Москва: клиника паллиативной медицины открыта. Ее спасатели уволены

Врачи Ольга Демичева и Семен Гальперин, самоотверженно боровшиеся за открытие первой клиники паллиативной медицины в Москве на базе ГКБ №11, попали под сокращение. По воле Депздрава, места для неформальных лидеров, желающих работать на «некоммерческой передовой», в новом центре не нашлось. А с 1 июля многих паллиативных пациентов официально перестали принимать в дома престарелых.

О пациентах «подумали» карманом

Невзирая на все попытки приостановить реструктуризацию государственного здравоохранения, в Москве вновь закрываются больницы. Окончательно приговорена больница №59, расположенная неподалеку от метро Менделеевская — на Площади Борьбы. Напомню, что там делали уникальные травматологические операции на суставах пожилым людям.

Готовится к «распродаже» больница №13 на Велозаводской, с ее весьма достойными отделениями гнойной и «чистой» хирургии, травматологии, кардиологии, неврологии и «детским». Кстати, травматология этой больницы всегда была частично на хозрасчете и окупала несколько соседних отделений.

И, наконец-то, к пущей радости заммэра Москвы по соцвопросам и здравоохранению Леонида Печатникова, закрывается неугодная нынешнему Департаменту здравоохранения больница №11 — что на улице Двинцев 6, неподалеку от Савеловского вокзала. На этот раз мы, кажется, потеряли ее окончательно, вместе с самыми активными борцами за право работать на благо самых тяжелых — паллиативных пациентов — Ольгой Демичевой и Семеном Гальпериным.

Надо отметить, что на базе ГКБ №11 располагалась первая в России кафедра паллиативной медицины под руководством профессора Георгия Новикова, готовившая специалистов паллиативной медицины для всей страны. А также первое в стране отделение паллиативной помощи, созданной тогдашним главврачом больницы — кардиологом Леонидом Бененсоном задолго до появления в России первых хосписов. В этом отделении впервые было применено адекватное обезболивание при онкологических заболеваниях и всерьез. изучались технологии оказания помощи таким больным.

В больнице еще недавно функционировали кафедры — неврологии и нейрохирургии под руководством профессора Евгения Гусева, семейной терапии под руководством известного кардиолога — профессора Владимира Задионченко. Кроме того, там можно было получить консультации по ряду сложнейших медицинских нозологий.

Еще в начале 90-х врачи больницы с легкой руки все того же Бененсона освоили работу с информационными технологиями и доказательной медициной, сотрудничали со специалистами со всего мира. Они учили английский язык, ежедневно повышали свои знания в профессии, в том числе, и благодаря медицинским трудам в интернете, и … были отправлены на обучение в Великобританию, Швецию, практиковались и стажировались в хосписах.

Однако все эти «оды» о преданных своему делу врачах, в данный момент больше напоминают пышный некролог, ибо больница, как ягненок у льва из известной басни была заранее приговорена. Уж слишком удачно расположена для строительства дорогостоящих офисов. И больницу принялись банкротить по стандартной схеме. Вручили уведомления об увольнении первой партии врачей и медсестер, работающих в ГКБ №11, предложив в качестве альтернативных должностей — места санитаров и нянечек.

Результат был, вроде бы, предсказуем. Кто из получивших медобразование захочет работать нянечкой? Но такие люди нашлись: врачи больницы, не желающие потерять уникальные научные наработки, опыт, и традиции, сложившиеся в больнице.

Среди них были эндокринолог Ольга Демичева (член EASD — European Association for the Study of Diabete) и кандидат медицинских наук невролог-физиотерапевт Семен Гальперин.

До сентября 2014 года в 11-й больнице располагался единственный центр помощи больным с рассеянным склерозом (МГЦРС) в Москве. Там лечились самые обычные — не коммерческие пациенты, которым регулярно требовалась не только амбулаторная, но и клиническая помощь. В центре наблюдалось 7 тысяч пациентов с рассеянным склерозом и другими неврологическими заболеваниями. МГЦРС — в рамках программы «Семь нозологий» обеспечивал своих пациентов дорогостоящими лекарствами и помогал им улучить качество жизни и продлить работоспособность.

И хотя рассеянный склероз не является до конца излечимым заболеванием, больным помогали вернуться к полноценной жизни. Например, один из пациентов, после курса лечения сумел защитить докторскую диссертацию по физике. Другая пациентка научилась делать уникальных чулочных кукол, и, таким образом, вернулась к полноценной жизни. Кукол этих я видела сама.

Стоит отметить, что качество жизни — очень важный показатель для любого человека, особенно, для того, кто мог никогда не вернуться к полноценному существованию. Разумеется, с больными с рассеянным склерозом работали не только в этой больнице, но и, к примеру, в весьма дорогостоящей клинике МЕДСИ. Но только наличие госмедицины способно остановить «естественный отбор» среди таких пациентов.

К октябрю 2014 года оптимизаторы «выяснили», что МГЦРС «никому не нужен». Сотрудников центра обвинили в узурпации права «на рассеянный склероз», а его постоянных пациентов распределили по другим клиникам. Хотя далеко не во всех знали, как работать с рассеянным склерозом. Конечно, если думать только «карманом», то беспомощные пациенты — совсем не аргумент в споре о сохранении лечебного учреждения.

Впрочем, о деньгах стоит поговорить отдельно. В больнице, которую решили стереть с «медкарты» Москвы, в рамках программы модернизации сделали ремонт в лечебном корпусе с заменой труб и сантехники. Закупили туда и новое оборудование. Об этом ИА REGNUM писал в материале «Московские больницы: один ремонт — хуже двух пожаров». Начат был и капитальный ремонт самого первого корпуса, который нынче заморожен, и если больницу действительно закроют насовсем (все идет к этому), то и затраты спишут на нового владельца.

Компенсации за увольнение: пряник и кнут

Однако вместо покорности и «кухонных» стонов о несправедливой судьбине государственной медицины власти Москвы внезапно столкнулись со стойким сопротивлением увольняемых. Оптимизаторы принялись давить особо ретивых деньгами: все подработки и дежурства в ненавистной больнице №11, в одночасье ставшей филиалом ГКБ №24, были отменены. Месячная зарплата врача не превышала 23 тысячи, медсестры — 16. То есть, практически, она упала в три раза.

В конце 2014 года Москва столкнулась с невиданным доселе явлением: массовой борьбой врачей за свои права, включая… право на труд. Бастовала не отдельно взятая служба, как это случилось в конце 90-х с московской скорой помощью, и даже не одна больница. Бастовали медицинские работники всей первопрестольной. Причем, вместе с пациентами, что тоже не является, увы, общепринятой практикой.

Об осенних демонстрациях врачей и пациентов «За достойную медицину!» когда врачи, включая работавших в ГКБ №11 выступавших под предводительством эндокринолога Ольги Демичевой и невролога-физиотерапевта Семена Гальперина, боролись за свое право заниматься любимым делом, за сохранность корпусов и оборудования оптимизируемой больницы №11 ИА REGNUM неоднократно писало, начиная с осени 2014 года. Заметим, что врачи ГКБ №11 не были главарями всех выступающих на митингах. Но массовые выступления против реформы сильно обеспокоили Депздрав. Было принято решение о выплате увольняемым врачам и медсестрам компенсации — в 500 и 300 тысяч рублей. Но сотрудники ГКБ № 11 увольняться все равно не пожелали, а ходатайствовали об отделении от ГКБ №24 и открытии на базе ГКБ №11 центра паллиативной медицины.

26 ноября 2014 года в ГКБ №11 состоялось выездное заседание Общественной палаты РФ, членов Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ. В разговоре участвовал руководитель Департамента здравохранения Москвы Алексей Хрипун, замминистра здравоохранения РФ Татьяна Яковлева и президент Национальной Медицинской Палаты Леонид Рошаль, а также бывший главврач ГКБ №11, и, фактически, первый реформатор системы здравоохранения в отдельно взятой ГКБ №11 — Леонид Бененсон. Впервые появился в своем «новом филиале» лично и главврач ГКБ №24 Григорий Родоман.

Запись собрания сохранилась в базе Российского медицинского сервера. Мнения врачей выслушали, идею создания первого в Москве центра паллиативной медицины на базе ГКБ №11 поддержали. Тем более, повторюсь, кафедра готовила специалистов по паллиативной медицине для всей страны. Уникальный коллектив пообещали… не разгонять.

Как я понимаю, поддержка Леонида Рошаля сыграла тут очень важную роль. И врачи стали терпеливо ждать, когда же вопрос с центром паллиативной медицины будет окончательно решен. С паллиативными больными готовы были остаться работать врачи кардиологического, пульмонологического и неврологического отделения.

А теперь хочется все-таки пояснить, что же такое — паллиативная медицина, за право работать в которой так отчаянно боролся трудовой коллектив ГКБ №11. Это — область здравоохранения, которая призвана улучшить качество жизни пациентов с различными формами хронических заболеваний (онкология, тяжелая почечная и сердечная недостаточность, прогрессирующие неврологические заболевания, терминальная стадия легочных заболеваний…), которым медицина более не в силах помочь.

Заметим, что центры паллиативной медицины, в которых давно уже нуждается Россия, это — не только хосписы, где проводят последние полгода жизни онкологические пациенты. Это — куда более широкая сфера неизлечимых пациентов. И всем, кто когда-либо сталкивался с ней, теряя близких, которым отказывались помочь — как по полису ОМС, так и за деньги, это — предельно ясно, и также — предельно больно. Поверьте, я знаю, о чем пишу.

Однако вычислить рентабельность паллиативных центров тоже проблематично. И об этом на памятном собрании, после которого прекратились забастовки врачей, тоже говорил Леонид Бененсон.

— Как можно рассчитать доход от того, что мы освобождаем родственников и близких людей этих больных, которые могут не ухаживать за таким больным, а продолжать работать и приносить пользу и налоги стране? — недоумевал он.

На прошлой недели врачам 11 ГКБ казалось, что они, наконец, дождались торжества справедливости. Депздрав торжественно объявил об открытии центра паллиативной медицины и назначил нового главврача. Вскоре тот провел «праздничное» собрание трудового коллектива, где объявили об отделении филиала № 1 от головной городской клинической больницы № 24.

Все бросились поздравлять коллектив, но в потоке общей радости мало кто обратил внимание, что юридический адрес новой организации вовсе — не улица Двинцев дом 6, то есть тот самый «лакомый» кусочек из нескольких корпусов больницы №11 возле Савеловского вокзала… А в этом и заключалась главная интрига.

Время романтиков исчерпано, время чиновников в медицине — правит бал

Конечно, работать в такой области, как паллиативная медицина, — труд почетный, но очень тяжкий. Но существуют люди и даже целые коллективы, которые готовы взять на себя эту ношу для пользы дела.

Все, кто желал остаться в Центре паллиативной медицины, включая Семена Гальперина и Ольгу Демичеву, имели соответствующую специализацию, удостоверения и желания помогать тем людям, которых нельзя уже полностью спасти.

— Мы не хотим никаких демонстраций, дайте нам спокойно работать, — объяснила эту ситуацию ИА REGNUM Ольга Демичева. — Что касается профессионального выгорания, то «Aliisin serviendo consumor» — «светя другим, сгораю сам». В XVII веке эта фраза стала девизом голландского лекаря Николаса ван Тульпа, а впоследствии — девизом врачебного сообщества, — объясняет Ольга Демичева. — Действительно, наш труд требует полной самоотдачи, всех физических и душевных сил. Считается, что медицинские работники подвержены профессиональному выгоранию больше, чем люди других профессий. Но среди всех медицинских направлений есть одно, работая вкотором, можно выгореть дотла особенно быстро. Это — паллиативная помощь. Не каждый врач может выдержать такую работу. Наши профессиональные амбиции требуют большего: хочется «спасать жизни», «возвращать в строй», демонстрировать чудеса возможностей современных высоких технологий в медицине. А вместо этого, как говорится, «кровь, пот и слёзы».

Все усилия врачей направлены лишь на симптоматическое лечение: чтобы человеку было не больно, чтобы ему легче дышалось, чтобы не тошнило, чтобы не было физических и нравственных страданий, связанных с тяжёлой болезнью.

— Мы подбираем лечение, с учётом множества факторов: функции почек и печени, лекарственных взаимодействий, сопутствующих заболеваний, — рассказывает она. — И всё это, с постоянным осознанием того, что радикально помочь человеку мы уже не сможем. Как сказал создатель клинической фармакологии Борис Вотчал: «Нам часто приходится вести корабль нашей терапии между мелями трусости и скалами безрассудства… Но мы не выполним полностью своей обязанности перед больным, если исполним одну часть заповеди Гиппократа „не вреди“ и забудем о второй — „помогай“. Трусливый врач — одна из опаснейших разновидностей врача. Он сумеет найти тысячи отговорок и оправданий, чтобы ничего не сделать для больного».

Итак, Демичева и Гальперин не жаждали революций, но для того, чтобы открыть центр паллиативной медицины (ЦПМ) на базе больницы, где они проработали много лет, им пришлось быть на виду и говорить нелицеприятную правду чиновникам самого высокого ранга, включая главного «проводника» медреформы — Леонида Михайловича Печатникова.

Не всем открытие центра было выгодно, и далеко не всем понравилось, что обычные доктора смеют громко протестовать. Надо полагать, они нажили себе немало врагов, которые пользу дела ценят куда меньше, чем покорность. А потому буквально через неделю после того, как прозвучали фанфары об открытии ЦПМ, Демичевой и Гальперину вручили… уведомления об увольнении.

Центр паллиативной медицины Департамента здравоохранения города Москвы открылся по адресу: Московская область, Дмитровский район, станция Катуар, деревня Саморядово

Как выяснилось, для непокорных неформальных лидеров не нашлось мест в штатном расписании нового центра, не взирая на то, что врачей со специализацией по паллиативной медицине в ЦПМ не хватает! И невзирая на все, что Гальперин и Демичева сделали для того, чтобы центр вообще было возможно открыть! Именно в этот момент и была разыграна главная карта — новый юридический адрес ЦПМ — Московская обл., Дмитровский р-н, станция Катуар, деревня Саморядово. То есть, никакой преемственности с ГКБ № 11 новое руководство ЦПМ соблюдать не должно было, потому что на базе детского санатория № 24, не работавшего в этом чудном месте с 2000 года, открывалось совершенно новое лечебное учреждение! Ай да юристы Депздрава, ай да молодцы! Сумели законными методами избавиться от неугодных руководству специалистов!

Между тем, в здании санатория царит отнюдь не подходящая для ЦПМ обстановка. Оно попросту разрушается. Возможно, здесь тоже хотят затеять капитальный ремонт, как и в первом корпусе ГКБ № 11.

— Это все напоминает притворную сделку, — комментирует ситуацию доктор Гальперин. — Когда в девяностые выселяемых из квартир москвичей прописывали для виду в глухих деревнях. 200 медработников просто не могут там работать.

Место и вправду, скорее подходит для полицейской засады или съемок боевика, чем для медицинского учреждения. Причем тут ЦПМ, и причем тут вообще какая-либо справедливость? В Израиле неформальных лидеров, радеющих за дело, скорее всего, вынудили бы занять позиции главврача и его заместителей. Ибо самая большая ценность в медицине — это люди. А ценности не принято выкидывать на улицу, даже если их там гарантированно подберут.

 Алиса Агранат,  ИА REGNUM

Врачи Ольга Демичева и Семен Гальперин, самоотверженно боровшиеся за открытие первой клиники паллиативной медицины в Москве на базе ГКБ №11, попали под сокращение. По воле Депздрава, места для неформальных лидеров, желающих работать на «некоммерческой передовой», в новом центре не нашлось. А с 1 июля многих паллиативных пациентов официально перестали принимать в дома престарелых.

О пациентах «подумали» карманом

Невзирая на все попытки приостановить реструктуризацию государственного здравоохранения, в Москве вновь закрываются больницы. Окончательно приговорена больница №59, расположенная неподалеку от метро Менделеевская — на Площади Борьбы. Напомню, что там делали уникальные травматологические операции на суставах пожилым людям.

Готовится к «распродаже» больница №13 на Велозаводской, с ее весьма достойными отделениями гнойной и «чистой» хирургии, травматологии, кардиологии, неврологии и «детским». Кстати, травматология этой больницы всегда была частично на хозрасчете и окупала несколько соседних отделений.

И, наконец-то, к пущей радости заммэра Москвы по соцвопросам и здравоохранению Леонида Печатникова, закрывается неугодная нынешнему Департаменту здравоохранения больница №11 — что на улице Двинцев 6, неподалеку от Савеловского вокзала. На этот раз мы, кажется, потеряли ее окончательно, вместе с самыми активными борцами за право работать на благо самых тяжелых — паллиативных пациентов — Ольгой Демичевой и Семеном Гальпериным.

Надо отметить, что на базе ГКБ №11 располагалась первая в России кафедра паллиативной медицины под руководством профессора Георгия Новикова, готовившая специалистов паллиативной медицины для всей страны. А также первое в стране отделение паллиативной помощи, созданной тогдашним главврачом больницы — кардиологом Леонидом Бененсоном задолго до появления в России первых хосписов. В этом отделении впервые было применено адекватное обезболивание при онкологических заболеваниях и всерьез. изучались технологии оказания помощи таким больным.

В больнице еще недавно функционировали кафедры — неврологии и нейрохирургии под руководством профессора Евгения Гусева, семейной терапии под руководством известного кардиолога — профессора Владимира Задионченко. Кроме того, там можно было получить консультации по ряду сложнейших медицинских нозологий.

Еще в начале 90-х врачи больницы с легкой руки все того же Бененсона освоили работу с информационными технологиями и доказательной медициной, сотрудничали со специалистами со всего мира. Они учили английский язык, ежедневно повышали свои знания в профессии, в том числе, и благодаря медицинским трудам в интернете, и … были отправлены на обучение в Великобританию, Швецию, практиковались и стажировались в хосписах.

Однако все эти «оды» о преданных своему делу врачах, в данный момент больше напоминают пышный некролог, ибо больница, как ягненок у льва из известной басни была заранее приговорена. Уж слишком удачно расположена для строительства дорогостоящих офисов. И больницу принялись банкротить по стандартной схеме. Вручили уведомления об увольнении первой партии врачей и медсестер, работающих в ГКБ №11, предложив в качестве альтернативных должностей — места санитаров и нянечек.

Результат был, вроде бы, предсказуем. Кто из получивших медобразование захочет работать нянечкой? Но такие люди нашлись: врачи больницы, не желающие потерять уникальные научные наработки, опыт, и традиции, сложившиеся в больнице.

Среди них были эндокринолог Ольга Демичева (член EASD — European Association for the Study of Diabete) и кандидат медицинских наук невролог-физиотерапевт Семен Гальперин.

До сентября 2014 года в 11-й больнице располагался единственный центр помощи больным с рассеянным склерозом (МГЦРС) в Москве. Там лечились самые обычные — не коммерческие пациенты, которым регулярно требовалась не только амбулаторная, но и клиническая помощь. В центре наблюдалось 7 тысяч пациентов с рассеянным склерозом и другими неврологическими заболеваниями. МГЦРС — в рамках программы «Семь нозологий» обеспечивал своих пациентов дорогостоящими лекарствами и помогал им улучить качество жизни и продлить работоспособность.

И хотя рассеянный склероз не является до конца излечимым заболеванием, больным помогали вернуться к полноценной жизни. Например, один из пациентов, после курса лечения сумел защитить докторскую диссертацию по физике. Другая пациентка научилась делать уникальных чулочных кукол, и, таким образом, вернулась к полноценной жизни. Кукол этих я видела сама.

Стоит отметить, что качество жизни — очень важный показатель для любого человека, особенно, для того, кто мог никогда не вернуться к полноценному существованию. Разумеется, с больными с рассеянным склерозом работали не только в этой больнице, но и, к примеру, в весьма дорогостоящей клинике МЕДСИ. Но только наличие госмедицины способно остановить «естественный отбор» среди таких пациентов.

К октябрю 2014 года оптимизаторы «выяснили», что МГЦРС «никому не нужен». Сотрудников центра обвинили в узурпации права «на рассеянный склероз», а его постоянных пациентов распределили по другим клиникам. Хотя далеко не во всех знали, как работать с рассеянным склерозом. Конечно, если думать только «карманом», то беспомощные пациенты — совсем не аргумент в споре о сохранении лечебного учреждения.

Впрочем, о деньгах стоит поговорить отдельно. В больнице, которую решили стереть с «медкарты» Москвы, в рамках программы модернизации сделали ремонт в лечебном корпусе с заменой труб и сантехники. Закупили туда и новое оборудование. Об этом ИА REGNUM писал в материале «Московские больницы: один ремонт — хуже двух пожаров». Начат был и капитальный ремонт самого первого корпуса, который нынче заморожен, и если больницу действительно закроют насовсем (все идет к этому), то и затраты спишут на нового владельца.

Компенсации за увольнение: пряник и кнут

Однако вместо покорности и «кухонных» стонов о несправедливой судьбине государственной медицины власти Москвы внезапно столкнулись со стойким сопротивлением увольняемых. Оптимизаторы принялись давить особо ретивых деньгами: все подработки и дежурства в ненавистной больнице №11, в одночасье ставшей филиалом ГКБ №24, были отменены. Месячная зарплата врача не превышала 23 тысячи, медсестры — 16. То есть, практически, она упала в три раза.

В конце 2014 года Москва столкнулась с невиданным доселе явлением: массовой борьбой врачей за свои права, включая… право на труд. Бастовала не отдельно взятая служба, как это случилось в конце 90-х с московской скорой помощью, и даже не одна больница. Бастовали медицинские работники всей первопрестольной. Причем, вместе с пациентами, что тоже не является, увы, общепринятой практикой.

Об осенних демонстрациях врачей и пациентов «За достойную медицину!» когда врачи, включая работавших в ГКБ №11 выступавших под предводительством эндокринолога Ольги Демичевой и невролога-физиотерапевта Семена Гальперина, боролись за свое право заниматься любимым делом, за сохранность корпусов и оборудования оптимизируемой больницы №11 ИА REGNUM неоднократно писало, начиная с осени 2014 года. Заметим, что врачи ГКБ №11 не были главарями всех выступающих на митингах. Но массовые выступления против реформы сильно обеспокоили Депздрав. Было принято решение о выплате увольняемым врачам и медсестрам компенсации — в 500 и 300 тысяч рублей. Но сотрудники ГКБ № 11 увольняться все равно не пожелали, а ходатайствовали об отделении от ГКБ №24 и открытии на базе ГКБ №11 центра паллиативной медицины.

26 ноября 2014 года в ГКБ №11 состоялось выездное заседание Общественной палаты РФ, членов Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ. В разговоре участвовал руководитель Департамента здравохранения Москвы Алексей Хрипун, замминистра здравоохранения РФ Татьяна Яковлева и президент Национальной Медицинской Палаты Леонид Рошаль, а также бывший главврач ГКБ №11, и, фактически, первый реформатор системы здравоохранения в отдельно взятой ГКБ №11 — Леонид Бененсон. Впервые появился в своем «новом филиале» лично и главврач ГКБ №24 Григорий Родоман.

Запись собрания сохранилась в базе Российского медицинского сервера. Мнения врачей выслушали, идею создания первого в Москве центра паллиативной медицины на базе ГКБ №11 поддержали. Тем более, повторюсь, кафедра готовила специалистов по паллиативной медицине для всей страны. Уникальный коллектив пообещали… не разгонять.

Как я понимаю, поддержка Леонида Рошаля сыграла тут очень важную роль. И врачи стали терпеливо ждать, когда же вопрос с центром паллиативной медицины будет окончательно решен. С паллиативными больными готовы были остаться работать врачи кардиологического, пульмонологического и неврологического отделения.

А теперь хочется все-таки пояснить, что же такое — паллиативная медицина, за право работать в которой так отчаянно боролся трудовой коллектив ГКБ №11. Это — область здравоохранения, которая призвана улучшить качество жизни пациентов с различными формами хронических заболеваний (онкология, тяжелая почечная и сердечная недостаточность, прогрессирующие неврологические заболевания, терминальная стадия легочных заболеваний…), которым медицина более не в силах помочь.

Заметим, что центры паллиативной медицины, в которых давно уже нуждается Россия, это — не только хосписы, где проводят последние полгода жизни онкологические пациенты. Это — куда более широкая сфера неизлечимых пациентов. И всем, кто когда-либо сталкивался с ней, теряя близких, которым отказывались помочь — как по полису ОМС, так и за деньги, это — предельно ясно, и также — предельно больно. Поверьте, я знаю, о чем пишу.

Однако вычислить рентабельность паллиативных центров тоже проблематично. И об этом на памятном собрании, после которого прекратились забастовки врачей, тоже говорил Леонид Бененсон.

— Как можно рассчитать доход от того, что мы освобождаем родственников и близких людей этих больных, которые могут не ухаживать за таким больным, а продолжать работать и приносить пользу и налоги стране? — недоумевал он.

На прошлой недели врачам 11 ГКБ казалось, что они, наконец, дождались торжества справедливости. Депздрав торжественно объявил об открытии центра паллиативной медицины и назначил нового главврача. Вскоре тот провел «праздничное» собрание трудового коллектива, где объявили об отделении филиала № 1 от головной городской клинической больницы № 24.

Все бросились поздравлять коллектив, но в потоке общей радости мало кто обратил внимание, что юридический адрес новой организации вовсе — не улица Двинцев дом 6, то есть тот самый «лакомый» кусочек из нескольких корпусов больницы №11 возле Савеловского вокзала… А в этом и заключалась главная интрига.

Время романтиков исчерпано, время чиновников в медицине — правит бал

Конечно, работать в такой области, как паллиативная медицина, — труд почетный, но очень тяжкий. Но существуют люди и даже целые коллективы, которые готовы взять на себя эту ношу для пользы дела.

Все, кто желал остаться в Центре паллиативной медицины, включая Семена Гальперина и Ольгу Демичеву, имели соответствующую специализацию, удостоверения и желания помогать тем людям, которых нельзя уже полностью спасти.

— Мы не хотим никаких демонстраций, дайте нам спокойно работать, — объяснила эту ситуацию ИА REGNUM Ольга Демичева. — Что касается профессионального выгорания, то «Aliisin serviendo consumor» — «светя другим, сгораю сам». В XVII веке эта фраза стала девизом голландского лекаря Николаса ван Тульпа, а впоследствии — девизом врачебного сообщества, — объясняет Ольга Демичева. — Действительно, наш труд требует полной самоотдачи, всех физических и душевных сил. Считается, что медицинские работники подвержены профессиональному выгоранию больше, чем люди других профессий. Но среди всех медицинских направлений есть одно, работая вкотором, можно выгореть дотла особенно быстро. Это — паллиативная помощь. Не каждый врач может выдержать такую работу. Наши профессиональные амбиции требуют большего: хочется «спасать жизни», «возвращать в строй», демонстрировать чудеса возможностей современных высоких технологий в медицине. А вместо этого, как говорится, «кровь, пот и слёзы».

Все усилия врачей направлены лишь на симптоматическое лечение: чтобы человеку было не больно, чтобы ему легче дышалось, чтобы не тошнило, чтобы не было физических и нравственных страданий, связанных с тяжёлой болезнью.

— Мы подбираем лечение, с учётом множества факторов: функции почек и печени, лекарственных взаимодействий, сопутствующих заболеваний, — рассказывает она. — И всё это, с постоянным осознанием того, что радикально помочь человеку мы уже не сможем. Как сказал создатель клинической фармакологии Борис Вотчал: «Нам часто приходится вести корабль нашей терапии между мелями трусости и скалами безрассудства… Но мы не выполним полностью своей обязанности перед больным, если исполним одну часть заповеди Гиппократа „не вреди“ и забудем о второй — „помогай“. Трусливый врач — одна из опаснейших разновидностей врача. Он сумеет найти тысячи отговорок и оправданий, чтобы ничего не сделать для больного».

Итак, Демичева и Гальперин не жаждали революций, но для того, чтобы открыть центр паллиативной медицины (ЦПМ) на базе больницы, где они проработали много лет, им пришлось быть на виду и говорить нелицеприятную правду чиновникам самого высокого ранга, включая главного «проводника» медреформы — Леонида Михайловича Печатникова.

Не всем открытие центра было выгодно, и далеко не всем понравилось, что обычные доктора смеют громко протестовать. Надо полагать, они нажили себе немало врагов, которые пользу дела ценят куда меньше, чем покорность. А потому буквально через неделю после того, как прозвучали фанфары об открытии ЦПМ, Демичевой и Гальперину вручили… уведомления об увольнении.

Центр паллиативной медицины Департамента здравоохранения города Москвы открылся по адресу: Московская область, Дмитровский район, станция Катуар, деревня Саморядово

Как выяснилось, для непокорных неформальных лидеров не нашлось мест в штатном расписании нового центра, не взирая на то, что врачей со специализацией по паллиативной медицине в ЦПМ не хватает! И невзирая на все, что Гальперин и Демичева сделали для того, чтобы центр вообще было возможно открыть! Именно в этот момент и была разыграна главная карта — новый юридический адрес ЦПМ — Московская обл., Дмитровский р-н, станция Катуар, деревня Саморядово. То есть, никакой преемственности с ГКБ № 11 новое руководство ЦПМ соблюдать не должно было, потому что на базе детского санатория № 24, не работавшего в этом чудном месте с 2000 года, открывалось совершенно новое лечебное учреждение! Ай да юристы Депздрава, ай да молодцы! Сумели законными методами избавиться от неугодных руководству специалистов!

Между тем, в здании санатория царит отнюдь не подходящая для ЦПМ обстановка. Оно попросту разрушается. Возможно, здесь тоже хотят затеять капитальный ремонт, как и в первом корпусе ГКБ № 11.

— Это все напоминает притворную сделку, — комментирует ситуацию доктор Гальперин. — Когда в девяностые выселяемых из квартир москвичей прописывали для виду в глухих деревнях. 200 медработников просто не могут там работать.

Место и вправду, скорее подходит для полицейской засады или съемок боевика, чем для медицинского учреждения. Причем тут ЦПМ, и причем тут вообще какая-либо справедливость? В Израиле неформальных лидеров, радеющих за дело, скорее всего, вынудили бы занять позиции главврача и его заместителей. Ибо самая большая ценность в медицине — это люди. А ценности не принято выкидывать на улицу, даже если их там гарантированно подберут.

 Алиса Агранат,  ИА REGNUM