Об этом она рассказала в своём блоге на сайте «Эхо Москвы».
Поясню, что по общей норме решения относительно жизни и здоровья принимаются пациентами с 15-лет, так как именно с этого возраста закон наделяет их правом самостоятельно давать согласия и отказы от медицинского вмешательства, несмотря на недостижение ими полной дееспособности (ст. 20 ФЗ № 323). С этого момента вся их медицинская «кухня» отнесена к категории врачебной тайны и до внесения указанных поправок информация об их здоровье могла быть предоставлена их родителям или иным законным представителям только с их письменного согласия. Довольно часто вопросы по поводу здоровья обсуждаемой группы пациентов принимаются ими совместно с родителями, но стоит не забывать и о другой категории подростков, которые не горят желанием посвящать близких в свои, как им уже кажется, взрослые дела и, надо сказать, закон давал им такие возможности. Например, мама 15-летней девочки имела право попасть с ней на прием к врачу-гинекологу или получить информацию о результатах ее осмотра доктором только с письменного согласия дочери. Теперь такая информация должна предоставляться родителям без относительности волеизъявления несовершеннолетнего пациента.
Стоит обратить внимание, что норма является императивной, то есть предполагающей безусловное предоставление законным представителям информации о состоянии здоровья ребенка, а не по их заявлению, как это ошибочно может показаться. Дословно положение закона звучит как «информация предоставляется» (а не «может предоставляться»). Поэтому теперь на клинике лежит обязанность информировать законных представителей о происходящем, однако законодатель почему-то не внес зеркальные поправки в часть 4 статьи 13 ФЗ № 323 (основания для разглашения врачебной тайны пациента без его согласия). Данный пробел следует устранить, в противном случае обязанность медицинской организации предоставить информацию впрямую противоречит обязанности сохранять врачебную тайну пациента.
Факт посещения подростком клиники и ранее был доступен родителям
Справедливости ради, стоит отметить, что не вся медицинская «кухня» и раньше могла быть скрыта от глаз родителей или иных законных представителей подростка.
Согласно нормам Гражданского кодекса РФ (ст. 26) сделки с несовершеннолетними от 14 до 18 лет заключаются с письменного согласия их законных представителей, за исключением мелких бытовых сделок, к которым сфера предоставления медуслуг не относится. В отличие от сферы бесплатного оказания медицинской помощи в рамках ОМС, предоставление платных медицинских услуг предполагает заключение соответствующего договора.
Поэтому посещение подростком районной поликлиники или женской консультации в рамках ОМС могло быть тайной для его родителей, а вот обращение за платными услугами не должно было оставаться таковой, если конечно клиника действовала по закону и требовала письменное согласие родителей на заключение их чадом сделки по поводу оказания медуслуг. Хотя на практике клиники нередко закрывали глаза на необходимость получения такого согласия или довольствовались любой принесенной подростком бумажкой.
В любом случае родителям был доступен один лишь голый факт обращения подростка за медицинской помощью, а претендовать на получение информации о его здоровье они могли только с письменного согласия самого несовершеннолетнего пациента. Таким образом, сфера имущественных отношений несовершеннолетних пациентов находилась под относительным контролем их законных представителей, а вот их отношения по поводу неимущественных прав (жизнь, здоровье и т.п.), начиная с момента достижения ими 15-летнего возраста, были за рамками досягаемости их родителей или иных законных представителей.
Подводя итоги
В завершение отмечу, что в общем и целом поправки вполне целесообразны, как минимум потому, что создают адекватный баланс между ранней правоспособностью пациента как спецсубъекта (самостоятельное принятие решений относительно своего здоровья по общей норме с 15 лет) и родительскими правами, которые согласно нормам Семейного Кодекса РФ прекращаются по достижении детьми возраста 18 лет или ранее в случаях приобретения детьми полной дееспособности до достижения ими совершеннолетия.
Яро высказывается и альтернативная позиция, основанная на том, что указанные поправки потенцируют рост подпольных абортов и иных криминальных услуг. Допускаю, что данные высказывания не лишены смысла, однако поясню, что в любом случае решения принимались и будут приниматься подростками самостоятельно, закон лишь допустил их законных представителей до информации об их здоровье, на что я лично считаю они имеют полное право до достижения ребенком 18 летнего возраста.
