«Если все будут думать только о работе, то рожать будет некому»
– Александр Александрович, почему вы стали врачом, а главное — акушером-гинекологом? Мужчины в этой специальности редкость.
– Наверное, потому, что однажды написал сочинение в 9-м классе: хочу стать врачом (смеется, – прим.Авт.). Причем ни с того, ни с сего, мои родители не врачи. Дальше сказано — сделано. Поступил в медицинский колледж, отучился 4 года, потом устроился медбратом в реанимацию, заодно подал документы в медуниверситет. В первый год не поступил и продолжал работать, перевелся на «скорую помощь». Приняли в психиатрическую бригаду, но что-то эта специфика не приглянулась. Поменялся опять на реанимационную бригаду. В следующем году поступил в университет, и все 6 лет так и проработал на «скорой». После университета, как многие ребята, наверное, не сразу знал, какую специальность выбрать. Весь период обучения планировал стать урологом. Был опыт работы в этом отделении тоже… Но одна моя знакомая со «скорой помощи» напророчила: «Саш, ты такой солнечный! Вижу, ты акушер-гинеколог!». Я еще и целевое направление получил от своей больницы — была нехватка кадров как раз по этой специальности. Так что принял, как знак свыше, и поступил в интернатуру.
– Учеба в медколледже и работа медбратом облегчили вступление в профессию?
– На самом деле не могу сказать, что это так необходимо… Я шел работать с отдаленной целью: чтобы был медицинский стаж, пенсионные накопления, просто привык планировать. Более того, сейчас даже могу сказать наоборот: что студент, скорее, во время обучения работать не должен. В институте он, прежде всего, должен учиться. Я не люблю слово «должен», но всему свое время. Наработаться он еще успеет, нет смысла тратить на это молодые годы. Работа совмещенная с учебой — это вечный недосып, слабость, недомогание, материал хуже запоминается. На работе нет времени учить, поэтому ты или работаешь, или учишь. Сейчас отменили интернатуру, увеличили время обучения в ординатуре, и практикой овладеть вполне можно будет и там. Все делать поступательно.
К тому же, если девушка работает, она упускает время для личной жизни. А значит, упускает время для рождения детей. Это важный компонент нашего мира. И если все будут думать только о работе, то в итоге ни врачей, ни пациентов не останется — рожать будет некому.
– Кстати, рождение детей. Как быстро вы освоились в ведении родов?
– Вообще в первый раз я увидел роды на 4-м курсе. Это было кесарево сечение — рядовая операция. А второй раз увидел роды консервативные, и, если честно, мне стало не по себе, я вышел из родзала. Потом уже вернулся, когда был в ординатуре, и все пошло своим чередом. Я отношусь к роженице не как к женщине, а как к пациенту, она — объект работы. Мне нужно делать то, чему меня учили, а не размышлять, как я здесь оказался. Да, наверное, акушерство и гинекология больше женская специальность, потому что женщинам привычнее себя видеть в естественном самовыражении. Не каждый мужчина психологически к этому готов. Но, тем не менее, по статистике мужчины являются более внимательными профессионалами. Наверное, потому что коллеги-женщины сами тоже рожали и не считают роды чем-то особенным, раз родила одна — родят и остальные. А у мужчин немного другой подход. Нам этого не пережить, поэтому роды всегда священное таинство для нас. Мы женщине больше сочувствуем и сопереживаем.
– Современные студенты заинтересованы в этой специальности?
– Честно говоря, я вообще не вижу, чтобы они были в чем-то заинтересованы. Большинство живет так, как будто им еще 16 лет — нет ни целей, ни перспектив. Все как будто ждут какого-то часа «икс» – вот сейчас отучусь 6 лет, ординатуру окончу и сразу буду классным врачом! Но так не бывает. Жить нужно здесь и сейчас, работать над собой. Начинать с элементарного — хотя бы следить за своим физическим здоровьем. Иначе как ты будешь стоять за оперстолом с высоким давлением? Конечно, я не про всех говорю, но тем не менее. Всегда интересно общаться с позитивными людьми, которые двигают этот мир, стараются быть примером, а не проживают молодость днем сурка. Хобби, увлечения, спорт — все это очень важно. Значит, человек умеет отдыхать, стрессоустойчив. А у них в 20 лет суставы на погоду реагируют. О чем говорить к 30 годам?
– Наследственность бывает не идеальна…
– Свалить можно на что угодно: генетику, воспитание, среду, современные веяния — от гмо до свч-излучения. Но здесь так же кроется нежелание работать над собой. Разумеется, что это не может не сказаться на репродуктивном здоровье женщин, процент оперативных родоразрешений, например, будет возрастать. Уже многие женщины не хотят рожать самостоятельно и настаивают на кесаревом сечении без медицинских показаний. Хотя естественные роды физиологичнее и лучше для младенца. Люди начинают снимать с себя ответственность. ЭКО, допустим, замечательная методика, если ее применять там, где необходимо. Но, наверное, было бы лучше если бы мы к ней вообще не прибегали? И у всех бы была возможность забеременеть самим. Или выхаживание 500-граммовых младенцев. Согласитесь, что будет лучше, если бы все рождались в рамках положенной нормы. А увеличение количества недоношенных детей — это проблема всего человечества в целом и отдельного человека в частности, а не врачей, которые принимали роды.
– Вы говорите о «деле Элины Сушкевич»?
– Я не неонатолог и не анестезиолог-реаниматолог, чтобы об этом говорить профессионально. Но когда желание помогать людям со стороны врача получает уголовное преследование — это печально для всего общества в целом. Критически недоношенных детей становится больше, но давайте признаемся — без медицинской помощи такие дети не выживут, а их дальнейшее здоровье под большим вопросом. Раньше, когда стандарты оказания помощи были другие, подобные дети не выживали и претензий к врачам не было. Теперь же с новыми нормами, к которым человечество не готово, мы получаем большее количество патологий, в которых виноват будет врач. Есть случаи, которые в медицине невозможно ни спрогнозировать, ни предупредить, ни скорректировать. Женщина скажет: я не при чем. Ребенок тем более. Кто крайний? Правильно.
– И что с этим делать?
– Становится ответственным за свое здоровье. В жизни человека все дается сложно. Если чего-то хочешь, нужно чем-то жертвовать: деньгами, временем, досугом. Хочешь быть умным — трать время, читай книги; хочешь побольше опыта — общайся с разными людьми, совершай ошибки; хочешь быть здоровым — следи за питанием, весом, держи себя в форме и так далее. Это все делает тебя собой. Начинаешь с себя, значит, думаешь о своих детях — они твое продолжение, твое будущее. Не хочешь думать о детях — предохраняйся, подбери себе способ контрацепции. Беременность, естественные роды, грудное вскармливание — хорошо, если все это будет даваться женщине легко. И к этому надо готовиться в течение жизни обоим родителям.
– Тогда и рожать можно дома, а не обращаться к врачам?
– Рожать нужно в специализированном учреждении, домашние роды в настоящее время неприемлемы. Существует огромное количество осложнений, и рожать дома – безответственно по отношению к себе и ребенку. Другое дело, что в роддоме хорошо бы создать обстановку «как дома» – телевизор, любимое радио, кресла, турники, чтобы женщина могла принять любую удобную ей позу. Вот к чему надо стремиться. В большинстве зарубежных стран при родах могут присутствовать члены семьи. Это прекрасно. Я сам присутствовал при рождении своих дочерей, прикладывал их к своей груди. Считается, что обсеменение отцовской микрофлорой дает новорожденным чувство защиты.
– Что значит для вас быть специалистом акушером-гинекологом?
– Во-первых, это самая сложная специальность из всех. По одной простой причине — врач несет ответственность за две жизни, а не одну. И за ребенка, и взрослого. Во-вторых, пусть громко сказано, но это святая профессия. Пока есть люди на земле, нам есть к чему стремиться, что развивать и строить, кого любить, холить и лелеять. Есть, что делать, в конце концов. Поэтому появление на свет новой жизни — это приятное событие не только для врача, родителей малыша, но и для всего мира в целом.
Беседовала: Виктория Фёдорова, г. Саратов
