— очень высокой, заранее известной вероятности смерти, «неизбежного приговора».
— смерти в молодом возрасте (ну, условно до 50 лет)
— боли и страданий перед смертью
Но как же так?
Ведь все говорят, что рак — это болезнь пожилых, да и он очень неплохо лечится. Чего ж они тогда боятся? Ни о какой неизбежности приговора нынче, говорят, не идет и речи, боль и страдания научились лечить, да и вообще все это ждет человека в основном за 65 лет, да и то совсем не всех. И ведь это все чистая правда — так все и есть.
Если посмотреть на список страхов, то получается, что люди боятся тех относительно немногих случаев, когда рак стартует в возрасте 30-40 лет, а такой рак очень агрессивен и там действительно не очень-то хорошие результаты лечения. Именно об этих случаях все говорят, именно эти случаи приводят в пример.
Так формируется общественная канцерофобия.
А если я вам скажу, что значительная доля таких случаев скорее всего результат мутации, притом чаще всего унаследованной мутации? Это называется опухолевый синдром. Да, в общей структуре заболеваемости опухолевые синдромы составляют не более 10%, но если взять не всех, а 1000 заболевших в возрасте до 50 лет там их будет вовсе не 100 человек, а гораздо-гораздо больше. Не знаю сходу точных цифр, но оценочно около 50%, если не больше.
То есть общество боится не просто рака.
— превентивная хирургия имеет совершенно непонятный юридический статус, который, видимо, проще всего определить как «вне закона». Эксплицитно она не разрешена, имплицитно не подразумевается.
А ведь с этим можно очень даже отлично работать — снизить смертность в этой группе самое милое дело!
Что, собственно, я и намерен начать делать. В ближайшее время мы будем разрабатывать какой-то проект в фонде профилактики рака, направленный против опухолевых синдромов, чтобы решить хотя бы какие-то из перечисленных проблем.
Автор: Илья Фоминцев, Facebook
— очень высокой, заранее известной вероятности смерти, «неизбежного приговора».
— смерти в молодом возрасте (ну, условно до 50 лет)
— боли и страданий перед смертью
Но как же так?
Ведь все говорят, что рак — это болезнь пожилых, да и он очень неплохо лечится. Чего ж они тогда боятся? Ни о какой неизбежности приговора нынче, говорят, не идет и речи, боль и страдания научились лечить, да и вообще все это ждет человека в основном за 65 лет, да и то совсем не всех. И ведь это все чистая правда — так все и есть.
Если посмотреть на список страхов, то получается, что люди боятся тех относительно немногих случаев, когда рак стартует в возрасте 30-40 лет, а такой рак очень агрессивен и там действительно не очень-то хорошие результаты лечения. Именно об этих случаях все говорят, именно эти случаи приводят в пример.
Так формируется общественная канцерофобия.
А если я вам скажу, что значительная доля таких случаев скорее всего результат мутации, притом чаще всего унаследованной мутации? Это называется опухолевый синдром. Да, в общей структуре заболеваемости опухолевые синдромы составляют не более 10%, но если взять не всех, а 1000 заболевших в возрасте до 50 лет там их будет вовсе не 100 человек, а гораздо-гораздо больше. Не знаю сходу точных цифр, но оценочно около 50%, если не больше.
То есть общество боится не просто рака.
— превентивная хирургия имеет совершенно непонятный юридический статус, который, видимо, проще всего определить как «вне закона». Эксплицитно она не разрешена, имплицитно не подразумевается.
А ведь с этим можно очень даже отлично работать — снизить смертность в этой группе самое милое дело!
Что, собственно, я и намерен начать делать. В ближайшее время мы будем разрабатывать какой-то проект в фонде профилактики рака, направленный против опухолевых синдромов, чтобы решить хотя бы какие-то из перечисленных проблем.
Автор: Илья Фоминцев, Facebook
