Почему законопроект о клинических рекомендациях и протоколах лечения станет самым обсуждаемым? Какие еще законодательные инициативы, находящиеся на рассмотрении Госдумы, будут знаковыми для медицинского сообщества и почему депутаты против введения уголовной ответственности за врачебные ошибки?
Об этом «Парламентской газете» рассказал председатель Комитета Госдумы по охране здоровья Дмитрий Морозов.
Деньги перечислены, работа стоит
Специалист начал с того, одна из важнейших задач в сфере здравоохранения на ближайшие годы – строительство и реконструкция детских больниц и поликлиник. Дело в том, что по статистике, в этих работах нуждаются 48% детских больниц, а в 17 субъектах РФ таких медучреждений и вовсе нет. По словам Морозова, Комитет возьмет реализацию этой программы под особый контроль.
«С чем мы столкнулись при строительстве перинатальных центров? Приезжаю я в один город… Знаю, что средства и из федерального бюджета, и из бюджета региона на строительство центра выделены, но работы почему-то не движутся. Начинаем на месте разбираться, что происходит, — оказалось, между собой не могут договориться субподрядчики. Но это же недопустимо! Государство перечислило на этот проект очень серьезные деньги, а работа не идет. Приезжаю в другой город и вижу, что в подвале перинатального центра стоит вода. И это происходит в учреждении, где должны предъявляться повышенные требования к чистоте и дезинфекции. Как так могло получиться?».
Чтобы такие ситуации не возникли и с детскими больницами, комитет намерен ежемесячно мониторить реализацию этой программы. При этом Морозов отмечает, что для того чтобы сэкономить деньги и построить еще больше медучреждений, необходимо создать типовые проекты больниц и поликлиник для регионов с одинаковым ландшафтом, климатом и плотностью населения. Чем должен отличаться проект больницы в Воронеже от больницы в Липецке или в Тамбове? Ничем. Зачем же каждый раз тратить сотни миллионов на проектную документацию?».
Нужны доработки
Кроме того, председатель отметил, что на ближайшее время одним из самых обсуждаемых вопросов станет законопроект Правительства о клинических рекомендациях и протоколах лечения. Морозов считает, что к этому законопроекту есть много замечаний, и его нужно будет доработать ко второму чтению. «В здравоохранении должен быть порядок, но этот порядок не должен быть «удушающим» для врача. Больницы первого уровня и так находятся в сложном положении — сказывается закредитованность, дефицит кадров…». По мнению специалиста, клинические рекомендации не должны прописывать весь алгоритм лечения, а должны коснуться лишь ключевых моментов.
«Я как-то подсчитал: чтобы хорошо выполнить далеко не самую сложную операцию по удалению аппендикса, нужно точно выполнить примерно 100 позиций. У нас очень много различных медицинских школ, больниц. Во многих больницах есть свое мнение, как проводить ту или иную операцию, к примеру, какой шов делать — однорядный или двурядный. И это мнение не меняется годами, — говорит он. — Если врач считает метод успешным, если он твердо знает, что этот метод приведет к выздоровлению пациента, ему будет очень сложно перейти на другой. Он будет элементарно бояться — это же очень консервативная зона. Так что логичнее будет все же разрешить и тот шов и другой, но с тем, чтобы врачи знали, что точки контроля все же есть, например, оценивается, как идет восстановление пациентов, все ли функции к нему своевременно возвращаются».
Также, как подчеркивает Морозов, в законопроекте указано, что клинические рекомендации будут разрабатываться профессиональными ассоциациями. Но специалисты одного города могут быть не согласны с мнением специалистов другого города. Этот вопрос тоже необходимо решить.
«Законопроект регламентирует, что каждая медицинская организация на основе клинических рекомендаций будет составлять свои протоколы лечения. Но как именно это будет происходить? Что, например, должен будет сделать главврач, если в клинических рекомендациях сказано, что пациенту должно быть сделано МРТ, а у него нет МРТ? — продолжает Морозов. — Настораживает и норма законопроекта, которая предписывает, что доктора, отступившего от клинических рекомендаций, главврач может направить на переаккредитацию. Но ведь отношения докторов с главными врачами могут быть очень непростыми. И если главврач получит право постоянно грозить своим сотрудникам переаккредитацией и лишением лицензии, это будет для врачей лишним стрессом».
Председатель говорит, что наверняка в этих ситуациях должна создаваться коллегиальная комиссия, независимая от главного врача, в которую войдут представители профессиональных организаций.
Морозов добавляет, что в комитете продолжают работать и над другими законопроектами. Например, о медицинском обеспечении детского отдыха как организованного, так и неорганизованного. Сейчас документ проходит согласование. Специалист надеется, что в скором времени его удастся внести в Госдуму.
Председатель считает, что сегодня для того чтобы открыть детский лагерь и медицинский кабинет в нем, необходимо собрать не одну папку документов, причем это не всегда обоснованно. Поэтому комитет предлагает ввести прямые законодательные нормы и утвердить минимальный пакет документов, согласованных между ведомствами.
«Когда в лагерь каждый год приходит комиссия и проверяет, есть у них спасательная лодка или нет, и штрафует за ее отсутствие, а при этом рядом нет ни одного водоема — это неприемлемо».
Кроме того, для того чтобы медкабинет в лагере получил лицензию, в нем должны находиться весы для новорожденных. И эти весы приходится покупать, несмотря на то, что все дети в лагере старше 10 лет.
Новых статей не нужно
Не обошлось стороной Морозов вопрос о введении уголовной ответственности за врачебную ошибку. По его мнению, в УК в настоящее время и так хватает статей, по которым можно привлечь к ответственности медиков. Это и «причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», и «причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», и «неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом».
«Автоматически к заведению уголовного дела приводит гибель ребенка, — говорит Морозов. — Уверен, что в данной ситуации вводить уголовное наказание для врачей еще и за ошибки абсолютно неправильно. За ошибку наказывать вообще нельзя. Это то деяние, которое получилось вне зависимости от воли доктора. В подавляющем большинстве врачи — очень порядочные, работающие с полной самоотдачей люди, движимые лишь одной целью — помочь больному. И если доктор сделал все от него зависящее, честно хотел помощь пациенту, но что-то пошло не так… Как можно заводить за это уголовное дело?».
реанимации — пациенты нередко погибают. Как я уже говорил, чуть ли не автоматически к заведению уголовного дела приводит гибель ребенка. Стоит ли удивляться, что найти детского реаниматолога — это просто колоссальная проблема?».
Престиж профессии врача, как считает Морозов, могли бы поднять и СМИ, и киноиндустрия. «Каких врачей сейчас нам показывают по телевизору? Или измученного человека с колпаком набок, или респектабельного эстетического хирурга. А где настоящий, реальный доктор — умный, порядочный, скромный, каких большинство?».
Напоследок Морозов пожелал врачам стойкости и удачи.
«Никогда не забывайте — врачи делают высочайшее дело. И ни в коем случае нельзя сворачивать с этого пути, так как лучшей профессии просто нет», — заключил он.
Почему законопроект о клинических рекомендациях и протоколах лечения станет самым обсуждаемым? Какие еще законодательные инициативы, находящиеся на рассмотрении Госдумы, будут знаковыми для медицинского сообщества и почему депутаты против введения уголовной ответственности за врачебные ошибки?
Об этом «Парламентской газете» рассказал председатель Комитета Госдумы по охране здоровья Дмитрий Морозов.
Деньги перечислены, работа стоит
Специалист начал с того, одна из важнейших задач в сфере здравоохранения на ближайшие годы – строительство и реконструкция детских больниц и поликлиник. Дело в том, что по статистике, в этих работах нуждаются 48% детских больниц, а в 17 субъектах РФ таких медучреждений и вовсе нет. По словам Морозова, Комитет возьмет реализацию этой программы под особый контроль.
«С чем мы столкнулись при строительстве перинатальных центров? Приезжаю я в один город… Знаю, что средства и из федерального бюджета, и из бюджета региона на строительство центра выделены, но работы почему-то не движутся. Начинаем на месте разбираться, что происходит, — оказалось, между собой не могут договориться субподрядчики. Но это же недопустимо! Государство перечислило на этот проект очень серьезные деньги, а работа не идет. Приезжаю в другой город и вижу, что в подвале перинатального центра стоит вода. И это происходит в учреждении, где должны предъявляться повышенные требования к чистоте и дезинфекции. Как так могло получиться?».
Чтобы такие ситуации не возникли и с детскими больницами, комитет намерен ежемесячно мониторить реализацию этой программы. При этом Морозов отмечает, что для того чтобы сэкономить деньги и построить еще больше медучреждений, необходимо создать типовые проекты больниц и поликлиник для регионов с одинаковым ландшафтом, климатом и плотностью населения. Чем должен отличаться проект больницы в Воронеже от больницы в Липецке или в Тамбове? Ничем. Зачем же каждый раз тратить сотни миллионов на проектную документацию?».
Нужны доработки
Кроме того, председатель отметил, что на ближайшее время одним из самых обсуждаемых вопросов станет законопроект Правительства о клинических рекомендациях и протоколах лечения. Морозов считает, что к этому законопроекту есть много замечаний, и его нужно будет доработать ко второму чтению. «В здравоохранении должен быть порядок, но этот порядок не должен быть «удушающим» для врача. Больницы первого уровня и так находятся в сложном положении — сказывается закредитованность, дефицит кадров…». По мнению специалиста, клинические рекомендации не должны прописывать весь алгоритм лечения, а должны коснуться лишь ключевых моментов.
«Я как-то подсчитал: чтобы хорошо выполнить далеко не самую сложную операцию по удалению аппендикса, нужно точно выполнить примерно 100 позиций. У нас очень много различных медицинских школ, больниц. Во многих больницах есть свое мнение, как проводить ту или иную операцию, к примеру, какой шов делать — однорядный или двурядный. И это мнение не меняется годами, — говорит он. — Если врач считает метод успешным, если он твердо знает, что этот метод приведет к выздоровлению пациента, ему будет очень сложно перейти на другой. Он будет элементарно бояться — это же очень консервативная зона. Так что логичнее будет все же разрешить и тот шов и другой, но с тем, чтобы врачи знали, что точки контроля все же есть, например, оценивается, как идет восстановление пациентов, все ли функции к нему своевременно возвращаются».
Также, как подчеркивает Морозов, в законопроекте указано, что клинические рекомендации будут разрабатываться профессиональными ассоциациями. Но специалисты одного города могут быть не согласны с мнением специалистов другого города. Этот вопрос тоже необходимо решить.
«Законопроект регламентирует, что каждая медицинская организация на основе клинических рекомендаций будет составлять свои протоколы лечения. Но как именно это будет происходить? Что, например, должен будет сделать главврач, если в клинических рекомендациях сказано, что пациенту должно быть сделано МРТ, а у него нет МРТ? — продолжает Морозов. — Настораживает и норма законопроекта, которая предписывает, что доктора, отступившего от клинических рекомендаций, главврач может направить на переаккредитацию. Но ведь отношения докторов с главными врачами могут быть очень непростыми. И если главврач получит право постоянно грозить своим сотрудникам переаккредитацией и лишением лицензии, это будет для врачей лишним стрессом».
Председатель говорит, что наверняка в этих ситуациях должна создаваться коллегиальная комиссия, независимая от главного врача, в которую войдут представители профессиональных организаций.
Морозов добавляет, что в комитете продолжают работать и над другими законопроектами. Например, о медицинском обеспечении детского отдыха как организованного, так и неорганизованного. Сейчас документ проходит согласование. Специалист надеется, что в скором времени его удастся внести в Госдуму.
Председатель считает, что сегодня для того чтобы открыть детский лагерь и медицинский кабинет в нем, необходимо собрать не одну папку документов, причем это не всегда обоснованно. Поэтому комитет предлагает ввести прямые законодательные нормы и утвердить минимальный пакет документов, согласованных между ведомствами.
«Когда в лагерь каждый год приходит комиссия и проверяет, есть у них спасательная лодка или нет, и штрафует за ее отсутствие, а при этом рядом нет ни одного водоема — это неприемлемо».
Кроме того, для того чтобы медкабинет в лагере получил лицензию, в нем должны находиться весы для новорожденных. И эти весы приходится покупать, несмотря на то, что все дети в лагере старше 10 лет.
Новых статей не нужно
Не обошлось стороной Морозов вопрос о введении уголовной ответственности за врачебную ошибку. По его мнению, в УК в настоящее время и так хватает статей, по которым можно привлечь к ответственности медиков. Это и «причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», и «причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», и «неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом».
«Автоматически к заведению уголовного дела приводит гибель ребенка, — говорит Морозов. — Уверен, что в данной ситуации вводить уголовное наказание для врачей еще и за ошибки абсолютно неправильно. За ошибку наказывать вообще нельзя. Это то деяние, которое получилось вне зависимости от воли доктора. В подавляющем большинстве врачи — очень порядочные, работающие с полной самоотдачей люди, движимые лишь одной целью — помочь больному. И если доктор сделал все от него зависящее, честно хотел помощь пациенту, но что-то пошло не так… Как можно заводить за это уголовное дело?».
реанимации — пациенты нередко погибают. Как я уже говорил, чуть ли не автоматически к заведению уголовного дела приводит гибель ребенка. Стоит ли удивляться, что найти детского реаниматолога — это просто колоссальная проблема?».
Престиж профессии врача, как считает Морозов, могли бы поднять и СМИ, и киноиндустрия. «Каких врачей сейчас нам показывают по телевизору? Или измученного человека с колпаком набок, или респектабельного эстетического хирурга. А где настоящий, реальный доктор — умный, порядочный, скромный, каких большинство?».
Напоследок Морозов пожелал врачам стойкости и удачи.
«Никогда не забывайте — врачи делают высочайшее дело. И ни в коем случае нельзя сворачивать с этого пути, так как лучшей профессии просто нет», — заключил он.
