Антон Захаров из посёлка Алексеевское (Татарстан) и Раиса Козлова из села Новоселье (Псковская область) не знакомы друг с другом. Они не ровесники – Антону 27 лет, Раисе Дмитриевне 74 года. Парень родился слепым, женщина теряла зрение постепенно. И он, и она долгое время жили как в коконе, чувствуя себя беспомощными, мало с кем общаясь и всё меньше понимая, а нужны ли они окружающим. Зимой 2016-го Захаров и Козлова получили направления в один и тот же центр реабилитации слепых в подмосковном Волоколамске. Сегодня Раиса Дмитриевна возвращается оттуда после нескольких месяцев обучения, а Антон, наоборот, должен был приехать – начало новой смены планировалось на конец марта, но в последний момент её отменили.
По словам двоюродной сестры Захарова Любови Беловой, он ждал поездки четыре года, путёвку долго «выбивали», уговаривая чиновников и специалистов. И вот на тебе – центр закрывается из-за недостатка финансирования.
Антон расстроен. Раиса Козлова, покидая Волоколамск, плачет: «Как это можно? Здесь людей заново учили жить. Больше негде.
Я, смотрите, сколько лет мучилась. В первый раз зрение пропало в 1979 году – на сорок минут. Врачи сказали: надо скорее лечиться, иначе ослепнешь, а у меня дети, дом, работа – некогда. В Мурманск, правда, сгоняла, чего-то там прописали, проделали.
В 1980-ые в медкарту настрочили 5 диагнозов. В 2013-ом совсем перестал видеть правый глаз, уголком левого иногда различаю тени.
К такому не подготовишься. Понимала, что надо приноравливаться – выходила на улицу (у нас село разбросано на 3 километра) и шла с закрытыми глазами. Гадала: сколько пройду? Сама, без помощи, без трости. Тогда и её не было, недавно появилась.
Нет, милые, слепота сковывает не так. Ходить ещё можно, а как готовить, стирать, убирать? Грела чайник и обливалась кипятком, жарила картошку и обжигалась. И до того стало боязно – ничего не могу, что ушла в интернат. Сейчас жалею, в центре реабилитации научилась читать пальцами, шить, полностью себя обихаживать. Не хочу жить как грудной младенец, вернусь – переберусь домой.
Как можно отнимать у людей такое? Местные девочки и молодых тормошат, и пенсионеров. В старости у кого катаракта, у кого дистрофия сетчатки или глаукома. Привозят незрячих мрачными и злыми, а через два-три месяца они бодрячки-боровички».
Фото: crcvoc.ru
Беда в том, что весной 2016-го самому Волоколамскому центру реабилитации слепых и двум его филиалам потребовалась реабилитация. И если Минтруд России, депутаты Госдумы, общественные активисты в апреле ничего не предпримут, Раиса Дмитриевна Козлова войдет в 38-летнюю историю уникальных учреждений как их последняя пациентка и ученица.
«Бесполезно биться головой об стену»
Директор Волоколамского центра реабилитации слепых (ЦРС ВОС) Сергей Степанов долго перечисляет, куда, в какие ведомства и организации, его коллектив уже три месяца рассылает письма – от Минтруда до администрации президента и Совета Федерации. Ответы пространные и ничего не меняющие. С января центр задолжал коммунальщикам и поставщикам 24 млн. рублей, около 220 сотрудников с Нового года не получают зарплату.
«Прекратилось финансирование из федерального бюджета, – говорит Степанов. – 15 января 2016-го правительство РФ приняло постановление №5 «О внесении изменений в Правила предоставления субсидий на государственную поддержку отдельных общественных и иных некоммерческих организаций», и помощь сократилась вдвое. Соглашение с Министерством труда и социальной защиты РФ не подписано, чиновники по непонятным причинам затягивают процесс и не устраняют путаницу в документации.
Раньше центр имел расчетный счет в Сбербанке и все операции мы проводили через него, а по новому постановлению нас закрепили за Казначейством России, но ни одна из организаций (горсвет, горгаз, горводоканал) с ним не работает – бюрократический казус. Как нам рассчитываться, без денег кормить и обучать пациентов? Никак, поэтому с 1 апреля заезд инвалидов, записавшихся на социальную и профессиональную реабилитацию, отменен. Когда будут устранены проблемы, в каком месяце начнётся следующая смена, да и начнётся ли вообще, мы не знаем. Центр использовал все каналы связи с Минтрудом, но безрезультатно. Бесполезно биться головой об стену».
Волоколамские тифлопедагоги, психологи и методисты люди с крепкими нервами и длинной памятью. В 1999 году, в похожей ситуации, когда их учреждение выкидывали из федерального бюджета, они работали без зарплаты 9 месяцев. И сейчас, когда центру грозит то ли временное, то ли окончательное закрытие, никто из сотрудников не увольняется.
Фото: црсвос.рф
«У нас сплоченный коллектив. Для большинства это не просто работа, – рассказывает тифлопедагог Людмила Кадар. – Мы ведь потихоньку, понемножку возвращаем людям интерес к жизни, желание двигаться, развиваться. Некоторые всегда были незрячими, их беда – одиночество, другие ослепли в преклонном возрасте, когда стали слабыми, немощными. Пока учим ориентироваться в пространстве, пользоваться тростью, ухаживать за собой, рукодельничать, привязываемся к ним.
Мы перетерпим, переждём без денег, но наши подопечные нет, их, по крайней мере, надо кормить в течение 2,5-5 месяцев обучения.
Люди тревожатся о судьбе центра, потому что, кроме него и филиалов в Курской области и Алтайском крае, в России не существует организаций, где слепых учат профессиям, работают с ними по программам социальной и психологической реабилитации, и специалистов нигде больше не найти».
Последнее замечание разъясняет заместитель директора Железногорского филиала ЦРС ВОС Марина Сотникова: «Давно, в пору советской власти, в каждом регионе страны были маленькие городки незрячих, с предприятиями, общежитиями, клубами. Когда всё разрушилось, на базе уцелевших клубов открылись центры реабилитации – формальные организации, отчасти занимающиеся помощью инвалидам. Не путайте нас с ними. Учат, дают ремесло, способствуют социализации и трудоустройству слепых в России лишь три учреждения. Если суммировать, в них работают менее 300 человек.
К нам, в Курскую область, едут жители центральных областей и не только. В нынешней смене есть люди из Крыма, Ростова-на-Дону, Оренбурга».
«Шансов на благополучный исход всё меньше»
Директор Бийского филиала центра реабилитации слепых Анатолий Астанин пробует растянуть оставшиеся средства на ещё 1-2 месяца, но и он, и его подчиненные (56 человек) тоже сидят без зарплаты с января.
«Пытаемся договориться с коммунальщиками, водоканалом, энергетиками о реструктуризации долгов, продолжаем принимать инвалидов с Урала, Камчатки. Они же не виноваты, что правительство своим постановлением усложнило работу НКО, – рассуждает Астанин. – Стараемся гнать плохие мысли о будущем центра, хотя шансов на благополучный исход всё меньше. Закроемся и у слепых не останется выбора между интернатами и самостоятельной жизнью. Кто их будет вводить в доступную среду, гарантированную государственной программой?
Я же тоже письмо в Москву отправлял – ни гу-гу. Чиновники молчат, а нынче март, конец смены, незрячие с путёвками ждут своей очереди».
Видимо, в Минтруде России не вскрывают, не сортируют и не изучают почту, послания сотрудников центра реабилитация, петиции выпускников филиалов автоматически переводятся в архив или в мусорный ящик. И коллективные рассказы о том, что «незрячих граждан лишают возможности быть частью общества» остаются непрочитанными.
Учебные центры для слепых уничтожаются, специалисты держатся на голом энтузиазме, но рано или поздно они разбегутся. Попутно от недофинансирования страдает единственная в стране школа подготовки собак-поводырей в Купавне. То есть скоро незрячих могут лишить и этого вида помощи.
Фото: crcvoc.ru
«Минтруд не подготовил соглашение, прекратилось субсидирование, из-за казуистики со счетами, Сбербанком и Казначейством мы не можем разобраться с долгами по ЖКХ и другими важными вещами. Наверное, надо вносить поправки в постановление, прорабатывать порядок господдержки НКО, – полагает руководитель школы подготовки собак-проводников Общероссийской общественной организации инвалидов Олег Исаенко. – Мы не можем митинговать, бастовать. Собакам не объяснишь, что их нечем кормить из-за неточности в правительственном документе. И работу не приостановишь, обучение животных – последовательный процесс. У нас 90 собак, за которыми смотрят 57 сотрудников. По величине и уровню подготовки поводырей равной школы в России нет, но…»
… Но и со школой, и с центрами реабилитации государство поступает так, словно в регионах их тысячи. Или будто в стране нет людей, нуждающихся в их услугах.
Есть. Антон Захаров из поселка Алексеевское – один из них. Он уже потерял четыре года своей жизни, добиваясь поездки в Волоколамск, где мечтал научиться самым простым вещам и где мог бы получить направление в Курское музыкальное училище для слепых (Антон неплохо играет на баяне). А сколько у него ещё отнимут?
