Истории врачей, заразившихся ВИЧ

Люди, живущие с ВИЧ, не любят, когда их называют ВИЧ-инфицированными, предпочитая более нейтральное «ВИЧ-положительные». В переписке в сети Интернет они обращаются к своим знакомым с пожеланиями здравствовать со словом «плюсики»: «Здравствуйте, плюсики!» Я бы сказал, что эта одна из форм взаимной поддержки словом, которая «плюсикам» очень нужна. Мы ведь живем в довольно жестоком и равнодушном мире, где каждый сам за себя. Жестокость и равнодушие усугубляются и усиливаются, когда у человека обнаружили пока еще неизлечимую болезнь.

Россияне начинают интересоваться проблемой ВИЧ-инфекции, если она касается их самих: где можно сдать кровь на ВИЧ и какую цену придется заплатить за анализы (хотя обследование на ВИЧ-инфекцию, в том числе и анонимное, должно быть доступным в любом медицинском учреждении и проводиться для граждан РФ бесплатно). Они, иногда с запозданием, интересуются путями передачи ВИЧ-инфекции и можно ли заразиться ВИЧ при определенном стиле собственного поведения. Позже их мучает вопрос как они могли получить ВИЧ.

Тем, как живут ВИЧ-инфицированные, мало кто интересуется (судя по количеству запросов в Интернет). Меня не коснулось – и ладно! Между тем истории отдельных людей могут дать наиболее полные и достоверные ответы на интересующие и пока еще не интересующие вас вопросы. Вот несколько таких историй (имена изменены).

История первая.

Степан работал  хирургом и, как многие врачи, имеющие отношение к хирургическим операциям, был кадровым донором. Кадровый означает проверенный неоднократными кроводачами и обследованный на ВИЧ «вдоль и поперек». Хороший специалист с отличным характером, общительный, всегда находящийся в центре дружеских компаний во время редких застолий (вопреки распространенному СМИ мнению у врачей на них не хватает времени). Известие о положительном ВИЧ-статусе было полной неожиданностью: Степан был обследован на ВИЧ по эпидемиологическим показаниям, после того, как у женщины, донором крови он был, была обнаружена ВИЧ-инфекция. Вопрос о том, как и где он мог заразиться, Степана, гея, не мучил. Здесь важно то, что эрудированный врач не имел достаточных знаний о путях заражения ВИЧ и не смог себя защитить. Считая, что СПИД далеко и его лично не коснется. Не случилось.

О заболевании Степан рассказал только заведующему отделением, который к ситуации отнесся с пониманием. Когда заведующий сменился, Степан сделал то же самое. И о заболевании узнали все коллеги. Степана сначала отстранили от участия в операциях, затем определили в анестезиологи и потом – «задвинули» в патологоанатомы. В строгую изоляцию. Но больнее всего стало, когда на его день рождения не пришел ни один из коллег. Мучило чувство вины перед женщиной, которой он хотел помочь (она позднее умерла от своего заболевания). Посещали мысли о суициде. Но работать в больнице стало невозможно.

Степан пришел в общественную организацию. Помогал сначала в качестве волонтера, а потом стал сотрудником проекта, помогающего людям их «групп риска». За счет средств зарубежного гранта. Он был великолепным тренером: позволяли и образование, и характер. А также – личная мотивация и желание помогать другим. Принял участие в международных тренингах и конференциях по ВИЧ-инфекции. На одной из них, в Барселоне, познакомился с таким же, как он, специалистом — из Англии. Стал учить английский, потом уехал к своему другу в Великобританию. Трудолюбие и упорство позволили ему сдать экзамен сначала на право работать сначала средним медработником, позже — врачом. До сих пор Степан сотрудничает с НКО, делает переводы по ВИЧ-инфекции. Живут с другом семьей, счастливо, их брак зарегистрирован.

История вторая.

Иван был врачом, акушером-гинекологом. В поле зрения специалистов службы СПИД попал при проведении обследования медработников больницы на ВИЧ. Эпидемиологическим расследованием было установлено, что его жена была также инфицирована. Выяснилось, что зная о своем диагнозе, он передал ВИЧ половым путем сестре жены, а та – своему мужу. Из роддома пришлось уйти работать по специальности, но в Центр СПИД. Жесткость российского законодательства в отношении передачи ВИЧ человеком, знающим о своем диагнозе, другому лицу и обязанность специалистов сообщать о таких фактах в правоохранительные органы, стали причиной возбуждения против него уголовного дела.

Кстати: в наше время прокуратура обязывает специалистов передавать эти данные, когда регистрируются случаи инфицирования ВИЧ несовершеннолетних, даже если от потерпевших нет заявления в правоохранительные органы. Если бы Ромео и Джульетта жили в наше время, а у Ромео болел ВИЧ-инфекцией и он, зная об этом, половым путем инфицировал Джульетту, вариантов бы у него не было: Ромео попал бы в колонию.

С Иваном всё закончилось трагично: накануне начала судебного заседания, в котором свидетелями должны были выступать его нынешние коллеги, он покончил с собой – ввел в вену препарат, вызвавший острую сердечную недостаточность.

История третья.

Кира — молодая симпатичная женщина, ровесница моих старших сыновей, врач, имеет любящего мужа и ребенка. Только при разговоре постоянно срывалась на плач… И дело не в том, что она – пациентка Центра СПИД, то есть живет с ВИЧ. Для нее известие о своем ВИЧ-статусе не было таким тяжелым, как последующие события, которых уже слишком много для ее возраста.

Сначала – предательство собственной матери. Самый дорогой человек сделал то, что не укладывается ни в какие представления о человеческих отношениях: она сообщила об ее диагнозе главному врачу медицинского объединения, в котором Кира успешно работала и была на хорошем счету как профессионал, любящий свое дело.

Потом – разговор с главным врачом, работодателем. Предельно жесткий, после которого Кире пришлось уволиться. У нас ведь легко уволить человека (так не без оснований считают работодатели) – всегда найдется за что. Но существует разница между незаконным увольнением и увольнением человека с той же самой формулировкой, но по причине, которая остается «за скобками» — из-за диагноза. Мало того. Поскольку главный врач (теперь уже бывший) руководил объединением медицинских учреждений одного профиля, он сделал все, чтобы Кира не смогла трудоустроиться ни в одно из них.

Кира продолжала работать по специальности в частной клинике, в которой она подрабатывала раньше (врачу тяжеловато прожить, работая на одну зарплату). До тех пор, пока главному врачу и этой клиники не сообщили об ее диагнозе. Сообщила бывшая коллега.

Она сделала попытку трудоустроиться еще в одну больницу, начала оформляться (вакансии по ее специальности есть) – до той поры, когда очередь не дошла до обследования на ВИЧ. Абсолютно незаконного обследования, поскольку освидетельствование на ВИЧ в данном случае вообще не предусмотрено. Другая бы (как не одна она) попросила кого-нибудь обследоваться вместо себя… но она порядочный человек.

Вот такая история. Киру принуждали к тому, чтобы она вычеркнула из жизни 11 лет учебы и работы в любимой профессии. Ее мама продолжает делать все, чтобы отравить ей жизнь, сообщила о диагнозе Киры всем родственникам, затем – ее друзьям и знакомым через социальные сети. Сейчас угрожает ей тем, что сообщит о ее диагнозе в детский сад, в который ходит ее дочь. Кстати, и дочь и муж – ВИЧ-инфекцией не болеют.

Можно долго рассуждать о врачебной тайне и профессиональном долге. Но теория – одно, а наша жизнь – совсем другое. Кира обращалась в правоохранительные органы и в прокуратуру, но в ее случае люди, призванные охранять граждан и следить за соблюдением закона, не увидели поводов для реагирования. У Фемиды же на глазах повязка и плохой слух. А, может быть, и нет сердца.

К счастью, эта история – с хорошим концом. Кира трудоустроена, работает по специальности. Но это скорее исключение, чем правило.

Люди, живущие с ВИЧ – точно такие же, которые живут без ВИЧ-инфекции. Они отличаются от остальных только тем, что у них в организме есть вирус. В остальном среди них такой же процент умных, дураков, подонков и любящих родителей. Все как у все людей. Но они еще живут в условиях дискриминации и навешанных ярлыков.

А дискриминация – следствие низкой информированности людей о ВИЧ-инфекции, о путях передачи ВИЧ, о том, как можно заразиться ВИЧ и как нельзя. Совершеннейшая глупость возлагать ответственность за низкий уровень информированности детей, подростков, взрослых на самих людей. Государство по Закону должно выполнять свои обязательства и организовывать профилактику и наркомании, и ВИЧ-инфекции. Пока что государство остатки этой работы и накопленного опыта разрушает и имитирует бурную деятельность в форме периодически проводимых акций. Утилизируя бюджетные средства и предпочитая не замечать, что эта «активность» не способна привести к снижению заболеваемости.

Закрывать глаза на это глаза – не только глупость, но и преступление.

Люди, живущие с ВИЧ, не любят, когда их называют ВИЧ-инфицированными, предпочитая более нейтральное «ВИЧ-положительные». В переписке в сети Интернет они обращаются к своим знакомым с пожеланиями здравствовать со словом «плюсики»: «Здравствуйте, плюсики!» Я бы сказал, что эта одна из форм взаимной поддержки словом, которая «плюсикам» очень нужна. Мы ведь живем в довольно жестоком и равнодушном мире, где каждый сам за себя. Жестокость и равнодушие усугубляются и усиливаются, когда у человека обнаружили пока еще неизлечимую болезнь.

Россияне начинают интересоваться проблемой ВИЧ-инфекции, если она касается их самих: где можно сдать кровь на ВИЧ и какую цену придется заплатить за анализы (хотя обследование на ВИЧ-инфекцию, в том числе и анонимное, должно быть доступным в любом медицинском учреждении и проводиться для граждан РФ бесплатно). Они, иногда с запозданием, интересуются путями передачи ВИЧ-инфекции и можно ли заразиться ВИЧ при определенном стиле собственного поведения. Позже их мучает вопрос как они могли получить ВИЧ.

Тем, как живут ВИЧ-инфицированные, мало кто интересуется (судя по количеству запросов в Интернет). Меня не коснулось – и ладно! Между тем истории отдельных людей могут дать наиболее полные и достоверные ответы на интересующие и пока еще не интересующие вас вопросы. Вот несколько таких историй (имена изменены).

История первая.

Степан работал  хирургом и, как многие врачи, имеющие отношение к хирургическим операциям, был кадровым донором. Кадровый означает проверенный неоднократными кроводачами и обследованный на ВИЧ «вдоль и поперек». Хороший специалист с отличным характером, общительный, всегда находящийся в центре дружеских компаний во время редких застолий (вопреки распространенному СМИ мнению у врачей на них не хватает времени). Известие о положительном ВИЧ-статусе было полной неожиданностью: Степан был обследован на ВИЧ по эпидемиологическим показаниям, после того, как у женщины, донором крови он был, была обнаружена ВИЧ-инфекция. Вопрос о том, как и где он мог заразиться, Степана, гея, не мучил. Здесь важно то, что эрудированный врач не имел достаточных знаний о путях заражения ВИЧ и не смог себя защитить. Считая, что СПИД далеко и его лично не коснется. Не случилось.

О заболевании Степан рассказал только заведующему отделением, который к ситуации отнесся с пониманием. Когда заведующий сменился, Степан сделал то же самое. И о заболевании узнали все коллеги. Степана сначала отстранили от участия в операциях, затем определили в анестезиологи и потом – «задвинули» в патологоанатомы. В строгую изоляцию. Но больнее всего стало, когда на его день рождения не пришел ни один из коллег. Мучило чувство вины перед женщиной, которой он хотел помочь (она позднее умерла от своего заболевания). Посещали мысли о суициде. Но работать в больнице стало невозможно.

Степан пришел в общественную организацию. Помогал сначала в качестве волонтера, а потом стал сотрудником проекта, помогающего людям их «групп риска». За счет средств зарубежного гранта. Он был великолепным тренером: позволяли и образование, и характер. А также – личная мотивация и желание помогать другим. Принял участие в международных тренингах и конференциях по ВИЧ-инфекции. На одной из них, в Барселоне, познакомился с таким же, как он, специалистом — из Англии. Стал учить английский, потом уехал к своему другу в Великобританию. Трудолюбие и упорство позволили ему сдать экзамен сначала на право работать сначала средним медработником, позже — врачом. До сих пор Степан сотрудничает с НКО, делает переводы по ВИЧ-инфекции. Живут с другом семьей, счастливо, их брак зарегистрирован.

История вторая.

Иван был врачом, акушером-гинекологом. В поле зрения специалистов службы СПИД попал при проведении обследования медработников больницы на ВИЧ. Эпидемиологическим расследованием было установлено, что его жена была также инфицирована. Выяснилось, что зная о своем диагнозе, он передал ВИЧ половым путем сестре жены, а та – своему мужу. Из роддома пришлось уйти работать по специальности, но в Центр СПИД. Жесткость российского законодательства в отношении передачи ВИЧ человеком, знающим о своем диагнозе, другому лицу и обязанность специалистов сообщать о таких фактах в правоохранительные органы, стали причиной возбуждения против него уголовного дела.

Кстати: в наше время прокуратура обязывает специалистов передавать эти данные, когда регистрируются случаи инфицирования ВИЧ несовершеннолетних, даже если от потерпевших нет заявления в правоохранительные органы. Если бы Ромео и Джульетта жили в наше время, а у Ромео болел ВИЧ-инфекцией и он, зная об этом, половым путем инфицировал Джульетту, вариантов бы у него не было: Ромео попал бы в колонию.

С Иваном всё закончилось трагично: накануне начала судебного заседания, в котором свидетелями должны были выступать его нынешние коллеги, он покончил с собой – ввел в вену препарат, вызвавший острую сердечную недостаточность.

История третья.

Кира — молодая симпатичная женщина, ровесница моих старших сыновей, врач, имеет любящего мужа и ребенка. Только при разговоре постоянно срывалась на плач… И дело не в том, что она – пациентка Центра СПИД, то есть живет с ВИЧ. Для нее известие о своем ВИЧ-статусе не было таким тяжелым, как последующие события, которых уже слишком много для ее возраста.

Сначала – предательство собственной матери. Самый дорогой человек сделал то, что не укладывается ни в какие представления о человеческих отношениях: она сообщила об ее диагнозе главному врачу медицинского объединения, в котором Кира успешно работала и была на хорошем счету как профессионал, любящий свое дело.

Потом – разговор с главным врачом, работодателем. Предельно жесткий, после которого Кире пришлось уволиться. У нас ведь легко уволить человека (так не без оснований считают работодатели) – всегда найдется за что. Но существует разница между незаконным увольнением и увольнением человека с той же самой формулировкой, но по причине, которая остается «за скобками» — из-за диагноза. Мало того. Поскольку главный врач (теперь уже бывший) руководил объединением медицинских учреждений одного профиля, он сделал все, чтобы Кира не смогла трудоустроиться ни в одно из них.

Кира продолжала работать по специальности в частной клинике, в которой она подрабатывала раньше (врачу тяжеловато прожить, работая на одну зарплату). До тех пор, пока главному врачу и этой клиники не сообщили об ее диагнозе. Сообщила бывшая коллега.

Она сделала попытку трудоустроиться еще в одну больницу, начала оформляться (вакансии по ее специальности есть) – до той поры, когда очередь не дошла до обследования на ВИЧ. Абсолютно незаконного обследования, поскольку освидетельствование на ВИЧ в данном случае вообще не предусмотрено. Другая бы (как не одна она) попросила кого-нибудь обследоваться вместо себя… но она порядочный человек.

Вот такая история. Киру принуждали к тому, чтобы она вычеркнула из жизни 11 лет учебы и работы в любимой профессии. Ее мама продолжает делать все, чтобы отравить ей жизнь, сообщила о диагнозе Киры всем родственникам, затем – ее друзьям и знакомым через социальные сети. Сейчас угрожает ей тем, что сообщит о ее диагнозе в детский сад, в который ходит ее дочь. Кстати, и дочь и муж – ВИЧ-инфекцией не болеют.

Можно долго рассуждать о врачебной тайне и профессиональном долге. Но теория – одно, а наша жизнь – совсем другое. Кира обращалась в правоохранительные органы и в прокуратуру, но в ее случае люди, призванные охранять граждан и следить за соблюдением закона, не увидели поводов для реагирования. У Фемиды же на глазах повязка и плохой слух. А, может быть, и нет сердца.

К счастью, эта история – с хорошим концом. Кира трудоустроена, работает по специальности. Но это скорее исключение, чем правило.

Люди, живущие с ВИЧ – точно такие же, которые живут без ВИЧ-инфекции. Они отличаются от остальных только тем, что у них в организме есть вирус. В остальном среди них такой же процент умных, дураков, подонков и любящих родителей. Все как у все людей. Но они еще живут в условиях дискриминации и навешанных ярлыков.

А дискриминация – следствие низкой информированности людей о ВИЧ-инфекции, о путях передачи ВИЧ, о том, как можно заразиться ВИЧ и как нельзя. Совершеннейшая глупость возлагать ответственность за низкий уровень информированности детей, подростков, взрослых на самих людей. Государство по Закону должно выполнять свои обязательства и организовывать профилактику и наркомании, и ВИЧ-инфекции. Пока что государство остатки этой работы и накопленного опыта разрушает и имитирует бурную деятельность в форме периодически проводимых акций. Утилизируя бюджетные средства и предпочитая не замечать, что эта «активность» не способна привести к снижению заболеваемости.

Закрывать глаза на это глаза – не только глупость, но и преступление.