Как упрямство и самоуверенность обернулись для опытных врачей реальными сроками — подробности резонансного дела о смерти ребенка после катетеризации подключичной вены
— Дежурный хирург, первый осмотревший девочку, посчитал, что площадь поражения больше 5%, такая же информация с уточнением, что осложнений нет, поступила и в Алтайский краевой ожоговый центр. А по словам обвиняемых, хирург сообщил им, что площадь ожогов составляет 12%, и у пациентки диагностирован ожоговый шок. Они уточняли, что рану не видели, так как она была закрыта бинтами. Хирург эти показания не подтвердил. Судебно-медицинский эксперт заключил, что площадь ожогов — около 10%.
Площадь ожога в данном случае имеет важное значение: если у ребенка она больше десяти процентов, то независимо от глубины поражения может развиться ожоговый шок. Поэтому необходима инфузионная терапия как профилактика обезвоживания. Отмечается, что явные клинические проявления ожогового шока у ребенка не наблюдались.
— Оба врача говорили, что в ходе катетеризации один выходил по срочным делам, а второй в это время проводил манипуляции. Это же подтверждали свидетели из числа сотрудников больницы. Но при выяснении обстоятельств почти все медсестры упоминали: «Один врач говорил другому : “Погоди, дай-ка я сейчас” или “Отодвинься, мне не видно”». Это противоречило версии о том, что медики ставили катетер по очереди.
– Манипуляцию начали в 10:35. Согласно показаниям обвиняемых, установить катетер удалось в полдень, тогда же была начата инфузионная терапия. И тогда же врачи отметили отсутствие дыхания у девочки и приступили к реанимационным действиям, которые продолжались полтора часа. В 13:30 была констатирована биологическая смерть.
Эксперты поставили под сомнение такое развитие событий. Согласно их выводу, уже через 25 минут от начала манипуляции, то есть в 11:00, у девочки появились признаки острой дыхательной недостаточности. Это зафиксировано в показаниях и самих врачей, и свидетелей, но в истории болезни записано по-другому.
По мнению комиссии, наличие описанной в карте клинической картины (везикулярное дыхание с обеих сторон, сатурация 95%) и отсутствие в ней данных об острой дыхательной недостаточности противоречат описанной выраженной брадикардии (частота сердечных сокращений — 80 ударов в минуту), гиподинамии (40/0 в 12:00), а также данным вскрытия трупа ребенка (полный коллапс левого легкого), что обусловлено либо недооценкой клинической ситуации, либо неправдивыми записями в медицинской карте.
— Было использовано шесть наборов для катетеризации. Оба врача использовали наборы 18G. Как установят эксперты, они предназначены для детей от 3 до 11 лет, а девочке нужен был катетер 16G. Но таких в больнице не было — их никогда не закупали, хотя ответственным за закупки был как раз начмед Якунин.
— На коже девочки слева насчитали 11 проколов, столько же в плевральной полости; а справа — по два прокола кожи и плевральной полости. В верхушке левого легкого оказалось 38 перфораций глубиной один сантиметр, часть из них находилась точно под проколами на коже — то есть игла вводилась строго вертикально, что недопустимо. Был обнаружен пневмоторакс справа и гемопневмоторакс слева — в плевральной плоскости оказалось 150 миллилитров крови.
— Реанимационные действия были неверны: с учетом множественных перфораций легкого искусственное дыхание мешком Амбу без дренирования пораженной полости было неэффективным.
— По заключению экспертов, смерть наступила от острой легочно-дыхательной недостаточности, причиной который стали неправильные действия врачей анестезиологов-реаниматологов.
— Экспертная комиссия заключила, что прогноз даже без учета оказания медицинской помощи у девочки был благоприятный.
— Дежурный хирург, первый осмотревший девочку, посчитал, что площадь поражения больше 5%, такая же информация с уточнением, что осложнений нет, поступила и в Алтайский краевой ожоговый центр. А по словам обвиняемых, хирург сообщил им, что площадь ожогов составляет 12%, и у пациентки диагностирован ожоговый шок. Они уточняли, что рану не видели, так как она была закрыта бинтами. Хирург эти показания не подтвердил. Судебно-медицинский эксперт заключил, что площадь ожогов — около 10%.
Площадь ожога в данном случае имеет важное значение: если у ребенка она больше десяти процентов, то независимо от глубины поражения может развиться ожоговый шок. Поэтому необходима инфузионная терапия как профилактика обезвоживания. Отмечается, что явные клинические проявления ожогового шока у ребенка не наблюдались.
— Оба врача говорили, что в ходе катетеризации один выходил по срочным делам, а второй в это время проводил манипуляции. Это же подтверждали свидетели из числа сотрудников больницы. Но при выяснении обстоятельств почти все медсестры упоминали: «Один врач говорил другому : “Погоди, дай-ка я сейчас” или “Отодвинься, мне не видно”». Это противоречило версии о том, что медики ставили катетер по очереди.
– Манипуляцию начали в 10:35. Согласно показаниям обвиняемых, установить катетер удалось в полдень, тогда же была начата инфузионная терапия. И тогда же врачи отметили отсутствие дыхания у девочки и приступили к реанимационным действиям, которые продолжались полтора часа. В 13:30 была констатирована биологическая смерть.
Эксперты поставили под сомнение такое развитие событий. Согласно их выводу, уже через 25 минут от начала манипуляции, то есть в 11:00, у девочки появились признаки острой дыхательной недостаточности. Это зафиксировано в показаниях и самих врачей, и свидетелей, но в истории болезни записано по-другому.
По мнению комиссии, наличие описанной в карте клинической картины (везикулярное дыхание с обеих сторон, сатурация 95%) и отсутствие в ней данных об острой дыхательной недостаточности противоречат описанной выраженной брадикардии (частота сердечных сокращений — 80 ударов в минуту), гиподинамии (40/0 в 12:00), а также данным вскрытия трупа ребенка (полный коллапс левого легкого), что обусловлено либо недооценкой клинической ситуации, либо неправдивыми записями в медицинской карте.
— Было использовано шесть наборов для катетеризации. Оба врача использовали наборы 18G. Как установят эксперты, они предназначены для детей от 3 до 11 лет, а девочке нужен был катетер 16G. Но таких в больнице не было — их никогда не закупали, хотя ответственным за закупки был как раз начмед Якунин.
— На коже девочки слева насчитали 11 проколов, столько же в плевральной полости; а справа — по два прокола кожи и плевральной полости. В верхушке левого легкого оказалось 38 перфораций глубиной один сантиметр, часть из них находилась точно под проколами на коже — то есть игла вводилась строго вертикально, что недопустимо. Был обнаружен пневмоторакс справа и гемопневмоторакс слева — в плевральной плоскости оказалось 150 миллилитров крови.
— Реанимационные действия были неверны: с учетом множественных перфораций легкого искусственное дыхание мешком Амбу без дренирования пораженной полости было неэффективным.
— По заключению экспертов, смерть наступила от острой легочно-дыхательной недостаточности, причиной который стали неправильные действия врачей анестезиологов-реаниматологов.
— Экспертная комиссия заключила, что прогноз даже без учета оказания медицинской помощи у девочки был благоприятный.
