Иммунолог: «С нашими пациентами никто не хотел связываться — они часто умирали»

«Никто не хотел наших пациентов»

До открытия Центра отделения онкологии, иммунологии и гематологии были в разных местах.

«Мое отделение очень не любили, потому что мы тратили больше средств, чем реанимация. Но было тяжело больше не из-за отсутствия денег, а из-за отсутствия общей идеологии с окружающими. Никому не хотелось связываться с нашими пациентами: ни хирургам, ни кардиологам. Это очень сложные, непонятные пациенты, с большими рисками, постоянно умирают», — рассказала иммунолог.

После открытия общего Центра всё поменялось. Для пациентов иммунологов стали собираться консилиумы из врачей разных специальностей, все предлагали свои пути решения. Тогда, по словам Анны Щербины, она поняла, что все говорят на одном языке и имеют общую идеологию – когда для лечения своих пациентов врачи готовы на всё.

В другой больнице всё было иначе, никому не хотелось спасать сложных детей, чтобы потом ещё родители и жалобу написали.

«Когда ребенок тяжело болен, родители начинают искать виноватого, и чаще всего таким проще сделать врача, чем понять, что болезнь такая. Надо быть очень посвященным в свое дело, чтобы так работать», — пояснила иммунолог

Здоровому не нужно повышать иммунитет

По словам врача, люди рождаются без какого-либо специфического иммунитета, а болезнь является способом иммунной системы тренироваться.

Иммунитет запоминает все вирусы и микробы, с которыми встречается и оставляет клепки памяти против всех этих вирусов.

Человек не узнает, когда в следующий к нам попадет микроб: иммунная система на пороге его встретит и тут же расправится. И для формирования такой быстрой и четкой реакции должна быть первичная встреча с инфекционным возбудителем.

Вторым таким способом является вакцинация, когда человеку впервые вводят ослабленных живых или мёртвых микробов, чтобы иммунная система их распознала, расправила и в следующий раз не допустила проникновения в организм.

К 8-10 годам иммунная система человека должна быть уже более-менее зрелой. Дошкольники могут болеть 8-12 раз в год, и такая частота допустима только для насморка, а не для тяжелых заболеваний. Норма взрослого человека – 3-4 раза в год.

«Нет волшебной таблетки для специального поддержания иммунной системы.  Если организм нормально работает, то и иммунная система должна быть в порядке.

Здоровому человеку нет смысла повышать иммунитет.

В случае с инфекциями стоит обращать внимание не только на иммунную, но и на сердечно-сосудистую систему, слизистую оболочку. У нас может быть искривление носовой перегородки или аномалии мочевыводящих путей – масса проблем, которые заставляют чаще болеть.

Иммуномодулятор не исправит носовую перегородку и не настроит мочеполовые пути, он лишь может вызвать аутоиммунные и аллергические проявления. Слава Богу, антибиотики запретили продавать без рецепта», — рассказала врач.

Она также не видит смысла в специальном закаливании, достаточно заниматься бытовым (если человек не «морж).

«Но почему-то именно российские родители странным образом оберегают детей от нормальной окружающей среды.

Представьте: приходит семья в кафе, дети просят сок или и морс, и что первым делом говорит мама? “Только не холодный”. Официанты уже обычно сразу приносят тепленький.

Ни в одной стране мира дети не пьют теплый морс или сок. Эти напитки всегда идут из холодильника, со льдом. И в этом нет ничего ужасного.

Ходьба босиком по квартире – это еще один камень преткновения, будто обязательно нужно ходить в тапочках. И не дай Бог ребенок вышел из дома без шарфа! Няня моего старшего сына прятала от меня шарф в карман, а когда они выходили на улицу, надевала ему обратно. Иначе все люди на площадке говорят, что, наверное, это ребенок плохих родителей. А младшего сына даже охранник в школе спрашивает: “Почему ты без шарфа? Скажи своей маме, пусть купит тебе шарф”.

И потом на той же самой площадке говорят: “Мы в этом году уже три раза болели, а вы?” – “А мы ни разу”. – “Конечно, вы закаленные”. – “Так, а вам что мешает?”. Есть много холодных стран, но, по-моему, только в нашей все повернуты на таком обогревании детей, из-за которого перепады температуры и влажности, между прочим, случаются гораздо чаще.

В любом случае это тренировка наших защитных функций организма, чтобы человек, замерзнув в ожидании автобуса, не заболел», — подчеркнула иммунолог.

Иммунодефицит – опасная болезнь, но понятие стало слишком заезженным

Иммунодефицит – понятие очень заезженное, даже в медицинских кругах. Его приписывают всем подряд, и это создают иллюзию, что иммунодефицит – как насморк: чуть-чуть поболел, и все прошло. Но на самом деле это очень серьезное заболевание, с которым нужно быстро разбираться вместе со специалистами. И если его не лечить, человек может умереть в первые месяцы или даже недели.

Есть два вида иммунодефицита: первичный (ПИД) и вторичный.

Причина ПИДа – генетические поломки в организме: изначально ломается ген и дальше уже что-то не работает в иммунной системе. В каких-то случаях происходит поломка не очень серьезной функции, и такие люди могут обнаружить проблему только уже во взрослом возрасте. Но бывают смертельные состояния, когда большая часть иммунной системы не работает, и человек может жить лишь пару месяцев. ПИД – это все-таки редкое заболевание, один случай на 10 тысяч.

Причин вторичного иммунодефицита не так много. На его появление влияет какой-то конкретный фактор: химиотерапия, которая подавляет иммунитет, ВИЧ-инфекция (из-за заражения возникают проблемы с иммунной системой), или ряд редких других состояний, например, потеря белка. Как известно, функции нашего организма в основном завязаны на синтезе белка, и если его не хватает, то страдает иммунная система. Также таким фактором бывают повреждения иммунных органов, например, селезенки или тимуса.

Поэтому очень опасно обесценивать понятие иммунодефицита. С одной стороны, наша иммунная система крепенькая, не надо ее зря обвинять. Но, с другой стороны, люди с генетическими дефектами нередко остаются за кадром, не получают должного лечения вовремя и в итоге нередко умирают, причем многие из них даже не доживают до правильного диагноза. Зная его заранее, мы можем применить кардинальные методы лечения.

Чтобы иммунодефицит научились диагностировать и другие медучреждения, сотрудники Центра Рогачёва стараются читать лекции в разных больницах.

При этом больных не стало больше, им просто стали чаще диагностировать эту болезнь.

«У нас в России очень большой выбор лекарств, как и за рубежом. Правда, если в Европе и США доктор обосновывает прием этих препаратов и человек может получить их без препятствий, то у нас с этим сложнее. Нередко пациентам приходится обивать пороги, чтобы добиться настоящего лекарства, а не какого-то заменителя, и получать его регулярно, в той дозе, которая прописана, просто потому что в регионе нет денег. Например, получать дорогостоящие препараты должны пять пациентов, а деньги есть только на двух. Где-то кто-то не рассчитал. Я всегда говорю пациентам: “Первое, что вы услышите – это нет”. Но это не значит, что мы должны с этим соглашаться», — отметила доктор.

Интересные технологии

В Центре Дмитрия Рогачёва есть очень интересные технологии вокруг трансплантации стволовых клеток: как пациент готовится, что с ним происходит после, как его поддерживают, пока иммунная система не восстановится полностью.

«Думаю, у нас самый большой в мире опыт такой специальной обработки трансплантата, когда часть ненужных клеток удаляется, а часть нужных остается, и это ускоряет восстановление иммунной системы, укорачивая времяпровождение в больнице.

Мы развиваем клеточные технологии: берутся клетки определенного человека, как правило родственника, который встречался с инфекцией, поэтому у него есть не только антитела, но и клетки, которые могут бороться с вирусами. И пока пациент ждет восстановления иммунной системы, эти клетки его защищают.

У нас пока нет генной терапии, когда можно будет починить генетический дефект, но мы уже к ней интенсивно готовимся.

Ответственность за каждого пациента

Анна Щербина рассказала, что трудно привыкнуть к смерти пациентов. В год в центре Рогачёва в отделении умирают 4-5 человек.

Чтобы не выгореть и не уйти из профессии, по словам врача, необходимо научиться не допускать пациентов глубоко внутрь. Но всё равно, ответственность чувствуется за каждого из них.

«Я до сих пор по-прежнему чувствую ответственность за всех наших пациентов. Наверное, не стоит называть это виной, потому что с такой виной жить невозможно, никто не вынесет такой груз. Поэтому надо как-то учиться делать выводы и двигаться дальше. Это касается любой ответственности на самом деле, и в частности за жизнь пациента», — рассказала доктор.

По её мнению, главное – найти какую-то разумную грань между здравым смыслом и равнодушием, чтобы что-то чувствовать. Иначе как быть, если ты не сопереживаешь пациенту?

«Никто не хотел наших пациентов»

До открытия Центра отделения онкологии, иммунологии и гематологии были в разных местах.

«Мое отделение очень не любили, потому что мы тратили больше средств, чем реанимация. Но было тяжело больше не из-за отсутствия денег, а из-за отсутствия общей идеологии с окружающими. Никому не хотелось связываться с нашими пациентами: ни хирургам, ни кардиологам. Это очень сложные, непонятные пациенты, с большими рисками, постоянно умирают», — рассказала иммунолог.

После открытия общего Центра всё поменялось. Для пациентов иммунологов стали собираться консилиумы из врачей разных специальностей, все предлагали свои пути решения. Тогда, по словам Анны Щербины, она поняла, что все говорят на одном языке и имеют общую идеологию – когда для лечения своих пациентов врачи готовы на всё.

В другой больнице всё было иначе, никому не хотелось спасать сложных детей, чтобы потом ещё родители и жалобу написали.

«Когда ребенок тяжело болен, родители начинают искать виноватого, и чаще всего таким проще сделать врача, чем понять, что болезнь такая. Надо быть очень посвященным в свое дело, чтобы так работать», — пояснила иммунолог

Здоровому не нужно повышать иммунитет

По словам врача, люди рождаются без какого-либо специфического иммунитета, а болезнь является способом иммунной системы тренироваться.

Иммунитет запоминает все вирусы и микробы, с которыми встречается и оставляет клепки памяти против всех этих вирусов.

Человек не узнает, когда в следующий к нам попадет микроб: иммунная система на пороге его встретит и тут же расправится. И для формирования такой быстрой и четкой реакции должна быть первичная встреча с инфекционным возбудителем.

Вторым таким способом является вакцинация, когда человеку впервые вводят ослабленных живых или мёртвых микробов, чтобы иммунная система их распознала, расправила и в следующий раз не допустила проникновения в организм.

К 8-10 годам иммунная система человека должна быть уже более-менее зрелой. Дошкольники могут болеть 8-12 раз в год, и такая частота допустима только для насморка, а не для тяжелых заболеваний. Норма взрослого человека – 3-4 раза в год.

«Нет волшебной таблетки для специального поддержания иммунной системы.  Если организм нормально работает, то и иммунная система должна быть в порядке.

Здоровому человеку нет смысла повышать иммунитет.

В случае с инфекциями стоит обращать внимание не только на иммунную, но и на сердечно-сосудистую систему, слизистую оболочку. У нас может быть искривление носовой перегородки или аномалии мочевыводящих путей – масса проблем, которые заставляют чаще болеть.

Иммуномодулятор не исправит носовую перегородку и не настроит мочеполовые пути, он лишь может вызвать аутоиммунные и аллергические проявления. Слава Богу, антибиотики запретили продавать без рецепта», — рассказала врач.

Она также не видит смысла в специальном закаливании, достаточно заниматься бытовым (если человек не «морж).

«Но почему-то именно российские родители странным образом оберегают детей от нормальной окружающей среды.

Представьте: приходит семья в кафе, дети просят сок или и морс, и что первым делом говорит мама? “Только не холодный”. Официанты уже обычно сразу приносят тепленький.

Ни в одной стране мира дети не пьют теплый морс или сок. Эти напитки всегда идут из холодильника, со льдом. И в этом нет ничего ужасного.

Ходьба босиком по квартире – это еще один камень преткновения, будто обязательно нужно ходить в тапочках. И не дай Бог ребенок вышел из дома без шарфа! Няня моего старшего сына прятала от меня шарф в карман, а когда они выходили на улицу, надевала ему обратно. Иначе все люди на площадке говорят, что, наверное, это ребенок плохих родителей. А младшего сына даже охранник в школе спрашивает: “Почему ты без шарфа? Скажи своей маме, пусть купит тебе шарф”.

И потом на той же самой площадке говорят: “Мы в этом году уже три раза болели, а вы?” – “А мы ни разу”. – “Конечно, вы закаленные”. – “Так, а вам что мешает?”. Есть много холодных стран, но, по-моему, только в нашей все повернуты на таком обогревании детей, из-за которого перепады температуры и влажности, между прочим, случаются гораздо чаще.

В любом случае это тренировка наших защитных функций организма, чтобы человек, замерзнув в ожидании автобуса, не заболел», — подчеркнула иммунолог.

Иммунодефицит – опасная болезнь, но понятие стало слишком заезженным

Иммунодефицит – понятие очень заезженное, даже в медицинских кругах. Его приписывают всем подряд, и это создают иллюзию, что иммунодефицит – как насморк: чуть-чуть поболел, и все прошло. Но на самом деле это очень серьезное заболевание, с которым нужно быстро разбираться вместе со специалистами. И если его не лечить, человек может умереть в первые месяцы или даже недели.

Есть два вида иммунодефицита: первичный (ПИД) и вторичный.

Причина ПИДа – генетические поломки в организме: изначально ломается ген и дальше уже что-то не работает в иммунной системе. В каких-то случаях происходит поломка не очень серьезной функции, и такие люди могут обнаружить проблему только уже во взрослом возрасте. Но бывают смертельные состояния, когда большая часть иммунной системы не работает, и человек может жить лишь пару месяцев. ПИД – это все-таки редкое заболевание, один случай на 10 тысяч.

Причин вторичного иммунодефицита не так много. На его появление влияет какой-то конкретный фактор: химиотерапия, которая подавляет иммунитет, ВИЧ-инфекция (из-за заражения возникают проблемы с иммунной системой), или ряд редких других состояний, например, потеря белка. Как известно, функции нашего организма в основном завязаны на синтезе белка, и если его не хватает, то страдает иммунная система. Также таким фактором бывают повреждения иммунных органов, например, селезенки или тимуса.

Поэтому очень опасно обесценивать понятие иммунодефицита. С одной стороны, наша иммунная система крепенькая, не надо ее зря обвинять. Но, с другой стороны, люди с генетическими дефектами нередко остаются за кадром, не получают должного лечения вовремя и в итоге нередко умирают, причем многие из них даже не доживают до правильного диагноза. Зная его заранее, мы можем применить кардинальные методы лечения.

Чтобы иммунодефицит научились диагностировать и другие медучреждения, сотрудники Центра Рогачёва стараются читать лекции в разных больницах.

При этом больных не стало больше, им просто стали чаще диагностировать эту болезнь.

«У нас в России очень большой выбор лекарств, как и за рубежом. Правда, если в Европе и США доктор обосновывает прием этих препаратов и человек может получить их без препятствий, то у нас с этим сложнее. Нередко пациентам приходится обивать пороги, чтобы добиться настоящего лекарства, а не какого-то заменителя, и получать его регулярно, в той дозе, которая прописана, просто потому что в регионе нет денег. Например, получать дорогостоящие препараты должны пять пациентов, а деньги есть только на двух. Где-то кто-то не рассчитал. Я всегда говорю пациентам: “Первое, что вы услышите – это нет”. Но это не значит, что мы должны с этим соглашаться», — отметила доктор.

Интересные технологии

В Центре Дмитрия Рогачёва есть очень интересные технологии вокруг трансплантации стволовых клеток: как пациент готовится, что с ним происходит после, как его поддерживают, пока иммунная система не восстановится полностью.

«Думаю, у нас самый большой в мире опыт такой специальной обработки трансплантата, когда часть ненужных клеток удаляется, а часть нужных остается, и это ускоряет восстановление иммунной системы, укорачивая времяпровождение в больнице.

Мы развиваем клеточные технологии: берутся клетки определенного человека, как правило родственника, который встречался с инфекцией, поэтому у него есть не только антитела, но и клетки, которые могут бороться с вирусами. И пока пациент ждет восстановления иммунной системы, эти клетки его защищают.

У нас пока нет генной терапии, когда можно будет починить генетический дефект, но мы уже к ней интенсивно готовимся.

Ответственность за каждого пациента

Анна Щербина рассказала, что трудно привыкнуть к смерти пациентов. В год в центре Рогачёва в отделении умирают 4-5 человек.

Чтобы не выгореть и не уйти из профессии, по словам врача, необходимо научиться не допускать пациентов глубоко внутрь. Но всё равно, ответственность чувствуется за каждого из них.

«Я до сих пор по-прежнему чувствую ответственность за всех наших пациентов. Наверное, не стоит называть это виной, потому что с такой виной жить невозможно, никто не вынесет такой груз. Поэтому надо как-то учиться делать выводы и двигаться дальше. Это касается любой ответственности на самом деле, и в частности за жизнь пациента», — рассказала доктор.

По её мнению, главное – найти какую-то разумную грань между здравым смыслом и равнодушием, чтобы что-то чувствовать. Иначе как быть, если ты не сопереживаешь пациенту?