«2,5 тысячи операций — очередная «утка». Георгий Менткевич ответил Александру Румянцеву

Изменения в НИИ ДОиГ Александр Румянцев комментировал еще в начале сентября, а 27 сентября высказался  более подробное в интервью «Медвестнику». По мнению, причинами конфликта стал переход НИИ ДОиГ на единые стандарты работы и нежелание некоторых сотрудников выполнять распоряжения руководства, а именно нового директора НИИ Светланы Варфоломеевой, до этого работавшей в НМИЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева.

Профессор Георгий Менткевич прислал Vademecum письмо, в котором ответил на некоторые тезисы академика Румянцева.

Александр Румянцев: Детская онкология в центре Блохина тоже требует очень серьезных изменений, потому что почти 30 лет это учреждение по сути было изолировано от работы Минздрава, поскольку находилось в ведении Академии наук. У него были совсем другие задачи, другое финансирование. Но когда в силу разных обстоятельств НИИ перешло под крышу минздравовского онкоцентра, то оказалось, что нужно согласовывать действия с общими для всех в РФ протоколами лечения.

Георгий Менткевич: НМИЦ Н.Н. Блохина работал в системе Академии наук. А разве это плохо? Все крупнейшие институты, включая Курчатовский, работали в системе академии и достаточно много сделали для нашей страны. Наиболее существенные достижения в области детской онкологии и гематологии сделаны в странах, где не только нет Министерства здравоохранения РФ, но и подобных организаций. Разве это хорошо, когда вся страна лечит острый лейкоз по протоколу, который не применяется в развитых странах, и специалистам не дают развивать и внедрять более прогрессивные технологии.

АР: В Центре им. Дмитрия Рогачева абсолютно все дети получают лечение за государственный счет. С примерно сопоставимым коечным фондом там делают в год 2,5 тысячи операций, а в НИИ ДОиГ  – 500. Мы делаем ежегодно 250 трансплантаций костного мозга, а они не могут сделать и 50. Отмечу, что многие региональные центры детской гематологии и онкологии уже обошли НИИ ДОиГ. А ведь онкоцентр должен занимать лидирующее положение и в области подготовки кадров, и в работе с субъектами.

ГМ: Замечательно выглядит сравнение достижений Центра им. Рогачева с нашим институтом. Единственное место, где лечение детей с острым лимфобластным лейкозом лечат так же, как в Германии является НМИЦ им. Блохина. С 2003 года мы являемся официальными участниками международного протокола, куда включено большинство стран Европы. Результаты терапии не отличаются от таковых, получаемых другими исследовательскими группами. Да, этот протокол не может проводиться на всей территории РФ: он сложнее, что требует лучшего обеспечения. Сейчас готовится его новая версия. Детская онкология нуждается в развитии. Результаты и цену, которые дети платят за выздоровление, очень высока. 

В НИИ ДОГ было открыто первое в России детское отделение трансплантации костного мозга. У нас 5 стерильных боксов (а сколько в ФНКЦ?) и мы делаем 50 трансплантаций в год, обеспечивая всех больных нашего центра этим методом лечения. Кстати, именно в нашем НИИ впервые в России с 2002 года проводится частично-совместимая родственная трансплантация. А еще я хочу сказать, что чем лучше лечится лейкоз, тем меньше нужно делать трансплантаций. 

Хотелось бы также отметить и другие достижения нашего института: лимфома Ходжкина 3-4 стадии – более 95% больных выздоравливают, В-клеточная лимфома 3-4 стадии – более 94% (на конгрессе, который на днях был в Турции, наши результаты были признаны лучшими, правда в комиссию не входили представители ФНКЦ, Министерства здравоохранения РФ и т. д.). Совместно с НИИ нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко и при поддержке фонда Константина Хабенского нами разработана программа лечения пациентов с медуллобластомой (более 60% детей излечиваются при среднем сроке наблюдения более 5 лет). 

Когда говорится о том, что 2,5 тысячи операций, то надо понимать, что это очередная «утка». В России онкологией заболевает от 3,5 тысячи до 4 тысяч детей в год. Наиболее частые болезни — это лейкозы и лимфомы (около 50%). В НИИ ДОГ им Н.Н. Блохина в год выполняется 500 операций, что в сумме дает 3000 операций. По всей видимости А.Г. Румянцев считает, что пациенты нигде больше не оперируются (хирурги меня поправят). Иначе получается, что в ФНКЦ делается больше операций, чем имеется больных в России.

АР: В НИИ были самые разнообразные нарушения трудовой дисциплины, использовалось финансирование за счет родителей, платные услуги и прочие вещи. Новая администрация эти позиции закрыла, потому что дети должны получать лечение бесплатно.

ГМ: Абсолютно лживым является попытка связать меня с какими-то нарушениями трудовой дисциплины, использованием средств родителей, наличием так называемых платных услуг. Ни один пациент отдела химиотерапии гемобластозов и отделения трансплантации костного мозга не оплачивал лечение за счет своих средств, а наличие платных услуг в НМИЦ им Н.Н. Блохина регламентировалось администрацией центра. Может быть, Вам и Вашим коллегам из Минздрава РФ будет интересно узнать какой материальный вклад вносит в работу ФНКЦ фонд «Подари жизнь» (по данным открытых отчетов Фонда, около 800 млн рублей в год) и что часть средств идет на заработную плату врачей). Хочу сразу подчеркнуть, что я восхищаюсь работой таких фондов как «Подари жизнь», «Настенька», фонд Хабенского и многих других.

АР: В историю были втянуты родители больных детей. Я как главный специалист Минздрава выступил против такого серьезного нарушения врачебной этики. Онкоцентр включает в себя несколько подразделений, но только в этой службе возник конфликт и он не прекращается. <...> Врачи заявляют, что уволятся и пойдет под увольнение весь персонал отделения. Трудно убедить людей, когда их лечащие врачи подталкивают к конфликту. Это уже второе нарушение этики: врач, покидающий площадку со своими больными, достоин порицания медицинским сообществом.

ГМ: Родителей, также как врачей и медицинских сестер, никто не настраивает. Люди давно уже перестали быть крепостными. Оказывается, есть родительское сообщество, которое обсуждает проблемы своих детей и дает оценку действиям врачей, Минздрава РФ, а попытки заставить их замолчать, которые предпринимаются (вплоть до организации провокаций) вызывают крайне негативную реакцию».