматист видит на доске разветвлённую схему, и в сплетении тропинок выбирает самый эффективный путь к победе. Почему Таль победил Ботвинника, а через год Михаил Моисеевич вернул себе титул? Потому что в первом матче, по их собственным признаниям, Талю удавалось создавать такие позиции, в которых он чувствовал себя как рыба в воде — неясные и очень сложные ситуации с острой игрой, где приходилось полагаться на интуицию, а в матче-реванше разобравшийся во всём Ботвинник уже не позволял сопернику добиваться подобного расположения фигур. Вспомните «психологическую» игру Эмануэля Ласкера, который готов был пойти на ухудшение своей позиции, лишь бы она оказалась неудобной для конкретного противника, и который долго избегал встречи с Капабланкой, понимая, что с этим господином такой номер не пройдёт. Почему Каспаров проиграл Крамнику? Незнакомые, неудобные схемы, предложенные претендентом, не позволили великому шахматисту развернуть свою знаменитую атакующую мощь, и всё решила одна случайная ошибка.
Грэндин и Панек считают, что мы напрасно стремимся разложить всё по полочкам, отделить одно от другого. Примеров тому масса. Однажды Стив Джобс сказал, что потребителю не важно, насколько современные технологии заключены внутри гаджета, главное — чтобы было красиво и удобно. В 2010 году увидел свет iPhone 4 с его знаменитой антенной, которую не раскритиковал только ленивый: с одной стороны, внешняя антенна действительно улучшала приём сигнала, но если взяться за нижний левый угол аппарата, приём резко ухудшался. Apple и лично Джобсу пришлось долго оправдываться и даже выпустить специальный футлярчик, который был то платным, то бесплатным… В общем, та ещё катавасия. (Модель продавалась на ура, но осадок остался.) А всё почему? Потому что слишком много думали о красоте в противовес инженерным решениям, говорят авторы книги. Потому что разделили то и другое.
В действительности все способы мышления связаны. И связь эта известна с давних пор. Например, наука и искусство. Аккорды, ритмы, лады, октавы — всё это описывается математическим языком уже не одну тысячу лет, но композиторам не надо знать математику, чтобы сочинять прекрасную музыку.
А помните позднего Ван Гога? Завихрения в небесах? Это было написано в 1880-х гг., а в 2006-м математики обнаружили, что эти детали хорошо соответствуют формулам турбулентности в жидкости, выведенным в 1930-х гг. Ван Гог не только не знал об этих формулах, но и знать не мог.
В 1990-х австралийский физик Ричард Тейлор обнаружил фрактальную геометрию в… картинах Джексона Поллока, хотя на первый взгляд может показаться, что это лишь случайный набор пятен. Поллок творил в 1940–50-х, а фрактальная геометрия родилась в 1970-х. Заодно стало возможным отличать подлинники Поллока от подделок, где действительно царит хаос.
В 1940-х гг., вместо того чтобы мучиться с уравнениями квантовой теории поля, Ричард Фейнман перешёл на простенькие диаграммы. А помните его «часы», иллюстрирующие квантовую электродинамику?
Иными словами, pattern thinking лежит в основе человеческого мышления вообще: мы видим систему даже в случайном наборе данных (например, в форме облаков или кофейной гущи). Работает это у всех по-разному, но, вместо того чтобы отделять «агнец от козлищ», нашему обществу следует вспомнить старую парадигму: я человек и я несовершенен, так давай я помогу тебе, а ты поможешь мне.
И иногда единственный, кто может помочь, — это человек, мыслящий как аутист.
Подготовлено по материалам Wired.
