Детский рак не лечится

Потерявшая ребенка жительница Курска добивается создания в области детской онкологической службы. Чиновники ссылаются на штатные нормативы, по которым создание детского отделения в онкодиспансере городу не положено. Тем временем онкологи Москвы жалуются на острую нехватку жизненно необходимых больным детям лекарств.

Жительница Курска Елена Морозюк добивается создания в области детской онкологической службы. Ее десятилетняя дочь Вика умерла 17 февраля от тяжелого заболевания. Как рассказала Морозюк, после установления страшного диагноза Вику прооперировали по госквоте в Москве. Первый курс облучения и химиотерапии также был сделан в Москве, в Российском научном центре рентгенорадиологии. А потом девочку выписали домой.

Маме самостоятельно пришлось делать дочке химиотерапию дома, консультируясь по телефону со столичными специалистами.

Местные врачи, по словам Морозюк, советовали им вернуться в Москву: в Курске, где живет почти полмиллиона человек, нет ни больницы, ни даже отделения для больных раком детей. В конечном итоге, последний курс химиотерапии в столичном НПЦ «Солнцево» оплатил благотворительный фонд «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой и Дины Корзун. Но было уже поздно.

«Я поставила перед собой цель добиться открытия детского онкологического отделения в Курске, – говорит Морозюк. – Мой ребенок страдал от того, что нам не могли помочь на месте. Мы могли бы не таскать лежачего ребенка в Москву».

По ее словам, в Курске, где только за 2011 год еще 36 детям поставили диагноз «рак», всего один детский онколог. «У нас очень неблагоприятная по онкологии область, – рассказала Морозюк. – Сейчас в городе строится новый хороший онкоцентр, но власти не хотят открывать в нем детское отделение. Но пока не будет больницы, не будет и специалистов».

По словам кураторов фонда «Подари жизнь», главной бедой семья Морозюк стало поздно диагностированное заболевание и невозможность получить адекватную помощь на месте.

Курские медики, впрочем, считают, что сделали все от них зависящее. «Все, что рекомендовали в Москве, было сделано, – рассказала «Газете.Ru» главный врач ОБУЗ «Курская городская больница № 6» Светлана Саркисова. – Девочку наблюдали ежедневно, в том числе и городской детский онколог, своевременно проводили рекомендованные анализы, делали компьютерную томографию. Но врачи – не боги. При всем желании помочь было невозможно». Про проведение химиотерапии в домашних условиях, по словам Саркисовой, она ничего не знает. Такое лечение проводится обязательно под наблюдением в стационаре и, к тому же, эффективно на ранних стадиях заболевания, пояснила главврач.

Что касается детского отделения в онкодиспансере, то, как объяснили «Газете.Ru» в областном комитете здравоохранения, по существующим нормативам оно Курску не положено.

Больными детьми занимается работающий в онкодиспансере детский онколог, кандидат наук, рассказали в комитете, а для открытия специализированного отделения в областной детской больнице нет лицензии. Единственно, на что можно рассчитывать, это детское отделение паллиативной помощи (для умирающих), которое в 2012 году будет открыто в многопрофильной больнице.

В Минздравсоцразвития РФ «Газету.Ru», обратившуюся за разъяснениями относительно нормативов, адресовали к приказу ведомства от 2009 года, регламентирующему порядок оказания медицинской помощи детям с онкологическими заболеваниями.

Согласно этому документу, на 100 тысяч «прикрепленного детского населения» полагается один детский онколог.

А детское онкологическое отделение создается, «исходя из объема проводимой лечебно-диагностической работы и численности обслуживаемого населения с учетом рекомендуемых штатных нормативов медицинского персонала». По этим нормативам на отделение из 18 коек приходится один заведующий отделением, три врача-онколога, одна процедурная медсестра и т. д. Несмотря на высокую заболеваемость детей раком в Курской области, заполнить все 18 коек одновременно, видимо, не получится. А пустые места, если следовать логике циркуляров министерства, означают неэффективное расходование бюджетных средств.

Решимость Елены Морозюк добиваться открытия специализированного отделения, может дать шанс курским медикам спасти или хотя бы продлить жизнь другим тяжелобольным детям. Подобные инициативы уже были в других городах России. Как рассказал «Газете.Ru» президент Национальной медицинской палаты, известный детский врач Леонид Рошаль, жительница новосибирского Академгородка, потерявшая ребенка из-за отсутствия экстренной стационарной помощи, добилась открытия упраздненного ранее в местной больнице детского отделения.

По словам члена комитета по охране здоровья Госдумы Алексея Лысякова, он «далек от того, чтобы обвинять местных врачей и даже организаторов здравоохранения Курской области».

«Нет у них вариантов. Пока мы не будем тратить на здравоохранение 8% ВВП, будет хуже и хуже, – заявил Лысяков «Газете.Ru». – При нормальном финансировании все вопросы решаются, а без денег нет ставок, коек, образования, квалификации». По словам Лысякова, пока в организации отечественной медицины есть только один успешный проект: создание перинатальных центров, позволивших снизить младенческую смертность. «Но существует множество других медицинских проблем, – отмечает он. – У нас продекларирована бесплатная медицина, а вдоль всех дорог стоят баннеры благотворительных фондов, призывающих: дайте денег. Ситуация будет ухудшать, и рано или поздно, все равно придется платить, если не деньгами, то жизнями».

Пока же модернизация и оптимизация содержания системы здравоохранения приводит лишь к сокращению до минимума «нерентабельных» ставок и мест в провинциальных больницах. Так, по словам участников всероссийской акции «Волна здоровья», которую из года в год проводит «Лига здоровья нации», отправляя из Москвы к Волге теплоход с врачами, многие родители приводят детей на теплоход не потому, что они серьезно больны, а потому, что в глубинке нет узких специалистов. А у тех, что еще сохранились, нет даже простейших приборов для диагностики, констатируют принимавшие участие в акции столичные медики.

Между тем не все гладко и в столице – в Москве не хватает лекарств для онкологических больных.

Как сообщил в четверг РИА «Новости» заместитель директора по научной и лечебной работе НИИ детской онкологии и гематологии, заведующий отделом химиотерапии и отделения трансплантации костного мозга, профессор Георгий Менткевич, учреждение столкнулось с проблемой острой нехватки жизненно необходимых для лечения детей лекарств. «В течение последних трех лет наш институт получает от Минздравсоцразвития всего 10–11 квот на проведение трансплантаций костного мозга, еще около 20 операций финансируется из альтернативных источников, тех же благотворительных фондов», – рассказал Менткевич. По его словам, размер квоты на трансплантацию костного мозга не индексировался уже два года, и составляет 107 тыс. рублей и, конечно, не покрывает всей стоимости лечения.

«Вся детская мировая онкология находится в развитии. Появляются новые дорогостоящие препараты. Мы, естественно, хотим их использовать для лечения наших детей, поскольку если мы хорошо лечим, то излечиваем 85% детей с лимфобластным лейкозом. По стране излечивают 50% детей с этим диагнозом», – рассказал Менткевич. По его словам, сегодня лечение в НИИ детской онкологии и гематологии проводится по западным протоколам. «Если я не излечиваю больного, потому что нет препаратов, то получается, кто виноват? Доктор», – констатирует врач.

Ситуация с лекарственным обеспечением в НИИ детской онкологии и гематологии осложнилась еще и тем, что вместо качественных западных противоопухолевых препаратов, которые применяются при химиотерапии, закупаются российские аналоги, отметил Менткевич. «Некоторые отечественные препараты, которые вот таким образом вытеснили западные оригинальные препараты, просто нельзя применять в детской практике», – рассказал он.

Менткевич также сообщил, что за последний месяц Российский онкологический научный центр имени Блохина из Фонда ОМС получил средства в размере 230 тысяч рублей, которые идут на закупку препаратов не только для детей, но и для взрослых. «Это меньше, чем нужно на одного больного ребенка, если его лечить современно, – считает врач. – И мы не знаем, какие препараты мы можем купить на эти 230 тысяч рублей, если один день противогрибковой терапии может стоить 500-600 евро (около 20 тысяч рублей)».

{mossh}
 

Потерявшая ребенка жительница Курска добивается создания в области детской онкологической службы. Чиновники ссылаются на штатные нормативы, по которым создание детского отделения в онкодиспансере городу не положено. Тем временем онкологи Москвы жалуются на острую нехватку жизненно необходимых больным детям лекарств.

Жительница Курска Елена Морозюк добивается создания в области детской онкологической службы. Ее десятилетняя дочь Вика умерла 17 февраля от тяжелого заболевания. Как рассказала Морозюк, после установления страшного диагноза Вику прооперировали по госквоте в Москве. Первый курс облучения и химиотерапии также был сделан в Москве, в Российском научном центре рентгенорадиологии. А потом девочку выписали домой.

Маме самостоятельно пришлось делать дочке химиотерапию дома, консультируясь по телефону со столичными специалистами.

Местные врачи, по словам Морозюк, советовали им вернуться в Москву: в Курске, где живет почти полмиллиона человек, нет ни больницы, ни даже отделения для больных раком детей. В конечном итоге, последний курс химиотерапии в столичном НПЦ «Солнцево» оплатил благотворительный фонд «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой и Дины Корзун. Но было уже поздно.

«Я поставила перед собой цель добиться открытия детского онкологического отделения в Курске, – говорит Морозюк. – Мой ребенок страдал от того, что нам не могли помочь на месте. Мы могли бы не таскать лежачего ребенка в Москву».

По ее словам, в Курске, где только за 2011 год еще 36 детям поставили диагноз «рак», всего один детский онколог. «У нас очень неблагоприятная по онкологии область, – рассказала Морозюк. – Сейчас в городе строится новый хороший онкоцентр, но власти не хотят открывать в нем детское отделение. Но пока не будет больницы, не будет и специалистов».

По словам кураторов фонда «Подари жизнь», главной бедой семья Морозюк стало поздно диагностированное заболевание и невозможность получить адекватную помощь на месте.

Курские медики, впрочем, считают, что сделали все от них зависящее. «Все, что рекомендовали в Москве, было сделано, – рассказала «Газете.Ru» главный врач ОБУЗ «Курская городская больница № 6» Светлана Саркисова. – Девочку наблюдали ежедневно, в том числе и городской детский онколог, своевременно проводили рекомендованные анализы, делали компьютерную томографию. Но врачи – не боги. При всем желании помочь было невозможно». Про проведение химиотерапии в домашних условиях, по словам Саркисовой, она ничего не знает. Такое лечение проводится обязательно под наблюдением в стационаре и, к тому же, эффективно на ранних стадиях заболевания, пояснила главврач.

Что касается детского отделения в онкодиспансере, то, как объяснили «Газете.Ru» в областном комитете здравоохранения, по существующим нормативам оно Курску не положено.

Больными детьми занимается работающий в онкодиспансере детский онколог, кандидат наук, рассказали в комитете, а для открытия специализированного отделения в областной детской больнице нет лицензии. Единственно, на что можно рассчитывать, это детское отделение паллиативной помощи (для умирающих), которое в 2012 году будет открыто в многопрофильной больнице.

В Минздравсоцразвития РФ «Газету.Ru», обратившуюся за разъяснениями относительно нормативов, адресовали к приказу ведомства от 2009 года, регламентирующему порядок оказания медицинской помощи детям с онкологическими заболеваниями.

Согласно этому документу, на 100 тысяч «прикрепленного детского населения» полагается один детский онколог.

А детское онкологическое отделение создается, «исходя из объема проводимой лечебно-диагностической работы и численности обслуживаемого населения с учетом рекомендуемых штатных нормативов медицинского персонала». По этим нормативам на отделение из 18 коек приходится один заведующий отделением, три врача-онколога, одна процедурная медсестра и т. д. Несмотря на высокую заболеваемость детей раком в Курской области, заполнить все 18 коек одновременно, видимо, не получится. А пустые места, если следовать логике циркуляров министерства, означают неэффективное расходование бюджетных средств.

Решимость Елены Морозюк добиваться открытия специализированного отделения, может дать шанс курским медикам спасти или хотя бы продлить жизнь другим тяжелобольным детям. Подобные инициативы уже были в других городах России. Как рассказал «Газете.Ru» президент Национальной медицинской палаты, известный детский врач Леонид Рошаль, жительница новосибирского Академгородка, потерявшая ребенка из-за отсутствия экстренной стационарной помощи, добилась открытия упраздненного ранее в местной больнице детского отделения.

По словам члена комитета по охране здоровья Госдумы Алексея Лысякова, он «далек от того, чтобы обвинять местных врачей и даже организаторов здравоохранения Курской области».

«Нет у них вариантов. Пока мы не будем тратить на здравоохранение 8% ВВП, будет хуже и хуже, – заявил Лысяков «Газете.Ru». – При нормальном финансировании все вопросы решаются, а без денег нет ставок, коек, образования, квалификации». По словам Лысякова, пока в организации отечественной медицины есть только один успешный проект: создание перинатальных центров, позволивших снизить младенческую смертность. «Но существует множество других медицинских проблем, – отмечает он. – У нас продекларирована бесплатная медицина, а вдоль всех дорог стоят баннеры благотворительных фондов, призывающих: дайте денег. Ситуация будет ухудшать, и рано или поздно, все равно придется платить, если не деньгами, то жизнями».

Пока же модернизация и оптимизация содержания системы здравоохранения приводит лишь к сокращению до минимума «нерентабельных» ставок и мест в провинциальных больницах. Так, по словам участников всероссийской акции «Волна здоровья», которую из года в год проводит «Лига здоровья нации», отправляя из Москвы к Волге теплоход с врачами, многие родители приводят детей на теплоход не потому, что они серьезно больны, а потому, что в глубинке нет узких специалистов. А у тех, что еще сохранились, нет даже простейших приборов для диагностики, констатируют принимавшие участие в акции столичные медики.

Между тем не все гладко и в столице – в Москве не хватает лекарств для онкологических больных.

Как сообщил в четверг РИА «Новости» заместитель директора по научной и лечебной работе НИИ детской онкологии и гематологии, заведующий отделом химиотерапии и отделения трансплантации костного мозга, профессор Георгий Менткевич, учреждение столкнулось с проблемой острой нехватки жизненно необходимых для лечения детей лекарств. «В течение последних трех лет наш институт получает от Минздравсоцразвития всего 10–11 квот на проведение трансплантаций костного мозга, еще около 20 операций финансируется из альтернативных источников, тех же благотворительных фондов», – рассказал Менткевич. По его словам, размер квоты на трансплантацию костного мозга не индексировался уже два года, и составляет 107 тыс. рублей и, конечно, не покрывает всей стоимости лечения.

«Вся детская мировая онкология находится в развитии. Появляются новые дорогостоящие препараты. Мы, естественно, хотим их использовать для лечения наших детей, поскольку если мы хорошо лечим, то излечиваем 85% детей с лимфобластным лейкозом. По стране излечивают 50% детей с этим диагнозом», – рассказал Менткевич. По его словам, сегодня лечение в НИИ детской онкологии и гематологии проводится по западным протоколам. «Если я не излечиваю больного, потому что нет препаратов, то получается, кто виноват? Доктор», – констатирует врач.

Ситуация с лекарственным обеспечением в НИИ детской онкологии и гематологии осложнилась еще и тем, что вместо качественных западных противоопухолевых препаратов, которые применяются при химиотерапии, закупаются российские аналоги, отметил Менткевич. «Некоторые отечественные препараты, которые вот таким образом вытеснили западные оригинальные препараты, просто нельзя применять в детской практике», – рассказал он.

Менткевич также сообщил, что за последний месяц Российский онкологический научный центр имени Блохина из Фонда ОМС получил средства в размере 230 тысяч рублей, которые идут на закупку препаратов не только для детей, но и для взрослых. «Это меньше, чем нужно на одного больного ребенка, если его лечить современно, – считает врач. – И мы не знаем, какие препараты мы можем купить на эти 230 тысяч рублей, если один день противогрибковой терапии может стоить 500-600 евро (около 20 тысяч рублей)».

{mossh}