– В вашей карьере есть множество интересных кейсов. Вы руководили розничными, дистрибьюторскими, производственными компаниями, были чиновником. И, в частности, имели отношение к созданию «Микрогена» 20 лет назад. То есть, по сути, участвовали в форматировании иммунобиологического рынка, который из той реформы и вырос. Каким развитие этой индустрии виделось тогда?
– Начало «нулевых» было тем временем, когда государство смогло вернуться к вопросу восстановления системы иммунобиологической безопасности страны. К этому моменту по России было разбросано 13 предприятий соответствующего профиля, каждое из которых жило своей собственной жизнью. И хотя все они находились в госсобственности, порядка в их деятельности было мало. Большинство площадок – это старые, а некоторые, я бы даже сказал, старинные заводы. Производственные помещения и оборудование дышали на ладан. В Правительстве и Минздраве РФ видели тогда единственный вариант решения задачи возрождения отечественной иммунобиологии – объединить все эти активы в единую госкомпанию. Линейным, тем не менее, этот процесс не был, поскольку времена были особенные. На предприятиях сидели, как тогда говорили, «красные» директора, вросшие в эти активы, считавшие их своей, а не государственной собственностью. С каждым из таких начальников договариваться нужно было отдельно: кто-то, конечно, сразу брал под козырек, а кто-то поднимал смуту в коллективах, распускал слухи о приватизации или ликвидации заводов и так далее. Но в итоге, несмотря на трудности, задуманное удалось воплотить в жизнь.
– Создание «Микрогена», насколько я помню, курировал тогдашний замминистра здравоохранения Антон Катлинский.
– Да, Антон Викентьевич. Он же вскоре после очередной смены правительства и, соответственно, переназначения руководства Минздрава выиграл конкурс за пост руководителя «Микрогена». В течение пяти лет его занимал. Вот, собственно, в этот период текущая конфигурация отрасли и складывалась. Сформировалось единое госпредприятие, прозрачная система единого госзаказа на иммунобиологическую продукцию, был создан Национальный календарь профилактических прививок (НКПП).
– Но сам рынок вакцин, главным образом НКПП, практически все «нулевые» был консервативным, если не сказать, бессобытийным, особенно на фоне запуска программы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО), которая стремительно перепрограммировала весь госзаказ в фарме и сильно повлияла на развитие системы здравоохранения в России.
– Тому тоже есть несколько объяснений. Во-первых, само же ДЛО забрало на себя значительную часть бюджета здравоохранения. Во-вторых, в силу особенностей законодательства о ГУПах развитие «Микрогена» не могло быть быстрым. Доходность от тогдашнего ассортимента была небольшая, а взять деньги на переоснащение, организацию разработок в банке госпредприятию было практически нереально. Ситуация, как я могу со стороны уже судить, поменялась в лучшую сторону уже в следующем десятилетии, когда «Микроген» вошел в периметр «Нацимбио». В-третьих, сама идея иммунобиологической безопасности суеты не терпит. В то же время важно отметить, что частные компании, как российские, так и иностранные, на рынке спокойно развивались и развиваются. Наряду с государственным сформировался коммерческий рынок вакцин, и он, поверьте, очень далек от насыщения. Хорошо рос первый отечественный частник «Петровакс». Затем тот же Антон Викентьевич Катлинский построил под Рязанью современный завод по выпуску вакцин «Форт», появился и развился опять же «Нанолек». Да и пандемия COVID-19 стала триггером для открытия вакцинного направления у отечественных фармкомпаний.
– Все это так. Но в то же время совершенствование НКПП, то есть создание новых рынков, сама по себе тема болезненная. Вспомним прорыв Pfizer c пневмококковой вакциной в Календарь. Этому событию скоро десять лет, оно породило, в частности, огромный интерес к рынку у компаний «биг фармы». Их лоббисты переломали много копий за эти годы, однако такие статьи профилактики, как вирус папилломы человека (ВПЧ), ротавирус, менингококковая инфекция, по-прежнему находятся в листе ожидания.
– Так и тут несколько факторов сходятся. НКПП же не только гарантированный рынок сбыта, но и наиболее массовый во всем госзаказе. Каждая прививочная кампания – это выпуск сотен тысяч и миллионов доз вакцин. Понятно, что государство как заказчик и гарант благополучия нации нуждается в определенных гарантиях от производителя, хочет видеть глубокую локализацию продукта. А полный трансфер технологий, особенно в такой чувствительной сфере, как иммунобиология, – очень непростая задача. На строительство заводов полного цикла мировые производители вакцин не замахивались, а российских партнеров, способных сделать локализацию, мы чуть выше перечислили по пальцам одной руки. Опыт «Нанолека» по локализации Пентаксима красноречиво говорит о том, какой это сложный, долгий, трудоемкий процесс. Сколько due diligence компания прошла! Партнеры скрупулезно изучают соблюдение технологического цикла, условий транспортировки и хранения. Поэтому важно отметить, что НКПП – это не закрытый рынок, но он всегда будет разумно консервативным и будет предъявлять претендентам на включение в Календарь много условий, независимо от того, отечественный это производитель или зарубежный.
– Как, кстати, складываются у вас сейчас отношения с зарубежными партнерами?
– Все проекты, которые были начаты, продолжаются. В частности, полным ходом идет локализация выпуска менингококковой вакцины. Надеемся, уже в 2025 году будут соблюдены все условия для включения ее в НКПП. И нам очевидно, что Календарь будет развиваться и рынок расти, опять же даже просто в силу смещения вектора в здравоохранении – от лечения к профилактике заболеваний. И чем более развитыми и компетентными будут локальные производители, тем гибче станет система допуска их продуктов на гарантированный и массовый рынок. Можем снова обратиться к «Нанолеку», вакцина от ВПЧ у нас тоже на подходе к регистрации. На этот раз это уже наша совместная разработка с НПК «Комбиотех». Инвестируя в нее, компания не оглядывается на то, есть ли под нее «окошко» в Календаре. Есть общемировой тренд, мы находимся внутри него. Причем эта разработка открывает для «Нанолека» и экспортные перспективы. На рынке ВПЧ не так много производителей, к нашему продукту уже проявили интерес в нескольких странах Юго-Восточной Азии и СНГ. Думаю, наше ценовое предложение будет более конкурентоспособным, чем у мировых производителей.
– А для внутреннего рынка какие направления планируете развивать?
– Мы хотим стать активным игроком на рынке вакцин для взрослых. Сейчас активно изучаем это направление, пытаемся понять, какие продукты будут востребованы.
– Но так это уже не НКПП. Это сейчас вы про чистый коммерческий рынок говорите, там другие законы спроса.
– Конечно, потому и внимательно изучаем. Сопоставляем наши возможности и запросы здравоохранения.
– Ветеринария тоже очень емкий и интересный рынок.
– Безусловно. Только годовой объем рынка вакцин в животноводстве достигает 30 млрд рублей в год. Но выход на этот рынок потребует больших инвестиций, строительства отдельного нового предприятия рядом с действующим. Здесь прежде всего важно понимать, в партнерстве с кем мы сможем в новую для себя емкую нишу войти, на чью экспертизу опереться.
– Вернемся к текущему моменту. В «Нанолеке» вы работаете меньше месяца, но наверняка дела уже приняли. Каково общее впечатление?
– Вы знаете про мой разнообразный управленческий опыт. И, с оглядкой на него, могу сказать, что я был удивлен, сколь качественную компанию построили ее основатели Владимир Христенко и Михаил Некрасов. Христенко отвечал за развитие, стратегию и партнерства, Некрасов – за производство. Грамотный менеджмент, отличный завод в Кирове, при создании которого изначально были заложены возможности дальнейшего развития мощностей, и профессиональный, мотивированный коллектив на предприятии. По сути, при Христенко «Нанолек» уже пришел к устойчивому росту. Период становления компании, в общем, позади.
– Если правильно помню, на плановую прибыль «Нанолек» вышел по итогам 2021 года. И, собственно, тогда же появилась информация о том, что Христенко хочет выйти из учредителей и рассматривает покупателей на долю.
– Логика была исключительно бизнесовой, и решение Христенко о продаже доли не было связано с санкционными рисками. Я же, когда пришел в «Нанолек», смотрел документацию по компании: из инвестиционной фазы компания вышла в 2019 году – быстро для этой ниши. Обычно у производителей вакцин этот цикл занимает 8–10 лет. Начался последовательный рост выручки и прибыли. А в 2021 году Владимир начал переговоры о продаже своей доли, в 2022 году продал ее партнерам и менеджменту, потом передавал дела, чтобы к концу прошлого года оставить пост президента.
– То есть вы с ним уже не пересеклись?
– Нет. На сегодняшний день он не имеет отношения ни к «Нанолеку», ни к российскому фармбизнесу в целом.
– В вашей карьере, мы уже это обсудили, несколько интересных кейсов. Самый памятный лично для меня – это перезапуск оптовика «Джи Ди Пи» в структуре группы «36,6» как дистрибьютора на рынке госзаказа. История вышла интересная. Что-то подобное при «Нанолеке» создать возможно?
– Мы работаем в качестве дистрибьютора по ряду высокотехнологичных продуктов, в основном тех, чью вторичную упаковку мы локализовали на заводе в Кирове. Это приносит неплохой дополнительный доход компании. Очевидно, что можно работать дальше в этом направлении, усиливать его. Но это не первоочередная история. Основным направлением останется производство вакцин. Работы по расширению портфеля будет много.
