Непосредственно контактировавших работников не изолировали и составили вместе с другим персоналом. 10 апреля начали брать заборы. Тех, кому приходили отрицательные результаты сразу отпускали домой. В итоге 96 медработников уже шесть суток спят на полу, едят то, что останется от пациентов, работают и ждут тесты. По их словам, администрация замалчивает информацию о том, что стационар закрыт на карантин.
Медицинские работники написали коллективное обращение главе Башкортостана Радию Хабирову, Министру здравоохранения региона Максиму Забелину, главе Роспотребнадзора Башкирии Евгению Степанову и прокурору города Станиславу Петрову с просьбой разобраться в ситуации, где в стационаре был выявлен случай инфицированного коронавирусом пациента, переведённого из РКБ имени Куватова в Уфе. Сейчас медучреждение закрыто на карантин из-за вспышки коронавируса.
10 апреля всех работников пригласили для сдачи теста, а после сообщили, что покидать медучреждение нельзя.
«Непосредственно контактировавшие работники с данным пациентом не были изолированы и находились среди другого персонала на рабочих местах, занимались лечением пациентов», – сказано в обращении.
Медработники уверены, что руководство больницы должно понести ответственность.
«Администрация ГБУЗРБ ГКБ № 1 г. Стерлитамак замалчивает информацию о том, что стационар закрыт на карантин. Просим вас обратить внимание на сложившуюся ситуацию к медицинским работникам и привлечь администрацию больницы к установленной законом ответственности», – заключили авторы письма.
– У нас крупнейший стационар, оказывающий, в том числе высокотехнологичную помощь, по значимости он второй в республике, – рассказала врач ГБУЗ РБ ГКБ №1 Стерлитамака (аудиозапись беседы есть в распоряжении редакции «Московский комсомолец»).
– А первая – это Республиканская клиническая больница имени Куватова в Уфе, уже закрытая на жесткий карантин, так как там у 170+ врачей первичный тест на коронавирус выявил положительный результат?
– 9 апреля у нас в Стерлитамаке был выявлен инфицированный пациент, который прибыл как раз оттуда. Он лечился от другой паталогии, но умер от пневмонии, поэтому ему и провели тест на COVID-19. 30 марта он был госпитализирован, положительные результаты пришли только 9 апреля. На следующее утро все сотрудники в срочном порядке были вызваны на работу для сдачи тестов на коронавирус. Нас никто не разделял, непосредственно контактировавшие с зараженным медики не были изолированы, они находились на своих постах, лечили других пациентов. Так хирург, оперировавший инфицированного, провёл потом ещё несколько операций. После утреннего совещания всех, кто находился в больнице, закрыли.
– Это сколько человек? 50? 100?
– 1200 человек – из них 600 персонала и 600 пациентов. Были сформированы два списка, в первый вошли те, кто контактировал с инфицированным COVID-19 напрямую, его лечащие врачи, анастезиологи, средний и младший медперсонал, даже кто просто приходил в реанимацию.
Во второй список – никакого отношения к тому пациенту не имевшие, конечно, таких было гораздо больше. Но, так как мы находились вместе на совещании, то, конечно, все перемешались. Нас, попавших во второй список, не отделили напрямую от сотрудников, бывших в первом. То есть создали большую возможность для массового заражения.
Это, на мой взгляд, является прямым нарушением приказа Минздрава № 198 от 19 марта 2020-го года и приказа Минздрава № 246 от 27 марта, где сказано, что необходимо обеспечить разделение работников медицинских организаций, на лиц, контактировавших с пациентами с симптомами ОРВИ и внебольничный пневмонии, и всех остальных, исключив их пересечения. А у нас не только персонал, но и родственники, и сами больные – до объявления карантина, но, когда о заражённым коронавирусом уже было известно, заходили через один вход, передавали передачи, собирались одновременно толпой у справочного бюро. В общем, последствия всего этого пока ещё не ясны.
– Когда персоналу начали проводить тесты?
– Заборы начались на следующий день. Постепенно приходили результаты, у кого «отрицательные», того сразу отпускали. Некоторым сказали ответ уже через день. А всем ещё остающимся здесь ничего не говорят до сих пор.
– И сколько вас сейчас?
– 96 человек из 1200. Кто-то пятые, кто – шестые сутки. Мы остаёмся здесь ещё и по моральным соображениям, так как прекрасно понимаем, что, выйдя без отрицательных результатов, можем подвергнуть заражению здоровых людей, наших близких.
– Чем же вы заняты целыми днями?
– Продолжаем лечить пациентов. Есть и такие, которых просто так не выпишешь домой, они нуждаются в постоянной медицинской поддержке, в том числе и механической, некоторые находятся на ИВЛ. На приём больных мы не работаем. Но экстренные и тяжёлые, находящиеся в отделениях, когда закрыли больницу, остаются с нами.
– Среди них есть с воспалением лёгких? С подтверждённым коронавирусом?
– Нет, у нас лежат с другими патологиями.
– Почему же вы существуете, прямо скажем, в спартанских условиях – эти матрасы на полу практически без постельного белья… Сегодня – 14 апреля. Как вы вообще выживаете? У вас есть средства индивидуальной защиты, ведь вам приходится постоянно контактировать с больными?
– Мы сами сделали маски марлевые, а так трудимся в своей повседневной рабочей одежде. Других средств индивидуальной защиты у нас нет. Спим на полу, потому что нас слишком много, кроватей на всех не хватает.
– А что говорит администрация?
– Только 13 апреля с нами наконец вышли на связь. Всех сотрудников изо всех отделений снова собрали в конференц-зале. Причем опять же гораздо больше пятидесяти человек вместе. Руководство, не только больницы, но и города, пришли в обычной одежде, хотя и в масках, проконтактировали с нами, а потом разъехались кто куда.
– Но ведь они понимают, что вы потенциально опасны?
– Наверное, понимают. И что мы можем инфицировать друг друга. В принципе, мы были готовы к тому, что нас закроют на карантин, но не к тому, что о нас забудут… Речь идёт не об условиях, в которых нам приходится существовать, в медицину во многом идут альтруисты и мы согласны на любые трудности… Если это действительно необходимо. Проблема в другом. Сколько мы можем тут лежать, не зная, инфицированы мы или нет?
– Вас хотя бы кормят?
– Официально покормили по спискам два раза – в завтрак и в обед 11 апреля. Это то, что нам предоставила больница. Мы получили гуманитарную помощь извне. Спасибо всем неравнодушным людям! Какое-то время вообще питались тем, что оставалось от пациентов, делили между собой. Каждый день нам обещают, что мы сегодня выйдем… А сейчас мы уже не понимаем, чего ждать?
– Глава республики в курсе, что происходит во второй по значимости республиканской больнице?
– Думаем, что уже да. Мы бы очень хотели, чтобы руководство больницы понесло административную ответственность за то, что они натворили. Что сразу не распределили потоки здоровых людей и непосредственно контактировавших с больным COVID-19. Что до сих пор мы не знаем результатов своих анализов.
– Но это всеобщая проблема – лаборатории загружены, делают долго…
– А нам говорят, что во всей республике якобы не осталось ни одного реактива. Это официально заявил главврач. На наш вопрос, когда же будут готовы результаты, начмед по телефону, поскольку все руководство больницы уже покинуло стационар, распорядился составить списки сотрудников подразделения, всем написать, за подписью эпидемиолога, что тесты отрицательные, после чего распустить нас по домам. Но мы отказались от такого предложения. Мы очень хотим вернуться к своим семьям, но достоверно зная, что они и мы – в безопасности. Ведь даже если один из нас, все ещё остающихся здесь, был ранее заражён, то мы не сможем себе позволить выйти и заражать других…
Когда этот материал уже был написан, медики сообщили “МК”, что пришла часть результатов тестов. Из 96 человек – у 33 анализы «отрицательные», порядка 30 все ещё не знают своего результата, у 6 – результат сомнителен, то есть их первый тест определил РНК коронавируса методом ПЦР. Далее будут проверять непосредственно SARS CoV-19.
